| Автор: | Захер-Мазох Л., год: 1870 |
| Категория: | Роман |
XV. Лекарство Лукреции Борджиа
Расставшись с Сергичем, Эмма вышла в сад, упала на колени и долго молилась, прося у Бога помощи для исполнения возложенной на нее обязанности. Больная дремала, когда мнимая сестра милосердия неслышными шагами возвратилась в спальню и села возле кровати.
-- Это вы? -- очнувшись, спросила помещица. -- Где вы были?
-- Доктор прописал вам новое лекарство.
Оно мне не поможет.
-- Вы хотите сказать, что оно не снимет с вашей совести ответственности за совершенное вами преступление?
-- Как ты это узнала? -- в ужасе вскричала умирающая, схватив Эмму за руку. -- Разве он приходил сюда?.. Ты его видела?.. Он является мне, когда я остаюсь одна в комнате...
-- Тот, которого вы убили...
-- Я вижу, что ты узнала мою тайну... Да, я убила его... а он приходит и рассказывает мне такие ужасы, которых я и слушать не хочу... Он, как дым, поднимается из-под земли и растет... растет до самого неба... Вот он стоит передо мной, этот великан... на груди у него сияет солнце... нет, это не солнце, а глубокая рана... из нее течет горячая кровь... целое море крови... она поднимается... душит меня... Ай!!! -- в ужасе закричала больная и повалилась на подушку, закрывая лицо руками.
Раскайтесь, пока еще есть время.
-- Боже мой, да ведь я молилась и каялась всю мою жизнь!
-- Принесите себя в жертву.
-- Себя?!
-- Да... кровь за кровь, жизнь за жизнь!
Нет! Это выше моих сил!.. Я не хочу умирать!
Эмма совершенно хладнокровно вынула из кармана пузырек, вылила жидкость в рюмку, подала ее больной и сказала:
-- Вот вам лекарство.
Госпожа Замаки привстала, недоверчиво взглянула на сестру милосердия и спросила дрожащим голосом:
-- Я должна это выпить? Что налили вы в эту рюмку?
Лекарство.
-- Нет, это яд!
-- Да вы с ума сошли!
-- Дитя, кто приказал тебе отравить меня?
Примите это лекарство.
Не хочу! Никто не смеет меня заставлять! -- и больная разразилась диким, неестественным хохотом.
-- Я смею! -- возразила Эмма.
Между палачом и его жертвой началась отвратительная, немая борьба. Напрасно несчастная звала на помощь, никто не слышал ее стонов. Эмма запрокинула ей голову на подушку, ловко раздвинула пальцем стиснутые зубы, влила жидкость в рот и тотчас же зажала его носовым платком.
-- Я твоя спасительница, -- с надменной самоуверенностью проговорила она, -- бедная грешница, я указала тебе путь на небо!
Ответом на эти слова было предсмертное хрипение, и несколько минут спустя госпожа Замаки скончалась. Эмма встала на колени возле кровати и начала громко молиться.
Господи! -- взывала она. -- Сжалься над этой грешницей, отпусти ей прегрешения и помилуй всех нас, рабов Твоих!
Потом она вышла в сад для того, чтобы зарыть в землю пузырек и рюмку и на обратном пути повстречалась с Сергичем.
-- Ну что? -- спросил он. -- Она уже умерла?
-- Да, -- отвечала Эмма, -- но не добровольно, она долго боролась со мной.
-- Милосердый Господь примет ее смерть как искупительную жертву за ее грехи.
Теперь мне можно будет уехать отсюда?
-- Нет, вы останетесь при покойнице до моего возвращения.
Купец ушел, а Эмма, вернувшись в дом, заперла спальню на ключ, положила его в карман, прилегла на диване в гостиной и заснула крепким сном, с невинной, ангельской улыбкой на устах. Утром ее разбудил Сергич, приехавший получать наследство в качестве попечителя братства. Вслед за ним внесли гроб. Прислуга была удалена от покойницы под благовидным предлогом, что зараза может распространиться; Эмма своими руками уложила умершую в гроб и его тут же наглухо заколотили. Местные власти за деньги выдали разрешение похоронить госпожу Замаки в тот же день ввиду заразного свойства болезни, от которой она умерла.
-- Сегодня вы еще не уедете отсюда, милая барышня, -- возвратясь с похорон, сказал купец своей сообщнице. -- У вас будет дело здесь поблизости, быть может, даже нынешней ночью.
-- Какое дело?
Вы знаете студента, который ухаживает за еврейкой, его зовут Пиктурно. Возлюбленная назначила ему свидание в шинке, на киевской дороге. Этот дом и все имение покойницы принадлежат теперь нам, прошу вас распоряжаться здесь в качестве хозяйки. Я велю прислуге исполнять все ваши приказания.
-- Но не могу же я в этом костюме ехать в шинок.
-- Не снимайте этого платья, пока вы здесь, а в шинке вы найдете другое, об этом мы уже позаботились. Теперь прощайте. Да благословит вас Бог. Наш апостол будет вами очень доволен.
Долго ходила Эмма взад и вперед по пустым, мрачным комнатам. Изредка до слуха ее доносились из кухни звуки заунывной песни. К вечеру на дворе поднялась страшная метель. Тревожное, в высшей степени неприятное чувство овладело молодой девушкой: она вздрагивала при малейшем шорохе, ей беспрестанно чудились стоны и хрипение умирающей. Наконец она не выдержала этой пытки, позвала кучера и велела ему оседлать лошадь.
-- подумал старик, -- больничная сиделка вздумала кататься верхом, да еще в такую непогоду", -- но, тем не менее, исполнил данное ему приказание. Застоявшаяся в конюшне молодая горячая лошадь испугалась скрипа отворяемых ворот и с места галопом помчала бесстрашную наездницу в темный сосновый бор.
на небе ярко засверкали звезды. Но тут новая, неожиданная опасность заставила ее содрогнуться: вдали показалась стая волков. Один из них перепрыгнул через овраг, и она почувствовала, как под ней затрепетала лошадь. Но Эмма не растерялась: она выхватила револьвер, выстрелила в хищника и бешеным галопом помчалась вперед по дороге.
Волки погналась за ней, оглашая воздух хриплым воем. Но вдали, за обнаженными тополями, уже виднелась усадьба села Машкова, и вскоре Эмма благополучно добралась домой. Соскочив на землю, она потрепала лошадь по шее и передала ее старику кучеру.
Войдя в комнату, она сбросила с себя промокшую шубу, с наслаждением вытянулась на диване и задремала. Легкий стук в окно разбудил ее.
Кто там? -- спросила она, поспешно отворив форточку.
-- Это я, милая барышня.
-- Я приехала за вами, -- прибавила она, -- одевайтесь поскорее: моя повозка стоит на улице, я не войду к вам в дом.