| Автор: | Капандю Э., год: 1865 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
XVII. МЕГЕРА
Сабина опустила голову на подушки. Бедная девушка почувствовала, что силы вдруг изменили ей.
Кино и Нисетта захлопотали около нее, дали ей понюхать спирт и, по предложению Кене, легонько смочили ей лоб холодной водой. Даже сидел между Жильбером и Роланом.
-- Но что все это значит? -- сказал он. -- С какой целью воспользовались такой хитростью?
Это мы, без сомнения, узнаем, -- сказал Ролан. -- Сабину хотели заманить в отвратительную ловушку.
-- Но кому это понадобилось?
-- Это мы узнаем, -- сказал Жильбер.
-- О! -- произнес Даже с гневом. -- Горе тем, кто так подло напал на мою дочь!
Жильбер наклонился к нему я прошептал:
Она будет отомщена.
-- Да-да! -- сказал Даже. -- Завтра же я буду просить правосудия у короля.
-- Правосудия у короля? -- переспросил Жильбер, положив руку на плечо парикмахера. -- Не просите у него ничего - клянусь вам честью, что правосудие будет свершено так, как сам король не сможет.
-- О! Посмотри на глаза мсье Жильбера, -- шепнул Рупар своей жене, -- точно два пистолетных дула. Я не знаю... Но мне не хотелось бы ночью встретить человека с такими горящими глазами.
-- Думайте о другом, -- сказала с досадой Урсула. -- Вы занимаетесь глазами, которые вам не нравятся, когда эта бедная Сабина больна и рассказывает нам историю, от которой волосы встают дыбом...
Только это не помешает мне заснуть, -- сказал Рупар, -- а сон, по словам мсье Вольтера, который купил у меня чулки на прошлой неделе...
-- Замолчите ли вы? -- перебила Урсула.
Рупар остался с разинутым ртом. Сабина с помощью Кино медленно приподнялась и продолжала:
-- Прочитав письмо, я очень обеспокоилась. Мной владела только одна мысль: лететь на помощь Ролану... Мой бедный брат! Я видела его бледным, окровавленным, умирающим... и он звал меня помочь ему...
-- Милая Сабина... -- прошептал Ролан.
Как должна была ты страдать! -- сказала Ни-сетта, наклонившись к больной, чтобы скрыть покрасневшие щеки.
-- Убедившись, что письмо было от мсье Жильбера, я уже не колебалась, -- продолжала Сабина. -- Я велела Иснарде принести мою накидку и все необходимое, чтобы перевязать рану... Иснарда ничего не понимала, так как я не прочла ей письмо. Тогда я бросилась в свою комнату и взяла все, что считала нужным. Наскоро оделась, не отвечая на вопросы Иснарды, и хотела уйти, но меня остановила внезапная мысль. Так как было еще не поздно, вы, отец, могли возвратиться в Париж. Я подумала, как вам горестно будет узнать по возвращении, что Ролан опасно ранен, и мне пришлось пойти ему на помощь... Мучимая этой мыслью, я приказала Иснарде не говорить никому, зачем я ушла, и прибавила: "Поклянись мне, что ты будешь хранить тайну и ничего не скажешь никому до тех пор, пока я не заговорю сама". Иснарда, испугавшись волнения, в котором я находилась, дала клятву, потребованную мной. Я отворила дверь на улицу без всякого шума: я знала, батюшка, что когда вы возвращаетесь ночью, вы не велите меня будить. "По крайней мере, -- думала я, -- если надо сообщить ему эту жестокую истину, я сама это сделаю и сразу утешу его, так как уже увижу Ролана..."
Я напомнила Иснарде о необходимости хранить тайну и бросилась на улицу... Человек ждал меня у дверей. "Идемте скорее! -- сказал он. -- И не бойтесь ничего, хотя уже темно - я сумею защитить вас, если понадобится!" При мысли о Ролане ночные опасности были мне нипочем. "Поспешим!" - ответила я. Мы быстро удалились. Работник шел возле меня, не говоря ни слова. От нашего дома до мастерской Ролана далеко, и надо идти все время прямо. "Если бы мы могли найти пустой фиакр..." - вымолвил работник. На мое "Пойдем пешком" он продолжал: "Мы приехали бы скорее. Притом, в фиакре мы привезли бы мсье Ролана, который не может идти". Пораженная этой мыслью, я готова была согласиться. "И не бойтесь, я с вами не сяду - помещусь рядом с кучером", -- добавил он. В ответ на это я заметила, что мы не найдем фиакра в этот час, и прибавила: "Пойдемте!" Мы пошли быстрее. Вдруг мой спутник остановился и сказал: "Я слышу стук экипажа".
Мы находились возле улицы Эшель. Работник был прав: к нам подъезжал фиакр. Он остановился, в нем никого не было. "Садитесь!" - предложил мне работник, отворяя дверцу. Я села, работник поместился рядом с кучером, и фиакр тронулся с места. "Мы скоро приедем, -- говорила я сама себе. -- Я не буду отпускать этот экипаж, к мы привезем моего брата". Лошади скакали очень быстро. Фиакр повернул налево. "Вы ошибаетесь!" - закричала я, но кучер меня не слушал и сильнее ударил по лошадям. Я звала, стучала в стекла, он мне не отвечал. Я хотела отворить дверцу, но не смогла. Потом я опустила переднее стекло и схватила кучера за шинель, но он продолжал нахлестывать лошадей и не оборачивался ко мне... Где мы ехали, я не знала. Я видела узкие, черные улицы и была уверена, что мы удаляемся от мастерской Ролана...
Ужас овладел мной. Я считала себя погибшей, упала на колени и умоляла о милосердии Господнем.
отворились. "Мы приехали", -- сказал тот, кто принес мне письмо. Я спросила: "Но где мы?" и услышала: "Там, куда мы должны были приехать". На мой второй вопрос: "Разве мой брат здесь?" - он не ответил. Я вышла. Но прежде чем успела осмотреться, почувствовала холодное, сырое полотно на своем лице. На глаза мне надели повязку, кто-то схватил меня за руки, поднял и понес. Я кричала - мне завязали рот. Что происходило тогда со мной, я не могу описать... Мне казалось, что я лишаюсь рассудка.
-- Как это ужасно! -- закричала Урсула. -- Бедная милая Сабина!
-- Это ее увезли разбойники, -- прибавила мадам Жонсьер.
-- Почему меня там не было? -- огорчился Даже.
-- Продолжайте, ради Бога, продолжайте, если у вас хватит сил, -- сказал Жильбер, который, нахмурив брови и сжав зубы, с трудом сдерживался. -- Продолжайте!
Я слышала странный шум, -- продолжала Сабина, -- крики, песни, звуки музыки, хохот. Вдруг меня поставили на землю... на мягкий ковер... Повязка, закрывающая мне глаза, упала, и я увидела себя в комнате, великолепно освещенной, напротив стола, роскошно накрытого и окруженного мужчинами и женщинами в самых странных костюмах... как на маскараде при Версальском дворе... Ко мне подошли мужчины... Что они мне говорили, я не знаю, я не слышала и не понимала, но краска бросилась мне в лицо. Мне показалось, что я в аду... Меня хотели взять за руку - я отступила назад. Со мной говорил мужчина, одетый как птица, у меня жужжало в ушах, глаза застилали слезы, я все видела и слышала как сквозь красное облако.
Человек, говоривший со мной, обнял меня и хотел поцеловать. Что произошло тогда со мной, я сказать не могу... Что я почувствовала? Откуда у меня вдруг взялась необыкновенная сила?... Еще раз говорю - не знаю, но, стараясь высвободиться, я так рванулась, что тот, кто удерживал меня, отлетел на несколько шагов. Раздались восклицания, хохот, и меня окружил двойной ряд мужчин и женщин... Тогда сердце мое замерло... голову сжало... жизнь остановилась во мне, и я упала без чувств...
его читались гнев и жажда мести. Сабина продолжала молчать, но впечатление было так сильно, что никто не просил девушку продолжать. Она продолжила свой рассказ:
-- Когда я опомнилась, я лежала на диване в маленькой комнате, слабо освещенной. Мне показалось, что я очнулась после тяжелого сна.
-- Кого вы видели в том зале, в который вас отнесли? -- закричал Жильбер.
Я не знаю. На них были такие странные костюмы.
Продолжай! -- сказал Даже.
-- Я осмотрелась вокруг и приметила пожилую женщину, сидевшую у камина. Видя, что я очнулась, она встала и подошла к дивану, на котором я лежала. Она спросила меня, как я себя чувствую. В ее голосе слышалась такая неприятная фамильярность, что я вся задрожала... Я не знаю, кто была эта женщина, но я почувствовала к ней сильное отвращение. Она села возле меня и продолжала говорить со мной. Я слушала и не понимала ее, потом она указала на платье с блестящими украшениями, лежавшее на кресле и не замеченное мной. "Хотите примерить этот наряд? -- спросила она. -- Он вам пойдет". Я посмотрела на нее и ничего не ответила. Тогда она взяла корзину, стоявшую возле платья на столе, и продолжала: "Посмотрите, как все блестит - не правда ли, красиво?" Она показала мне бриллиантовые браслеты, разнообразные золотые цепочки и кулоны. "Ну, вставайте же, наряжайтесь! -- сказала она мне. -- Все это будет ваше!"
Я поняла... Какие чувства овладели мной при этих словах, я не могу описать. Кровь закипела в жилах... Я привстала и сказала этой женщине: "Не оскорбляйте меня! Уйдите!" Она посмотрела на меня, расхохоталась и сделала шаг к двери. Потом, наклонившись ко мне, произнесла вполголоса: "Недурно разыграно! Вы сделаете себе карьеру!" и ушла, захохотав еще сильнее.
Сабина провела рукой по лбу.
О! -- продолжала она. -- Я никогда не забуду лица этой женщины...
-- Лицо круглое, щеки красные, глаза серые, живые, рот огромный, нос короткий, -- вмешался Жильбер. -- Она высокого роста, толстая, лет сорока, в ярком костюме. Ведь так?
-- Боже мой! -- сказала Сабина. -- Вы разве ее видели?
-- Продолжайте, продолжайте! Что вы сделали, когда эта женщина ушла?
Я хотела бежать, -- продолжала Сабина, -- двери были заперты снаружи. Я сломала ногти о замок. Слышались веселое пение и музыка. Я думала, что сойду с ума... Я отворила окно - оно выходило в сад.
-- Что было потом? -- спросил Жильбер.
-- Говори же! -- сказал Даже.
-- Когда вы открыли окно, что вы сделали? -- спросила Кино.
О, Сабина! Не скрывай от нас ничего, -- прибавила Нисетта.
-- Что случилось потом? -- спросил Жильбер хриплым голосом.
-- Не знаю, -- сказала она.
-- Как?!
Я больше ничего не помню.
Неужели?
-- Что случилось потом - я не знаю... Закрыв глаза и возвращаясь к своим воспоминаниям... я чувствую сильный холод... потом вижу снежный вихрь... И... и...
Сабина остановилась и поднесла руку к своей ране. Слушатели переглянулись с выражением сильного беспокойства. Кино, указав на Сабину, сделала знак, чтобы ей дали отдохнуть. Глубокая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием слушателей, царила в комнате. Сабина тихо приподняла голову.
-- Вы вспоминаете? -- спросил Жильбер.
Нет! -- сказала девушка.
-- Вы не знаете, что случилось в этой маленькой комнате после того, как вы отворили окно?
-- Нет.
-- Не вошел ли кто-нибудь?
Я не знаю...
Вы выскочили из окна?
-- Кажется... нет! Я не знаю... Я не могу сказать.
-- Однако вы чувствовали, как падал снег?
Да... Мне кажется... я вижу, что меня окружают белые хлопья... мне кажется, что они меня ослепляют...
-- Вы были в саду или на улице? Соберитесь с мыслями!
Я ничего не помню...
-- Ничего? Вы в этом уверены?
Ничего, кроме острой боли, которую я почувствовала в груди...
-- Вы не видели, кто вас ранил?
-- Нет.
Перед вами появилась вдруг тень?
Я ничего не знаю...
-- Как это странно!
Опять молчание воцарилось в комнате. Непроницаемость тайны, окружавшей это роковое приключение, расстроила всех.
Даже и Ролан смотрели на Жильбера. Тот не спускал глаз с Сабины, потом он встал, подошел к кровати, взял обе руки девушки и ласково их пожал.
Сабина, -- сказал он кротко и выразительно, -- это не опасение нас огорчить, не страх возбудить мучительное воспоминание - мешают вам говорить?
-- О, нет! -- сказала Сабина.
-- Вы знаете еще что-нибудь, кроме того, что вы нам сказали?
-- Больше ничего.
Вы были ранены неожиданно, неизвестно кем, где и как?
Я почувствовала холодное железо... и больше ничего! Между той минутой, когда я отворила окно в маленькой комнате, и той, когда я проснулась... я ничего не помню.
-- Она говорит правду! -- сказала Кино.
-- Совершенную правду, -- подтвердил Жильбер.
-- Сабина! -- произнес он взволнованным голосом. -- Чтобы не оставалось страшных сомнений, терзающих мое сердце, клянитесь мне памятью вашей праведной матери, что вы не знаете, чья рука ранила вас.
-- Мать моя на небе и слышит меня, -- сказала она. -- Я клянусь перед ней, что не знаю тех, кто хотел меня убить.
Поклянитесь еще, что вы не могли предполагать, что вам угрожает кто-нибудь.
-- Клянусь!
-- Еще поклянитесь, что вы не опасаетесь ничего и никого.
Клянусь! Клянусь перед матерью, что я не знала и не знаю ничего, что могло бы иметь какое-будь отношение к ужасным происшествиям прошлой ночи.
Хорошо! -- сказал Жильбер.
Он наклонился и поцеловал руку молодой девушки, потом медленно поднявшись, сказал:
-- До свидания.
-- Вы уходите, брат мой? -- сказала Нисетта, немного испугавшись.
Я должен идти в мастерскую, милое дитя, -- отвечал Жильбер.
-- Я иду с тобой, -- сказал Ролан.
-- Нет, останься здесь. Завтра утром я приду за Нисеттой и узнаю о здоровье Сабины.
Поклонившись всем окружавшим Сабину, Жильбер вышел из комнаты и поспешно спустился с лестницы.