Рыцарь Курятника.
Часть вторая. Прекрасная незнакомка.
XX. Жильбер и Ролан

XX. ЖИЛЬБЕР И РОЛАН

В нескольких шагах от парикмахерской Даже, королевского парикмахера, находилась лавка Рунара, чулочника, мужа Урсулы, приятельницы мадам Жереми и мадам Жонсьер.

В тот день, когда у короля в Шуази было такое бурное утро, перед лавкой Рупара собралась толпа. Урсула стояла на верхней ступени, засунув обе руки в карманы передника, возвышаясь над собранием, как хозяйка дома, умеющая заставить себя уважать, за нею слева стояла мадам Жереми. Перед Урсулой на нижней ступени, прислонившись к стене, стоял Рупар, еще толще и румянее обыкновенного, слушая и говоря с видом человека, знающего себе цену. Число собравшихся увеличивалось с каждой минутой. Разговор велся с необыкновенным жаром, соседи и соседки размахивали руками, вопросы и ответы сыпались так быстро, что в конце концов должна была выйти какая-нибудь путаница.

-- Так это правда, -- говорила только что подошедшая мадам Жонсьер.

-- Абсолютная правда, -- отвечали ей.

-- Он пойман?

-- Да.

-- Но как же это произошло?

-- Его арестовали...

-- Нет, он сам сдался.

-- Полноте, соседи! Вы всегда говорите глупости! Его выдали.

-- Кто?

-- Разбойники, его друзья, сообщники.

-- Но где же он?

-- В Бастилии.

-- Нет, он в особняке полиции, и его стережет вся объездная команда.

-- Наконец-то Рыцарь Курятника пойман! -- сказал Рупар.

-- Пойман, пойман! -- повторили хором присутствующие.

-- Стало быть, теперь можно ходить по вечерам без всякого страха, -- сказал толстый чулочник.

Жена сокрушила его взглядом.

-- Прошу вас не позорить меня, -- возгласила она.

-- Но, мадам Рупар... -- пролепетал чулочник.

-- А-а! Вы видите в аресте Рыцаря только возможность шататься по ночам!

 Я... Я...

-- Вы говорите, что собираетесь гулять по вечерам...

-- Милая моя...

-- Стыдно, сударь.

-- Дружок...

-- Я вам запрещаю называть меня так...

-- Черт побери, я...

-- А-а! Теперь вы ругаетесь... Молчите, я не хочу вас слушать, мсье Рупар!

Слова замерли на устах доброго чулочника, но зато другие кричали.

-- Как! -- говорила соседка мадам Жонсьер. -- Вы не знали, что Рыцарь Курятника пойман?

-- Нет, -- отвечала мадам Жонсьер, -- я этого не знала.

-- Но весь Париж говорит об этом.

-- Я приехала из Мелена, куда ездила по делам.

-- И в Мелене ничего не знали?

-- Нет, ничего.

-- В этом я не вижу ничего удивительного, -- сказал Рупар, -- Мелен далеко от Парижа, этой великой столицы цивилизованного мира, как изящно выражается мсье Бернар, который пишет такие хорошенькие стишки. Он мне должен за четыре пары шелковых чулок, и неизвестно, когда заплатит... Но это поэт, а я поэтов люблю...

-- Потому что вы дурак, -- колко перебила Урсула, -- в делах надо любить тех, кто покупает чулки и платит за них, поэт он или не поэт.

-- Это как ты захочешь, потребуешь и рассудишь, мой добрый друг.

-- Молчите!

-- Да, мой добрый, милый, превосходный друг, я молчу!

-- Итак, Рыцарь Курятника схвачен, -- продолжала мадам Жонсьер.

-- Да, -- ответила Урсула, -- схвачен, арестован вчера вечером объездной командой и отвезен к начальнику полиции.

-- Рыцарь Курятника схвачен! -- повторили все.

-- Кукареку! -- раздался пронзительный крик.

чтобы избежать наказания, которого заслуживала его шутка.

-- Шалун! -- прошептал Рупар.

-- А Даже не вернулся? -- спросила мадам Жонсьер.

-- Нет еще, -- ответила Урсула. -- Ах! Если бы он был здесь, он рассказал бы нам что-нибудь.

-- Вот его будущий зять, -- возвестила мадам Жереми.

Рупар повиновался. Мадам Жереми не ошиблась: это действительно Жильбер в простом костюме оружейника шел быстрыми шагами по улице к парикмахерской Даже. Проходя мимо собравшейся толпы, Жильбер слегка поклонился, но не остановился и не подошел, а прошел прямо в помещение парикмахерской.

Было около пяти часов, и в комнате стояла темень. Молодая белокурая девушка, хорошенькая, разряженная, сидела за столом на том месте, которое обыкновенно занимала Сабина. Это была Нисетта, сестра Жильбера. Рядом с ней, придвинувшись очень близко, сидел молодой человек лет двадцати пяти, с приятным, откровенным лицом. Это был Ролан, сын Даже.

Нисетта вышивала, или, по крайней мере, держала в левой руке вышивание, а в правой - иголку с ниткой, но вместо того, чтобы вышивать, водила иголкой по столу. Ролан, наклонившись к Нисетте, что-то тихо и необычайно воодушевленно говорил.

Увидев Жильбера, Нисетта слегка вскрикнула, а Ролан отодвинулся. Жильбер улыбнулся, взглянув на обоих.

-- Так-то вы занимаетесь важным известием! -- сказал он.

-- Каким, брат? -- спросила Нисетта.

-- Арестом Рыцаря.

-- Я это знала.

-- И это тебя не интересует?

Нисетта покачала головой.

-- Я не хочу об этом думать, -- сказала она.

-- Почему?

Нисетта отошла от стола и, прижавшись к груди брата, подставила ему свой лоб.

-- Потому что Сабина еще не выздоровела, -- ответила она.

Жильбер сделал нетерпеливое движение.

-- Ты по-прежнему думаешь, что Сабину ранил Рыцарь?

-- Да.

-- Но я ведь не думаю этого!

-- Это не моя вина, Жильбер, это сильнее меня. Вы мне говорите, что Рыцарь Курятника не участвовал в этом преступлении, а какое-то внутреннее чувство уверяет меня в противном.

 Полно, дитя! -- сказал Жильбер, сменив тон. -- Прекратим этот разговор.

Он пожал руку, которую с выражением братской дружбы протягивал ему Ролан. Держа Нисетту правой рукой, а руку Ролана левой, Жильбер легонько отдалил их от себя и, поставив рядом, оглядел обоих проницательным взглядом. Они были в лавке одни.

-- Вы сидели очень близко друг к другу, когда я вошел, -- сказал он немножко строго.

-- О брат! -- выговорила Нисетта, покраснев.

-- Жильбер... -- сказал Ролан.

-- Не сердитесь, -- возразил Жильбер самым кротким, самым дружелюбным тоном, -- выслушайте меня, милые друзья, и отвечайте так же искренне и откровенно, как я буду говорить с вами.

Вместо ответа Ролан крепко пожал руку оружейника; Нисетта прижалась к правой руке Жильбера, ухватившись обеими руками за его плечо.

-- О, как ты мил, когда так говоришь! -- сказала она. -- И какой у тебя кроткий голос, тебя приятно слушать, брат.

Эта маленькая сцена, происходившая в пустой лавке на оживленной улице, была трогательна по своей простоте. Чувствовалось, что три человека, находившиеся тут, питали друг к другу истинную привязанность.

-- Ролан, -- сказал Жильбер после минутного молчания, -- ты все еще любишь Нисетту?

-- Люблю ли я Нисетту? -- воскликнул взволнованно Ролан. -- Люблю ли я Нисетту! Я ее обожаю, Жильбер, я отдам за нее свою жизнь, свою кровь - все!.. Пусть Нисетта поскорее станет моей женой, приблизь время заключения нашего союза, и я буду обязан тебе моим счастьем!

-- Скоро.

-- Почему не назначить время теперь, когда выздоровление Сабины не подлежит сомнению? -- сказала Нисетта.

-- Потому что надо подождать.

-- Чего?

-- Именем твоей матери, Нисетта, на расспрашивай меня: это не моя воля, а ее. Ты выйдешь замуж на следующий день после того, как я отведу тебя на ее могилу.

-- О, с каким нетерпением я жду этого благочестивого утешения! -- произнесла Нисетта. -- Моя бедная матушка!

-- Друзья мои, -- продолжал Жильбер другим тоном, -- доверьтесь мне, как я доверяюсь вам. У меня только одно желание, столь же сильное, как и ваше: поскорее достигнуть минуты, когда наши браки станут возможны. А теперь, Нисетта, моя хорошенькая сестрица, садись на свое место у прилавка, а ты, Ролан, проводи меня к Сабине.

комнату Сабины, Жильбер удержал его.

-- Ролан, -- сказал он шепотом, -- вот уже скоро месяц, как Нисетта проводит в этом доме, возле Сабины, день и ночь. Ты бываешь часто у своего отца; Нисетта тебя любит; вы знаете, что соединитесь в конце концов. Поклянись мне, что я могу доверять тебе.

Ролан без колебаний поднял руку.

-- Перед Богом, который меня слышит, -- сказал он твердым голосом, -- клянусь тебе моей честью, моим вечным спасением, что до тех пор, пока Нисетта не станет моей женой перед алтарем Господа, она будет для меня такою же сестрой, как и Сабина!

-- Я даю тебе такую же клятву за Сабину, -- сказал Жильбер тоном невыразимого благородства. -- А теперь, Ролан, вернись к Нисетте, а я пойду к Сабине.

 О-о! -- сказал он сам себе. -- Как я счастлив здесь!..

Потом, совершенно другим уже тоном, прибавил:

-- Однако я должен узнать, кто ранил Сабину: я должен за нее отомстить. Только тогда я смогу быть счастлив и спокоен.

Он повернул ручку двери и вошел.