| Автор: | Капандю Э., год: 1865 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
XVIII. КАРЕТА
Жильбер вышел из дома парикмахера Даже и пошел по направлению к улице Эшель, переходящей в площадь Карусель. Улицы были пусты, небо покрыто тучами, потеплело. Все говорило о наступающей оттепели, и снег, начавший таять с утра, превратил улицы в болото.
На углу улицы Эшель стояла карета, щегольская, без герба, с хорошей упряжью, с кучером без ливреи. Это была одна из тех карет, в которых ездили знатные люди, не хотевшие, чтобы их узнали.
Жильбер, закутанный в плащ, подошел к этой карете. Дверца отворилась. Жильбер вскочил в карету, хотя подножки не были опущены, и дверца тотчас затворилась. Кучер подобрал вожжи, переднее стекло опустилось.
-- Красный крест! -- сказал Жильбер.
Стекло было поднято, карета поехала, увлекаемая быстрой рысью двух лошадей. Жильбер сел на заднюю скамейку, на передней сидел какой-то человек. У кареты не было фонарей, так что невозможно было различить черты спутника Жильбера. Но одет он был с ног до головы в черное.
-- Все было сделано сегодня вечером? -- спросил Жильбер, между тем, как карета переезжала площадь Карусель.
-- Все, -- отвечал другой.
-- Ничего не пропущено?
-- Ничего.
-- Вы следовали моим предписаниям?
-- В точности.
-- Очень хорошо. А Б.?
-- Он не выходил из дома целый день.
-- Король охотится в лесу Сенар?
-- Да.
-- Стало быть, все идет...
-- Чудесно!
Жильбер подал рукой знак, что доволен, потом, наклонившись к своему спутнику, сказал:
-- Любезный В., я вынужден просить вас об услуге. Что вы скажете?
Об услуге! -- повторил человек в черном. -- Можете ли вы употреблять подобное выражение, когда вы обращаетесь ко мне!
-- Вы говорите, как Андре!
-- Вы сделали для меня еще больше, чем для него.
-- Я сделал то, что должен был сделать.
-- И я сделаю то, что должен сделать, я буду повиноваться вам без раздумий. Говорите, любезный А. Позвольте мне так называть вас, а вы называйте меня В. В память о 30 января.
-- 30 января! -- повторил Жильбер, задрожав. -- Зачем вы говорите это?
-- Затем, чтобы доказать вам, что моя кровь принадлежит вам до последней капли. Мне ведь известно все - вы это знаете. Если вам изменят когда-нибудь, то это могу быть только я, потому что мне одному известна ваша тайна. Итак, моя жизнь в ваших руках, и мне за нее нечего бояться...
Жильбер наклонился к своему спутнику и сказал:
-- Вы мне полностью доверяете?
-- Я до того слепо верю вам, что если вы захотите, я поверю любому чуду.
-- Вы будете действовать?
-- Приказывайте.
-- Вы знаете Бриссо?
-- Эту противную тварь, ремесло которой состоит в том, чтобы расставлять сети честным молодым девушкам и заставлять их падать в бездну разврата?
-- Да, речь идет о ней.
-- Конечно, знаю.
-- Где бы ни находилась эта женщина, она должна быть, волею или неволею, в полночь у Леонарды.
Карета въехала на улицу Бурбон. В. дернул за шнурок, сообщающийся с кучером. В ту же минуту раздалось пение петуха. Карета остановилась, к дверце подошел человек, небрежно одетый, с огромной бородой. Жильбер откинулся назад в угол кареты, закрыв лицо складками плаща. В. наклонился вперед. Хотя ночь была темная, можно было увидеть, что у него на лице черная бархатная маска. Он быстро заговорил шепотом с подошедшим. Тот выслушал внимательно, наклонившись к дверце, стекло которой было опущено. Закончив свою речь, В. прибавил громче:
-- Ты понял?
-- Да, -- отвечал человек с бородой.
-- В полночь!
Будет сделано.
-- Ступай же!
Лошади поскакали рысью. В. обратился к Жильберу:
-- Еще что? -- спросил он.
-- Предоставьте мне отчет о вчерашних ужинах, -- сказал Жильбер.
-- Он сделан уже час тому назад и находится на улице Сонри.
-- Очень хорошо. Где Мохнатый Петух?
-- У Самаритянки.
-- Во время дела Шароле он был на улице Барбетт с одиннадцатью курицами?
-- Да.
-- Напротив особняка Субиз?
-- Именно.
-- Он оставил там двух куриц караулить ночью?
-- Да.
-- Мне нужны донесения его и других Петухов: я должен знать - час за часом, минута за минутой, -- что происходило прошлой ночью в Париже. Я должен знать, кто увез Сабину, и кто ранил ее.
-- Вы это узнаете.
-- Когда?
-- В полночь, у Леонарды.
-- О! -- сказал он с глухой яростью, походившей на рычанье льва. -- Горе тому, кто хотел погубить Сабину. Ему придется вытерпеть столько мук, сколько перетерпело мое сердце. Итак, ночь на 30 января всегда будет для меня роковой! Каждый год я буду проливать кровавые слезы в этот час горести и преступлений!
Жильбер откинулся назад и приложил руку к сердцу.
Мщение, -- сказал он, -- копись и расти! Ты будешь такой силы, что тебе ничто не сможет противостоять. Мать моя, отец мой, Сабина - вы будете отомщены, а потом я отомщу за себя.
Трудно было понять, что значило выражение его лица, с которым он произнес слова "за себя". Чувствовалось, что этот человек, говоря: "А потом я отомщу за себя!", предвкушал мщение с кровавым упоением.
перешел площадь и постучался в дверь первого дома на улице Фур. Дверь приоткрылась.
Жильбер оглянулся, окинул все вокруг проницательным взглядом, удерживая дверь правой рукой. Убедившись, что никто не следит за ним, он проскользнул в полуоткрытую дверь, которая заперлась за ним без малейшего шума.