Автор: | Захер-Мазох Л., год: 1870 |
Категория: | Роман |
XXXV. Маску долой
Огинский с прискорбием начал замечать, что дочь его бледнеет, не шутит, не смеется, не поет, а сидит постоянно одна в глубокой задумчивости.
Он переговорил об этом с женой, и оба они очень обрадовались, когда Анюта попросила у них позволения брать уроки рисования у старого живописца-поляка.
"Это послужит развлечением для бедной девочки, -- решили заботливые родители, -- ее будет провожать к учителю наш добрый, верный старик Тарас".
Однажды вечером, когда они шли за ней по направлению к Красному кабачку, сектантка, подозревая в них шпионов патера Глинского, вдруг остановилась и спросила:
-- Что вам нужно? Вы следуете за мной по пятам... -- и прибавила, всплеснув руками: - Анюта!.. Вы ли это?
-- Да, я, -- дрожащим голосом отвечала Анюта. -- Теперь я вас узнала... Я думала, что вы кокетка, но убедилась, что вы преследуете какие-то таинственные цели, переодеваетесь в мужское платье и ходите по ночам.
-- Как вы это узнали? -- воскликнула Эмма, схватив Анюту за руку.
Я вас не боюсь, -- воскликнула та, отталкивая от себя соперницу. -- Я знаю, что жизнь Казимира Ядевского находится в опасности. Вы завлекли в свои сети и его, и графа Солтыка... Этого последнего я вполне предоставляю вам, но будьте уверены, что вам не удастся сделать Казимира своей жертвой!
-- Вот как! -- ядовито усмехнулась сектантка. -- Вы дарите мне графа, будто он ваш невольник, и взамен его требуете, чтобы я подарила вам Ядевского, но я не имею на него никаких прав, так же как и вы.
-- Не отговаривайтесь, -- строго перебила ее Анюта. -- Вы очень хорошо понимаете мои слова... Я требую, чтобы вы отказались от Ядевского, -- не в мою пользу, о нет! -- я чувствую, что вы его погубите, каким образом - это для меня тайна... Но жизнь его находится в опасности, пока он дышит одним воздухом с вами.
-- Напрасно ты стараешься разгадать мои планы, неопытная девочка! -- горделиво возразила Эмма. -- Знай же, что я люблю Казимира, и потому желаю спасти его душу, а ты, сама того не подозревая, губишь его безвозвратно.
-- Ты любишь его?! -- вскрикнула Анюта. -- Ты, чьи руки обагрены кровью!..
Замолчи!
-- Нет, я не замолчу! Ты убила Пиктурно!.. Ты губишь всех, кто тебя любит!.. Ты принесешь в жертву и Казимира... ты жаждешь его крови... Я это предчувствую... Но я разорву адские сети, которыми ты его опутала... Знай это и лучше откажись от него теперь же.
-- Никогда.
-- Ну, так берегись!
-- Берегись же и ты меня, безумная!
Маску долой! -- горячилась Анюта в порыве глубокой ненависти. -- Признавайся, зачем ты рыщешь по ночам, как голодная волчица?
-- Мне не в чем признаваться, -- отвечала она сдержанным, холодным тоном. -- Выкиньте из головы эти ребяческие фантазии... Быть может, я принадлежу к тайному обществу, пекущемуся о благе нашего народа... Неужели вы решили выдать меня русскому правительству? Это было бы бесчестно с вашей стороны... Никто не знает, почему Пиктурно решился на самоубийство. Если он действительно был влюблен в меня и оскорбился моей холодностью, то меня в этом винить нельзя. Быть может, он оказался изменником и был умерщвлен своими сообщниками... Это случается...
-- Положим, что вы говорите правду... Я готова сохранить вашу тайну, только откажитесь от Казимира.
-- Это не в моей власти.
Ну, так я спасу его помимо твоей воли!
-- Попробуй.
-- Ты желаешь борьбы?.. Будь по-твоему... Ты еще меня не знаешь! Я не боюсь и самой смерти! Одна из нас погибнет в этой борьбе.
-- Только не я, потому что со мною Бог.
-- Не богохульствуй! -- вскричала Анюта, повернулась спиной к своей собеседнице и хотела уйти, но Эмма схватила ее за руку и прошипела как змея: - Не советую тебе болтать о нашей встрече... мне жаль тебя... Я не желаю, чтобы ты сделалась жертвой своей безумной любви к Ядевскому.
Ты меня не запугаешь, -- сказала Анюта, -- обеим нам грозит одинаковая опасность... Я готова на все для спасения Казимира.
Анюта ушла. Эмма долго смотрела ей вслед и потом отправилась уже не в Красный кабачок, а в дом Сергича, где из отважного юноши снова превратилась в светскую девушку-кокетку, у ног которой лежала вся киевская молодежь большого света. Анюта вернулась домой взволнованная, но довольная собой. Она сознавала всю силу своего характера и не боялась борьбы. Она хладнокровно обдумала все шансы как дурные, так и хорошие, и мысленно начала подбирать себе помощников, первым из которых стоял патер Глинский. Не медля ни минуты, она написала ему записку и попросила зайти к ней вечером, когда родителей ее не будет дома.
-- Ну, что новенького? -- с улыбкой спросил иезуит. -- Не одумалась ли ты, наконец, дитя мое? Не могу ли я поздравить моего милого графа?
-- Он обо мне теперь и не думает, -- возразила Анюта. -- Но шутки в сторону: мне нужно серьезно поговорить с вами. Мы должны действовать вместе против нашего общего врага - Эммы Малютиной.
-- Что значат эти слова?
Она опутала сетями Солтыка и Ядевского. Ваша обязанность спасти графа, а я постараюсь спасти Казимира, которому принадлежит мое сердце. Если бы Эмма была кокетка в буквальном смысле этого слова, я из гордости не стала бы оспаривать ее прав на этого молодого человека; но она член какого-то тайного политического общества и для достижения известной ей цели, не пощадит ни графа, ни Ядевского, точно так же, как она не пощадила студента Пиктурно.
-- Почему ты знаешь, что Малютина виновата в его смерти?
-- Я этого не утверждаю. Но я почти уверена, что она была участницей этой ужасной кровавой истории.
-- Игра твоего пылкого воображения, и больше ничего.
-- Нет, я в этом убеждена, да и Эмма сама почти призналась мне в этом.
Это другое дело.
-- Я расскажу вам все, что знаю, но, ради Бога, не дразните меня больше вашим графом.
Даю тебе честное слово, -- сказал иезуит, подавая Анюте руку. Девушка почтительно поцеловала ее.
Патер Глинский внимательно выслушал Анютин рассказ и мысленно поблагодарил судьбу, пославшую ему такую умную энергичную союзницу.
Вернувшись домой, он попытался еще раз уговорить графа и сказал ему:
Вы и не подозреваете о той опасности, которая нависла над вами.
-- Опять старые песни!
-- Я уже говорил вам, что Эмма Малютина преследует вас с известной целью. Теперь я могу сообщить вам некоторые подробности.
-- Я готов вас выслушать.
-- Она член тайного общества...
-- Позвольте и мне предостеречь вас, святой отец, -- сказал он, -- не советую вам громко говорить о таких вещах, да и вообще не следует вмешиваться в чужие дела. Если Эмма действительно член тайного общества - чему я, впрочем, не верю - то какое вы имеете право обличать ее и этим навлекать на себя злобу и месть ее сообщников?
-- Так, как поступил Пиктурно, не правда ли?
-- Что с ним случилось?
-- Он был убит, и кровь его запятнала те прелестные ручки, которые вы целуете с таким наслаждением.
Ерунда! Я этому не верю.
-- Не мне одному это известно... Об этом сильно поговаривают в Киеве. Боже сохрани, если ваша очаровательница впутает вас в это дело!
-- Интересно узнать эти городские слухи.
-- Подозревают политический заговор...
Солтык громко расхохотался.
Вот уж это, действительно, самые достоверные сведения! -- проговорил он, задыхаясь от смеха.
-- Тут нет ничего смешного, -- обиделся иезуит.
-- Я не посвящен в тайны Эммы Малютиной, -- продолжал граф, -- но настолько изучил ее характер, что ручаюсь головой, что она не способна ни явно, ни тайно восставать против русского правительства. Прошу вас прекратить этот разговор, -- прибавил он, указывая рукою на дверь. Патер Глинский вышел из кабинета.
Так это не заговор, -- размышлял иезуит, сидя у камина. -- Что же это тогда?
Внезапно странная мысль промелькнула у него в голове. Он потер лоб и подумал: "Почему же нет?.. В этой стране случается так много невозможного. Сама природа тут какая-то загадочная и ежедневно преподносит нам сюрпризы... Здесь все возможно... Красавица из хорошего семейства, богатая, образованная, созданная для того, чтобы быть счастливой и дарить счастье другим, -- принадлежит к ужасной секте кровожадных убийц!.. Это могло бы показаться невероятным... но бывали примеры... В пятидесятых годах я слышал что-то в этом роде... Рассказывали, что какая-то знатная дама разыгрывает роль Богородицы в гнусной секте, называемой "хлыстовщина". Неудивительно, что и Малютина пошла той же дорогой... Но вот беда, у меня в руках нет явных доказательств..."
и окружить их шпионами?
Задавшись этой целью, патер Глинский, не теряя ни минуты, написал письмо частному приставу Бедросову и послал его с одним из своих тайных агентов.