За тайное оскорбление тайное мщение.
Действие I

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: За тайное оскорбление тайное мщение. Действие I (старая орфография)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

Король дон Себастиан.

Дон Лопе д'Альмейда.

Дон Хуан де Сильва.

Дон Луис де Бенавидес.

Дон Бернардино.

Герцог Браганский.

Донья Леонора.

Сирена, её служанка.

Манриво, Селио, слуги.

Лодочник.

Солдаты.

.

(Сцена происходит в Лисабоне и его окрестностях, близ деревни Гальега и на даче дон Лопе, близь королевского сада;.

ДЕЙСТВИЕ Ι-е.

Сцена И-я.

(Перед загородным дворцом короля.)

Король дон Себастиан, дон Лопе д`Альмейда, Манрике, свита короля.

Дон Лопе.

Уже давно, государь, вы изводили дать мне милостивое разрешение вступить в брачный союз. Я желаю, чтобы не только моя судьба, но и мысли и желания и дела мои были подчинены вашей высокой воле, а потому, доложив вашему величеству, кого я выбрал в супруги, и как был совершен брак, прошу вас, дозвольте мне снять с себя военные доспехи и отложить оружие хоть на несколько времени. Мне необходимо хотя не надолго заменить восторги битв мирными наслаждениями, лавровый венок - ветвию оливы и бранную славу - любовью. Я умоляю вас об этом как о последней награде за мою усердную и полную самоотвержении службу вашему величеству. Если я теперь получу на это милостивое соизволение, то сегодня же выеду на встречу к моей возлюбленной супруге.

Король.

Я счастлив вашим счастием и желаю чтоб оно более и более возрастало, а потому радуюсь что вы приобрели для себя достойную супругу. Еслибы заботы о войне, которую начинаю в Африке, не отнимали у меня всего времени, я был бы у вас посаженым отцом.

Дон Лопе.

О, да не увянет никогда божественный лавр, которым увенчано ваше царственное чело!

Король.

Знайте, дон Лопе, что я вас высоко ценю.

(Король и свита уходят.)

Манрике.

Вот теперь-то, я думаю, вы ужь очень довольны?

Дон Лопе.

О, да, да.... Я счастлив, я блаженствую и не могу сдержать моей радости!... Лететь, лететь бы мне теперь!...

.

И не иначе как на крыльях ветра? Не так ли?

Дон Лопе.

О нет, нет! Ветер очень медлен и ленив; мне нужны пламенные крылья бога любви.

Манрике.

Скажите пожалуста! Какое нетерпенье! Откуда взялось?

Дон Лопе.

Разве не знаешь, что я спешу к моей супруге?

Манрике.

Вот оно как! Да вы перепугаете всех. Скажцте! скорость ветра мала чтобы лететь к жене: какой же быстроты захочется чтобы умчаться от нея, когда надоест?

(входит дон Хуан де Сильва, бедно одетый.)

Дон Хуан (и сторону и не видя дон).

Не думал я таким воротиться к тебе, милая родина!... Зачем я пришел сюда? Несчастному легче на чужбине, - там никто его не знает!... (заметя дон Лопе и Манрике) Я здесь не один Стыдно, если увидят меня в такой одежде (хочет уйдти).

Дон Лопе

Верить ли глазам? Не во сне ли я вижу? Не виденье ли это? (вслух). Постой, дон Хуан!

Дон Хуан.

Дон Лопе!

Дон Лопе.

Я сразу не поверил моему счастью, а потому не кинулся тотчас в твои объятья, дон Хуан!

Дон Хуан.

Бога ради, остановись!... Я не могу допустить чтобы ты меня обнял.... О друг, о дон Лопе!.... О злая судьба!... Нищему в лохмотьях не прилично касаться груди, которая покрыта такими роскошными тканями, такими драгоценными камнями.

Дон Лопе.

Стыдно так говорить, дон Хуан. Земные блага зависят от слепого счастья, а такой друг как ты - дар небес. Земное счастье я небесное блаженство? Да можно ли их сравнивать!

Дон Хуан.

Твои великодушные слова оживляют меня, но не облегчают моего горя. О! Что может быть тяжеле нищеты. Чтобы найдти какое нибудь утешенье, если только оно возможно, я разскажу тебе все, дон Лопе. Выслушай меня внимательно. Мы вместе с тобою отправились на завоевание Индии, этой могилы ночи и колыбели солнца. Тогда мы были соединены с тобою такою дружбою, что по истине у нас обоих были одно сердце и одна душа. Не алчность к богатству, а жажда славы вдохнула в вас и в товарищей наших неслыханную смелость плыть в эту страну, в существование которой никто до того времени и не верил. Слава загремит в веках об этом походе отважных рыцарей Лузитании сильнее, чем о баснословном плавании Язона. Предоставляю более могучему голосу передать в хвалебном гимне великие подвиги наших героев. Великий Люис де Камоэнс описал уже вдохновенным пером все то, что совершил своим победоносным мечом. Он равно велик и в поэзии и в битвах... Смерть твоего отца, дон Лопе, заставила тебя воротиться на родину, а я остался в Индии. Ты знаешь как уважали меня и друзья и все кого я только знал.... Это уваженье к себе я потерял теперь.... Мысль об этой потере увеличивает и без того уже едва выносимое мое горе! Или нет, нет.... Эта мысль служит в то же время единственным для меня утешением.... Послушай, как жестоко преследует меня судьба, и без малейшого к тому повода с моей стороны. В Гоа я познакомился с одною сеньорою, дочерью купца, скряги, которому страшная алчность и счастливая торговля помогли разбогатеть непомерно. Она была и прекрасна и умна, а такое соединение ума и красоты в одном лице ведь редкость, какую никогда почти и нигде не встретишь. Я был не равнодушен к ней; я полюбил ее; я был везде, где она, - и я был замечен. Но кто выигрывает в начале, тот проигрывает к концу; кто радуется сегодня, тот плачет завтра. Так и в любви! Дон Мануэль де Суза, сын губернатора Гоа, человек впрочем достойный, талантливый и храбрый, - я убил его, и отняв у него жизнь, не хочу отнимать чести, - влюбился в Виоленту. Так звали ту, которая подарила мне много счастливых минут и погубила меня. Все почитали дон Мануэля де Суза моим соперником.... Я мало обращал внимания на него. Скажу более: его любовь увеличивала мое счастье. Его презирали, - ко мне были благосклонны. Однажды, при восходе солнца... о Боже! лучше бы оно никогда не выходило из мрака ночи.... вместе с солнцем вышла из своего дома и Виолевта... Лучше бы вышло одно мое солнце! Да нет, мне стоило только пожелать этого чтоб вышли оба... Виолента, окруженная своими слугами, пошла к пристани. Там многочисленная толпа ожидала прибытия корабля... О, Дон Лопе, отсюда начинаются все мои бедствия!.... Слушай! Я и соперник мой, мы оба были в толпе военных, наших друзей. Виолента прошла мимо нас; она была восхитительна: своею красотою, легкою походкой она очаровала всех. Один капитан сказал: "Что за прелестная женщина!" На это дон Мануэль ответил: "А о чувствах её нельзя сказать того же." - "Разве она жестока?" спросил первый. - "Ну нет, я не то хочу сказать", ответил дон Мануэль: "вкус у нея дурен, - не умеет выбирать людей." Тогда я сказал: "Ни к кому она не благосклонна; потому что кроме меня никто её не стоит." - "Ты лжешь!!!" - воскликнул дон Мануэль.... Я не могу продолжать... голос прерывается, немеет язык, смертельный холод пробегает по всему телу и леденит мне сердце; нестерпимая боль пронзает мою грудь при одном воспоминании о такой обиде!... О, злой предразсудок! Проклятый тиран жизни, отвратительный, гнусный закон налагаемый обществом!.... Как, неужели несколько безумных слов могут запятнать высокую честь, древнюю родовую честь, с таким трудом, такими подвигами, целым поколеньем приобретенную честь?... Как, неужели одно слово, небрежно брошенное в воздух, может смешать с грязью человека, и человека высоко доблестного, глубоко честного? Если честь есть драгоценный алмаз, неужели одно легкое колебание воздуха может ее сжечь?... Если честь сияет ярче солнца, неужели одно дуновение может ее помрачить?... Но, я увлекся порывом чувств и прервал мой рассказ, - прости меня дон Лопе. - Не успел Дон Мануэль произнести этого проклятого слова - шпага моя была в его груди... Меня не успели остановить Его слово и мой удар были как гром и молния; в одно мгновенье он упал мертвый и обливал своею кровью песок!... Я скрылся в только что отстроенную церковь. Там искал я спасенья от преследований отца дон Мануэля, губернатора Гоа.... Я жил в гробнице. Не странно ли? Соперник мой убит, а живой похоронен!... По истечении трех дней командир одного корабля который возвращался в Лисабон, принял меня к себе. Темнота ночи помогла мне бежать на корабль. Я оставался в его подводной части до тех пор, пока это крылатое чудовище, дитя стихий порожденное ветром и водой, не помчалось в Португалию по волнам океана.... Ах дон Лопе! Если общество клеймит позором тех кто терпеливо сносит оскорбления, зачем оно вопиет против Того, кто мстит за обиду? Где же тут правда? Не безсмысленное ли противоречие казнить и за то что сносишь обиду, и за то что мстишь за нее?... Сюда я прибыл сегодня. Я так бедно одет, что мне стыдно было показаться в Лисабоне.... Теперь я ободрен, теперь судьба ко мне милостива; они утешила меня, она привела меня в объятия истинного друга. Горячо обнимаю тебя, мой славный друг дон Лопе д'Альмейда! Чем только мог я заслужить такую дружбу?....

Дон Лопе.

Я выслушал тебя с должным вниманьем, дон Хуан де Сильва, и обдумал все. Всякий, у кого только есть сердце, оправдает тебя, как бы строго он ни судил. Кто может знать, что ждет его впереди? Кто может дерзко утверждать, что он с самого детства не обречен уже на погибель? Кто похвалится и скажет: меня коварство не уловит в свои сети, меня не отравит яд подносимый изменой? Никто. Блажен, кто может порешить дело так молниеносно как ты. Стократ блажен, кто смешает с прахом дерзкого врага и кто, как ты, высоко поднимет свою честь, сохранив ее во всей чистоте и силе! Никакое облако не в силах затемнить лучезарного сиянья твоей чести. Пусть видят все, что твоя любовь ко мне и моя в тебе похожи на те два растительные яда, которые, будучи взяты отдельно - смертельны, но смешавшись - до того уравновешивают друг друга, что сливаются в одно целебное питье Ты в горе, я в радости, - соединим же наши чувства, и твое горе умерит мою радость, а моя радость прояснит твое горе, - и горе не убьет тебя, а радость не осилит твердости моего духа Я женился, дон Хуан. жена моя из Кастилии. Я не стану превозносить тебе несравненную красоту её: - красота последнее качество в жене; но супруга моя богата, благородна, добродетельна и умна так, что равной ей не найдешь во всей Испании. Это такое совершенство, какого ты и вообразить не можешь. Её имя донья Леонора де Мендоса. Не я вел ее к брачному алтарю и клятву в верности ей произнес за меня уполномоченный мною дядя мой дон Бернардино, который и прибудет с нею в деревню Гальега. Я спешу к ним навстречу: оттого я и оделся, как ты видишь, будто на торжественный пир. Там великолепно убранная лодка ожидает счастья принять в себя мою прекрасную супругу и гордо мчаться по волнам с такою безценною ношей.... Мое счастье выросло с тех пор, как я увидал тебя, тебя моего милого друга, моего несравненного дон Хуана. Незаботься, не думай о том, что ты беден. Я богат. Мой дом, мой стол, мои лошади, мои слуги, все мое имущество, моя жизнь, моя честь, все твое, мой нежный друг! Утешься, счастье оставило тебе истинного друга. Подумай, как перед тобою безсильна злая судьба! При тебе остались мужество, которого никто неодолеет, при тебе гордый непреклонный твой дух и могучая рука, готовая к защите чести! С тобой твой верный друг!.... Не отвечай, - любезности и лишния слова между друзьями пошлы. Едем, едем скорее... Я хочу чтобы ты видел мое счастье. Сегодня моя супруга вступает в Лисабон. Вероятно она уже ждет меня по ту сторону залива. Мы проплывем с нею три мили... Эти три мили для меня вечность так горю я нетерпением принять ее в мои объятья!

Дон Хуан.

Но как же мне ехать с вами, дон Лопе? Посмотри, как я одет. Не благородством дорожит свет, а золотой одеждой!

Дон Лопе.

Тем хуже для света что одежда тела дороже ему одежды души Прошу тебя, пойдем со мной! (.) Горячее дыхание любви, вздуй сильнее, паруса моей ладьи, чтобы скорее она принесла меня к моей супруге!

(Дон Лопе и дон Хуан уходят.)

Манрике.

И я сяду в лодку-самолетку я поскачу по типам... и прилечу скорее их, и повещу мою новую госпожу, что спешит к ней супруг. Она непременно даст мне что нибудь. Ведь только и дело у новобрачных что давать. (уходит.)

Сцена ИИ-я.

Сельский вид близь деревни Гальега:

(входят, дон Бернардино, донья Леонора и Сирена).

Дон Бернардино

Отдохните здесь, прекрасная Леонора. Посмотрите, как эта гора увенчана цветами. На ней, как на троне, царственно возседает весна, собрав вокруг себя всех своих вельмож и представителей. Отдохните здесь, прекрасная Леонора, до приезда дон Лопе, вашего счастливого супруга. Отгоните от себя эту печаль. Я очень понимаю вас: вы в Португалии, на чужбине, и вспоминаете родную Кастилию.

Леонора.

Умоляю вас, славный дон Бернардино, не примите моей печали за признак неблагодарности с моей стороны. Я очень хорошо чувствую я понимаю, какою высокою честью почтила меня судьба.... Вы знаете, часто и радость выжимает слезы из глаз.

Дон Бернардино.

Вы так любезно извиняетесь, сеньора, что ради этого самого извинения я вас благодарю за эти слезы. Я оставлю вас на минуту; может быть, наедине вы съумеете разсеять свою грусть. Вот тут вы будете защищены от зноя солнечных лучей, а приятная прохлада освежит и возстановит ваши силы. Да сохранит вас Господь Бог. (уходить.)

Леонора.

Ушел он, Сирена?

.

Ушел.

Леонора.

Никто нас не услышит?

Сирена.

Никто; мы одне.

Леонора.

Так вырвись же на свободу ты, горе сдавленное с таким трудом в моей груди!... На волю, вон из сердца, тяжкое мученье... ты меня убьешь! Слезы, залейте, если можно, огонь, который сжигает мою душу! Я выплачу, выплачу мое горе (рыдает), а если нет, так пусть же пламя моих горячих слез и воплей испепелит всю мою жизнь.

Сирена.

Что это, сеньора? Остановитесь; подумайте об опасности! Подумайте о чести!

Леонора.

Как, ты знаешь мое горе, знаешь что я погибла и упрекаешь за слезы, хочешь заставить молчать?!

Сирена.

Эти стоны и рыданья безполезны.

Леонора.

Безполезны! Да эти стоны, этот плач - голос самой природы. Все стонет, все плачет! Разве не стонут глухо цветы, когда их лобызает холодной ветер, а лучезарный друг их - солнце умирает за горами? Разве жалобный шелест листва, оторванного от родного стебля, от родной скалы, гонимого неприязненным ветром по голому песку, не плачь его? Разве не стонет лес, когда свирепая буря крутит я оскорбляет его гордый вершины? Разве птичка, безжалостно похищенная из родного гнезда, запертая в золотой тюрьме, не изливает горя в своей жалобной песне? Разве не стонут волны, когда их теснят безчувственные скалы? Тщетно думают оне пробиться сквозь каменные стены, и только врезавшись глубоко в теснины, с ропотом и воплем бьются о холодные камни.... Если вся природа плачет и стонет, - как же мне не рыдать, как же мне не стенать?

Сирена.

Чем же помочь этому горю? Дон Люис умер, а вы замужем? На что же решиться? Что же делать?

Леонора.

я полюбила!... Я могла потерять Люиса, но не забыть его. Нет, забыть не могу! Забвенье невозможно там, где засветилась любовь!.... Женщина с благородным сердцем не забудет того, кого раз полюбила. Вспомни, что было со мной, когда я узнала о его смерти..... Я вышла замуж насильно.... Он умер, и я должна была умереть, и этот брак - моя могила Надо проститься с любовью.... Ну, любовь, разстанемся!... Долго ты была моей спутницей, теперь я иду туда, куда ты не можешь следовать за мною, иду к алтарю холодной супружеской верности, к алтарю бездушной чести....

Манрике.

Трикраты счастлив я, что прежде всех поспел сюда. Двадцать раз счастлив я, что прежде всех прибежал сюда. Сто раз счастлив я, что прежде всех прилетел сюда; прежде всех я могу целовать следы этих ножек. Под ними распускаются цветы. Это ножки самой весны, предшествующей знойным дням жаркого лета. Я желаю целовать только то, конечно, до чего сам Бог не запретил мне прикасаться.

Леонора.

Кто вы такой?

Манрике.

Последний из слуг моего сеньора, но не последний болтун. Я прискакал прежде вашего супруга для того, чтоб известить вас о его пришествии и получить за то какой нибудь подарок.

Леонора.

Сеньор дон Лопе не очень спешит (дает Манрике несколько монет).

Манрике.

Имея такой прелестный, как вы видите, характер, чем же я могу быт, как не придворным прелестником?

Леонора.

Вы придворный?

.

Двора веселости, сеньора. Я истинный придворный, то есть, слуга по преимуществу, прототип слуг, - готов для всех и на все. Я управитель, когда мне нужно поживиться от хозяйства моего господина. Я камердинер - когда мне захочется одеться в богато вышитое платье. Я дворецкий - когда мне захочется стащить лучший кусочек. Я секретарь - когда мне выгодно разболтать секреты моего господина. Я конюший - когда меня возьмет, лень ходить пешком. Я кассир - когда мне понадобятся деньги. Я буфетчик - когда захочется украсть серебреца. Я ловок и храбр на побег. Я кучер - когда моему господину нужно ехать тайно на любовное свиданье. Сверх того, позвольте мне доложить вам, сеньора, все эти должности я исполняю не жалуясь никому, разве поворчу про себя.

Леонора.

Очень хорошо.

(Леонора и Сирена отходят в сторону и говорят между собою тихо)
дон Бернардино, дон Люис и Селио).

Дон Люис. (говорит Бернардино)

соседней деревне я увидел одно из чудес вселенной, ту даму которой вы сопутствовали. Мне сказали, что она невеста или новобрачная: мой товар всегда приятен для дам, а брилианты лучшие свадебные подарки. Прошу вас, посмотрите мой товар. Мои брилианты сияют ярче звезд. Посмотрите, может быть вы что-нибудь и купите; тогда и дорога в Кастилию будет мне не без прибыли.

Дон Бернардхно.

Что за редкий камень!... Что за вода! Как сияет он, - просто горит! Подожди немного. (Леоноре) Божественная Леонора, сюда прибыл купец с брилиантами необыкновенной красоты и очень дорогими. Позвольте мне предложить вам несколько из них. Посмотрите вот этот брилиант, купец мне дал его как образчик. Судя по его блеску, это истинный сын солнца - так он сияет. Возьмите его.

(всторону).

Боже всемогущий, что я вижу?

Дон Бернардино.

Что? Каков?

(всторону).

Не смею верить!

Дон Бернардино.

Прикажете привести его сюда?

(всторону).

Это тот самый брилиант.... (Сирене) Зови его.

(Останавливает рукою Сирену и отходить к дон Люису).

Леонора (всторону).

Это волшебство, колдовство! Любовь, освободи меня от этих чар, избавь от мук, исторгни из пучины! е) Сирена, Сирена, это тот самый брилиант который я подарила дон Люису де Бенавидес. Да, или слезы туманят глаза и мешают разглядеть, или это тот самый брилиант! Я сейчас хочу знать, как он попал сюда?

(Дон Люис идет впереди, за ним дон Бернардино).

Дон Люис е).

Я здесь, прекрасная сеньора....

Леонора (Сирене).

Душа моего горя, сокровенная мечта моя воплотилась и стоит передо мной!

Остерегитесь, сеньора. Молчите. Я вижу теперь, чему вы удивились.

(Дон Бернардино подходит).

Дон Люис.

Я здесь к услугам вашим, сеньора, и радуюсь случаю, который доставил мне возможность предложить вам мои сокровища. Вот алмаз, - самый огнеупорный минерал. Я назвал его Он должен вам понравиться.... а вот и любовь, составленная из брилиантов. Говорят, любовь не прочна; но она у меня составлена из самых твердых камней, так что я смело могу сказать, что нет любви прочнее моей.... Еще есть у меня сердце, не забуду тебя.... Была у меня еще драгоценная вещь, составленная из изумруда и сафира. Изумруд у меня украли, остался один сафир. Вы знаете, что изумруд - эмблема надежды, а сафир - ревности. И я имел право, сожалея о потере, воскликнуть: "надежду у меня украли, оставили мне одну лишь ревность!" Осчастливьте меня, сеньора, взгляните благосклонно на мое постоянство, мое не забудусердце, мою любовь.

Дон Бернардино.

Как остроумен этот купец! Как ловко он играет именами своих брилиантов! Умеет сбывать товар!

.

Я согласна: сокровища ваши драгоценны... но вы прибыли с ними не во время. Я очень рада была бы обладать ими, еслибы вы раньше явились ко мне: - но вы опоздали... Что станут думать обо мне, если я буду любоваться вашим сердцем, вашею любовью, постоянством?... Впрочем покажите, я хочу их видеть.... Пожалуй вы стали бы негодовать на меня, что я, отговорившись неимением времени, не захотела оценить ваших сокровищ, конечно драгоценных... Возьмите ваш брилианть. С ним я лишаюсь света равного солнечному. Пеняйте не на меня, а на себя за то что опоздали.

(Слышен шум за сценой).

Манрике

Господин мои приближается.

Дон Люис.

Какое безпримерное несчастие! Какое невыразимое горе!

Леонора,

Отравлено навсегда мое счастье!...

Дон Люис. (всторону)

Жестокая участь!

.

Я пойду к нему навстречу.

Манрике.

Молчите все! Когда войдет мой господин, мне хочется подслушать у него какую нибудь глупость, первую его глупость.... Влюбленный, увидев в первый раз свою даму, точно игрок в минут азарта, - непременно соврет.

Дон Люис. е)

О легкомысленная женщина, изменчивая, способная все забыть! О, женщина из женщин! Чем оправляетесь вы, что изменили мне что забыли меня?

Леонора, (тихо)

Я думала, что вы умерли. Я горько плакала об вас. Меня насильно отдали замуж. Все же я не забыла вас. Если бы я не была замужем теперь, если бы могла располагать собою, вы бы узнали легкомысленна ля, изменчива ли я, забыла ли я вас!... Я не знаю этого человека, я не видала его никогда; я венчалась с ним заочно чрез уполномоченного от него.

. (тихо)

Чудесно!... А чья жизнь отравлена? а чья душа погибла? Моя! не моего поверенного, - моя!... А кто убить-то? - я, один я! Вы правы - вы думали, что я умер. Не на глазах - значит в могиле!... уехал милый, все равно что умер.

Леонора, (тихо)

(входят: дон Лопе, дон Бернардино и Манрике).

Дон Лопе.

то, что создавало мое воображение - ни что перед тем, что вяжу. Вы сами воплощенная хвала себе; всякая иная, выраженная словом, недостойна вас. Влажен кто вами обладает, блажен кто в силах оценить вас! Раз увидев, не забудешь вас во веки.

Леонора.

С минуты подписанья свадебного контракта, живая или мертвая, я принадлежала уже вам.... Тогда я любила только вашу тень, но эхта тень была вашей тенью, и для меня было того достаточно. Вас не было со мною, а я все-таки любила вас. Ах, если бы я могла доказать вам мою любовь, так, как того желает мое сердце. Я не испугалась бы никаких опасностей, я жизнь мою отдала бы чтоб заплатить за вашу любовь! Если я смущена теперь, если я со страхом смотрю на вас и не умею хорошо высказаться, вот тому оправданье: не я в этом виновата - вы; я не имела возможности высказать всю силу любви, которую питаю к вам.

Дон Лопе, (дон Бернардину.)

Дон Бернардино, (обнимая дон Лопе)

Эти объятия соединяют нас навеки как бы двойным родством и двойною дружбой! Медлить некогда; я спешу в Лисабон.

Дон Лопе. е)

Как будет гордиться португальское море: оно на своих волнах понесет вторую Венеру.

Манрике.

Рыцарь увозит даму своего сердца, - тут бы и конец всему!...

(Дон Лопе, дон Бернардино, донья Леонора, Манрике и Сирена

Селио.

Теперь, сеньор, вы сами все видели.... Не думайте больше об ней, сберитесь с духом и поберегите ваше здоровье и вашу жизнь. Теперь ведь все кончено, ничем не поправишь.

Дон Люис.

Неправда. Поправить можно.

Селио.

А как?

.

Умереть, да, умереть должно. Это последнее средство; Леонора насмеялась над моею любовью, вышла замуж за другого........ (подумав). Нет я еще могу жить. Ревность дает мне жизнь!..... В душе есть смутная надежда. Она говорила с мужем, и большая часть её слов относились прямо но мне.

Селио.

Что за вздор говорите вы, сеньор!...

.

Да, да, мне кажется, что я еще слышу ее. Я не проронил ни одного слова, - все помню. Выслушай и поймешь все: "Я тогда," то есть подписав свадебный контракт "любила вашу тень: но эта тень "была ваша и для меня этого было достаточно. Вас не было со мной, "а я вас все-таки любила. Ах еслиб я могла вам доказать мою "любовь так, как того желает мое сердце. Я не испугалась бы "никакой опасности, я жизнь мою отдала бы на то чтоб заплатить "за вашу любовь. Если я смущена теперь, если я со страхом смотрю на вас и не умею хорошо высказаться, то вот мое оправдание: не я виновата в этом - вы! Я не нахожу средств высказать "всю силу любви, которую питаю к вам"... Да, ко мне относились эти слова, прямо ко мне. Чего же больше?... Если даже моя надежда обратится в сладкий яд, в позолоченный кинжал для меня, что за дело!.... Лучше, клянусь Богом, задохнуться от счастья, чем от ревности. Пусть убьет меня горячая любовь, а не тупое отчаяние!... Да совершится моя судьба! Цель моей любви воспламеняет душу и удесятиряет силы. Леонора будет моей, хотя бы мне это стоило жизни.

(Дон Люис и Селио уходят).

Занавес падает.