| Автор: | Захер-Мазох Л. |
| Категория: | Роман |
Том третий
38. Дуэль
Когда священник с Аленой воротились домой, там сидела Февадия и, как ни в чем не бывало, играла с Данилой и Василием в домино.
В первое мгновение Черкавский оцепенел от неожиданности, затем отослал сыновей спать, а Алену попросил сходить в погреб за бутылкой вина.
- Что это тебе вдруг пришло в голову, - сказала Февадия, - кто в такой час пьет вино?
- Кто? Я пью, с твоего позволения! - Он, точно тигр в клетке, расхаживал из угла в угол. - Впрочем, если ты опять надумаешь пускаться в авантюры, делай это умнее, понятно?
- В авантюры? Я? - Февадия расхохоталась. - Ты, может, ревнуешь? Коль так, значит, мне удалось разыграть тебя.
- Не увиливай!
- Мне стало известно, что Феофан собирается похитить Алену, - спокойно продолжала она. - Поэтому я заперла ее и сама в ее одежде пошла к калитке. Ну и физиономия же была у него, когда вместо своей сладкой голубки он увидел рядом с собой меня! Я от души над ним посмеялась.
- И ты воображаешь, что я этим россказням поверю?
Алена принесла вино и вышла из комнаты, чтобы подслушивать за дверью.
- Я тебе больше ни в чем не верю! - крикнул священник, налил себе вина и залпом выпил бокал. - Ни в чем, чтоб меня черт побрал, если ты еще хоть раз меня проведешь.
- Не стыдно священнику так ругаться?
- А не стыдно жене священника позволять похищать себя?
Он опорожнил второй бокал.
- Если б ты только знал, как ты смешон!
- Эх, стоит ли огорчаться из-за какой-то женщины, - произнес он, - один раз на свете живем, и лучше жить себе в удовольствие!
И он запел:
- Лучше смеяться, чем плакать. Иди-ка сюда, потанцуем.
- Да ты с ума спятил!
- Февадия, не раздражай меня.
Попадья с улыбкой встала из-за стола: она знала, как себя вести. Священник обнял ее за талию, он пел и топал ногами до тех пор, пока она сердито не оттолкнула его от себя.
- Ты пьяный, Михаил, иди-ка спать.
- Пьяный? Я? - Черкавский вдруг глубоко растрогался. - Это только от боли… мне так… так грустно… А тебе разве не грустно, моя кошечка? Что за мир? Что за люди?
Он начал плакать.
- Пойдем, тебе надо уснуть, - сказала его супруга, к которой снова вернулась вся ее прежняя сила, а с ней и власть над ним. - Ты слышишь, я хочу, чтобы ты шел спать.
- Конечно, конечно, если ты хочешь, - но только ради тебя.
Февадия без долгих препирательств подхватила его под мышки и потащила в спальню, а Черкавский дорогой опять принялся петь:
На следующее утро Феофан тихонько воротился домой. Он выглядел сконфуженным и одновременно рассерженным, когда вошел в комнату Зиновии, которая в этот момент сидела перед зеркалом и делала прическу.
- Хорошенькую же историю ты мне нынче устроила, - заговорил он. - Я оказался в дурацком положении. С какой целью ты все это сделала? Не понимаю, чего ты хотела достичь.
- Чего я хотела? - промолвила Зиновия, не обращая на него особого внимания. - Наказать тебя.
- Разве не ты сама предложила мне поухаживать за Аленой?
- Потому что хотела тебя испытать. Теперь ты наконец понимаешь? Но если ты думаешь, что после всего случившегося я позволю тебе еще и бросать мне упреки, то ты ошибаешься. Убирайся! Я больше не желаю тебя слушать.
- Зиновия!
- Убирайся! - Она сверкнула глазами и топнула ногой. - Ты еще здесь? - спросила она, закончив прическу.
- Прошу тебя.
Она вытолкала его и заперла дверь.
Вскоре после этого прибыл Онисим. Сначала он постучался в дверь Натальи.
- Мой барин уехал в Лемберг, - сообщил он, - по делам. И поручил мне передать вам сердечный привет, милостивая барышня.
- Когда же он вернется обратно? - печально спросила Наталья.
- Через несколько дней.
Ту же самую весть старик затем сообщил Зиновии, правда, не присовокупив привета.
- Что за дела у него могут быть в Лемберге? - удивленно спросила она.
- Этого я не знаю.
- И больше он ничего не просил мне передать?
- Ничего.
Зиновия рассердилась на Сергея, но в настоящий момент тот был на недосягаемом расстоянии, поэтому она выплеснула всю досаду на Феофана. Она встретила его в салоне, и запутавшийся в амурных сетях повеса тотчас начал просить у нее прощения.
- Я избаловала тебя, - сказала Зиновия, - но впредь буду обходиться с тобой, как ты заслуживаешь. Мне нужен такой молодой человек, который с восторженной мечтательностью склонится к моим ногам, и, поскольку ты вел себя со мной слишком высокомерно, я позволю ухаживать за собой кадету.
- А я должен спокойно на это смотреть? Ты вполне могла бы рассчитывать на меня…
затем велела Ендруху немедленно отвезти письмо.
Когда во второй половине дня Лепернир в самом деле прибыл, Феофан побледнел.
- Как славно, что вы пожаловали, - молвила Зиновия и протянула кадету руку. - Мне хотелось бы переговорить с вами наедине, пойдемте.
Она отвела Лепернира к себе в горницу. Феофан метнул на нее гневный взгляд, но препятствовать не осмелился.
- Хочу предупредить вас, - начала Зиновия, - что знаки внимания, которые вы оказываете госпоже Меневой, слишком бросаются в глаза и могут ей навредить. Аспазия просит вас отныне проявлять крайнюю осторожность. Поэтому, чтобы отвести всякие подозрения, мы с ней решили, что вы пока поухаживаете за мной.
Аспазия была уже поставлена в известность, и тем же вечером кадет начал буквально осаждать Зиновию.
Феофан сидел за столом, кусал ногти и наблюдал за этой парой, которую его присутствие нимало не беспокоило. На следующий день он вернулся в город, поскольку возобновились занятия. Мрачно насупившись, сидел он на школьной скамье, разрабатывал тысячи планов мести и снова их отбрасывал, а с наступлением вечера искал забвения, кочуя из одного заведения в другое с Данилой и Василием: пил, играл, буянил, балагурил с симпатичными дивчинами и колотил бедных евреев, на свою беду попадавшихся ему на пути.
Однажды утром он получил письмецо, отправленное здесь же, в окружном городе, и написанное измененным почерком:
«Если вам любопытно, приезжайте сегодня - незаметно - к десяти часам вечера в Михайловку».
Ему даже в голову не пришло, что эти строки продиктовала маленькой Софье сама Зиновия.
В условленный час он был в Михайловке. Оставив лошадь у корчмы, пешком через сад прошел к родительскому дому. Все окна, кроме окна Зиновии, были темны. Он тихонько взошел на крыльцо, мало обрадованный подобным сюрпризом, и в прихожей натолкнулся на Софью.
- Что, все уже легли спать? - смущенно спросил он.
- Нет, барин с барыней в усадьбе священника.
- А тетя здесь?
- Какая тетя?
- Госпожа Федорович.
- Да, она здесь, но не одна.
- Кто у нее?
- Молодой кадет.
Феофан сунул Софье в руку серебряный гульден и приказал вести себя тихо. Затем на цыпочках поднялся по лестнице. Перед дверью Зиновии сердце у него начало учащенно биться. Он сделал глубокий вдох и вошел в комнату.
Зиновия в белоснежной ночной сорочке и надетой поверх нее кацавейке из синего шелка, отороченной горностаем, сидела на диване рядом с кадетом.
- Я не помешал?
- Я даже подумать не мог…
- Я запрещаю вам делать мне подобные замечания! - крикнула Зиновия.
- Вы ведете себя как мальчишка, - произнес Лепернир, поднимаясь с дивана и пристегивая саблю.
- На эту тему мы с вами еще потолкуем, здесь для этого не место.
- Как вам будет угодно.
Лепернир отвесил рыцарский поклон Зиновии и вышел. Вскоре послышался топот его лошади, галопом скакавшей к воротам.
- Ты хочешь довести меня до безумия? - заговорил теперь Феофан.
- Если б ты знал, как меня забавляешь, - ответила Зиновия, - ты лучше бы скрывал свою ревность.
- Стало быть, ты непременно желаешь, чтобы один из нас пролил из-за тебя кровь?
- Кто знает, может, именно к этому и сводятся мои планы.
Зиновия встала и позвала Софью.
На следующий день Феофан и Лепернир дрались на саблях, проводить пистолетную дуэль не позволил майор. Противники встретились в полковом фехтовальном зале и были немало удивлены, обнаружив там Зиновию, весело и кокетливо болтавшую с офицерами.
При первом же выпаде Лепернир получил удар по предплечью. Схватка была остановлена, противники пожали друг другу руки, и комедия на этом закончилась. Когда Зиновия возвращалась домой, Феофан скакал верхом рядом с ее санями. Она демонстративно не замечала его.
- Прошу тебя, только одно слово, один взгляд! - умолял Феофан.
Зиновия смотрела на раздольный, мерцающий снеговой ландшафт и не реагировала.
- Тебе требовалась кровь, теперь ты довольна?
Никакого ответа.
- Может, ты хочешь, чтобы я пустил себе пулю в лоб?
Зиновия плотнее укуталась в меха, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
- Зиновия! Я буду биться с каждым, кого ты одаришь хоть словом, хоть улыбкой: с Сергеем, Винтрелихом, с Каролом, а если понадобится - даже со своим отцом.
Тут она не выдержала и расхохоталась:
Она велела остановить сани.
- Ничего, только бы ты простила меня, - сказал Феофан.
- Хорошо, но это в последний раз. Если ты хоть раз еще станешь мне докучать, я собственноручно заряжу тебе пистолет.
Она улыбнулась и протянула руку, которую он осыпал пылкими поцелуями.