| Автор: | Капандю Э., год: 1865 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
XXI. ОБЕТ
Сабина лежала на белой постели, окруженной кисейными занавесками, левая рука ее была лениво вытянута, а правая грациозно поддерживала головку, в результате чего белокурые волосы образовывали на изголовье и на плечах пышные каскады. Свет падал прямо на ее лицо, и она была очень мила.
Уже две недели Сабина была вне опасности. Искусство доктора Кене и крепкий организм молодой девушки, не имевшей недостатка в нежных заботах, успешно боролись с болезнью. Быстро выздоравливая, Сабина чувствовала, как возрождались ее силы, и лицо, черты которого были ранее искажены страданием и болезнью, возвращало все великолепие своей чудной красоты, а на бледных щеках появился легкий румянец. Сабина дремала уже около часа. Жюстина, сидевшая возле нее, видя ее спокойно спящею, ушла, так что Сабина была одна в ту минуту, когда Жильбер вошел в ее комнату. Он подходил тихо, без шума. Сабина по-прежнему спала с тем же спокойным и ровным дыханием. Жильбер остановился перед кроватью и стал смотреть на Сабину. У молодой девушки было улыбающееся личико, видимо, ей снился хороший сон. Жильбер подавил вздох. Сабина раскрыла глаза. Взгляд ее встретился с глазами Жильбера, и оба почувствовали глубокое волнение. Сабина покраснела, Жильбер упал на колени перед кроватью. Обеими руками схватил он руки Сабины.
Вы любите меня? -- прошептал он.
Жильбер, -- ответила она, -- я вас люблю всей душой, всем сердцем; я вас люблю, как честная девушка должна любить честного человека, когда она уверена, что этот человек будет ее мужем перед Богом.
-- А как вы думаете, Сабина, люблю ли я вас?
Да, Жильбер, я думаю, любите.
Жильбер, -- продолжала Сабина, -- если бы я умерла, что бы вы сделали?
-- Прежде всего я отомстил бы за вас, -- ответил Жильбер, -- а потом бы убил себя на вашей могиле.
Вы убили бы себя!
-- Не колеблясь и с радостью, потому что жизнь без вас, Сабина, была бы полна горечи - горечи без надежды и утешения.
-- Встаньте, пожалуйста, -- сказала Сабина. -- Присаживайтесь, мы поговорим.
Что делает моя прелестная Нисетта? -- спросила Сабина.
-- Она внизу с Роланом.
Они тоже любят друг друга...
-- Да.
Когда они обвенчаются?
В один день с нами.
-- Стало быть, когда я выздоровею.
-- Когда вы выздоровеете, Сабина, -- сказал Жильбер серьезно, -- и когда вы будете отомщены.
Как?
Я дал обет стать вашим мужем не раньше, чем найду вашего мерзкого убийцу и раздавлю его своей ногой!
О-о! -- дрожа, сказала Сабина. -- Вы пугаете меня.
Как! Разве вы не понимаете, что, прежде чем стать вашим мужем, я должен за вас отомстить?
Сабина подумала несколько минут, потом тихо покачала головой и с выражением решимости и печали в глазах сказала:
Вы правы, Жильбер, вы должны за меняй отомстить, и тем более вы должны узнать, почему к я стала жертвой такого гнусного преступления. Кто осмелился завлечь меня в засаду? Кто осмелился разыграть перед бедной девушкой такую отвратительную роль?
Сабина медленно приподнялась с подушки.
Ах! -- сказала она. -- Когда я подумаю об этом, мне ужасно хочется все узнать...
Вы узнаете, Сабина, все узнаете, -- откликнулся Жильбер.
Да, это правда? Мы узнаем все? О, Жильбер! Я не осмелилась рассказать о моих мыслях Ролану и отцу: оба сделали бы все, но я не имела права рисковать их счастьем и их жизнями ради себя! Вы, Жильбер, -- это другое дело! Жизни наши связаны чувствами, которые мы испытываем, и клятвами, которыми мы обменялись. Вы мне не брат, не отец, вы мой муж, и вам не для кого жить, кроме меня. Между нами не должно быть тайн, все должно быть ясно, справедливо, потому что мы лю бим друг друга, а любовь - это соединение двух душ в одну, и двух сердец - в одно сердце. Вот как я понимаю любовь, Жильбер!
Вы понимаете любовь, Сабина, как ангел понимает вечную жизнь!
Или мы будем вместе жить, Жильбер, или мы вместе умрем - не так ли?
-- Да, Сабина!
Стало быть, для того, чтобы наша совместная жизнь была счастливой, никогда сомнение не должно проскользнуть в нашу душу, ни одна сторона жизни не должна оставаться в тени.
Вы правы, Сабина.
Следовательно, мы должны, Жильбер, раскрыть тайну приключения, жертвой которого я чуть было не стала, и вы говорили справедливо, когда отвечали мне: "Прежде чем стать вашим мужем, я должен за вас отомстить!"
-- Будем же действовать, Сабина, чтобы приблизить минуту, которую я призываю всеми силами своей души. Теперь, когда силы к вам возвратились, я могу, не боясь усилить вашу болезнь, пробудить ваши воспоминания. Выслушайте меня, Сабина, и так как у меня одна доля с вами, позвольте мне направлять вас по пути, по которому мы должны следовать.
Говорите, Жильбер, и не бойтесь открыть мне все ваши мысли.
-- Пока вы лежали на этом мученическом одре, -- продолжал Жильбер, -- я перебрал в голове все возможности добраться до истины и, к несчастью, ни один способ не показался мне надежным, но тогда мне не доставало сведений, которые вы одна могли мне дать.
Я сказала все, что знала.
Нет, вы можете рассказать еще многое, позвольте только мне расспросить вас, милая Сабина.
-- В тот вечер 30 января, когда случилось это роковое происшествие, -- начал Жильбер, -- какой-то человек принес вам от меня письмо, сказав, что Ролан ранен...
Да.
-- Вы узнали мой почерк?
Да.
И мою подпись?
Мне так показалось.
-- Что же стало с этим письмом?
Не знаю, я положила его в карман моего платья. Оно еще там?
Нет, его не нашли. Но взяли ли вы его с собой?
Я в этом уверена.
Значит, его вытащили. Теперь скажите мне, узнаете ли вы человека, который принес вам письмо?
Думаю, да.
-- Запомнили ли вы, как он выглядел, его костюм?..
Да. Это был человек высокого роста, с широкими плечами, скорее худощавый, чем полный. На нем был большой камзол, какой носят работники, темно-коричневого цвета. У него был большой острый нос и маленькие блестящие глазки...
-- Его волосы, борода, брови? -- спросил Жильбер, который, между тем как Сабина говорила, быстро записывал.
Волосы длинные, густые, черные, бороды не было, брови широкие и густые; внешность угрюмая и грубая.
Никаких особенных примет?
Кажется, никаких... -- ответила Сабина, стараясь вспомнить.
Припомните хорошенько.
Я вспомнила! На левой руке большой грубый шрам.
-- Как вы его заметили?
Когда мы остановили фиакр, и он подал мне руку, чтобы посадить меня, я была очень взволнована и дрожала; я подала ему руку и почувствовала этот шрам... Я совсем об этом забыла, но теперь вдруг вспомнила.
Очевидно, шрам внутри левой руки?
Да.
-- А фиакр? Помните ли что-нибудь примечательное?
Ничего.
-- Вы не помните ни цвета кареты, ни номера ее, ни масти лошадей?
Одна была белая...
А другая?
Гнедая или вороная... темного цвета - вот все, что я могу сказать.
-- А кучер?
Я на него не смотрела.
-- Но когда вас повезли не в ту сторону, вы опускали переднее стекло и видели кучера?
Нет, он был закутан в большой плащ, я ничего не увидела.
А если бы вы сели в этот фиакр, вы узнали бы его?
Может быть...
-- А что вы видели в тот промежуток времени, когда вы вышли из фиакра, но вам еще не завязали глаза?
Ничего - я была вне себя... Я видела большую освещенную залу с этими вельможами и дамами.
Об этом я уже знаю все, Сабина, и скажу вам то, чего не знаете вы. Вы были в маленьком особняке на улице Сен-Клод; за столом было семеро мужчин и четыре дамы.
Так! -- вскричала Сабина. -- Как вы это узнали?
Я узнал все, что относилось к ужину, от женщины, которая находилась в маленькой гостиной, когда вы пришли в себя.
Вы видели ту женщину?
-- Да, я нашел ее и принудил говорить.
Но она должна знать все.
-- Она знает не больше вас. Вас похитили не те, у которых вы были, -- я в этом уверен. Вас привезли туда, но вас там не ждали.
Кто же меня привез?
Вот этого-то я не смог узнать, и никто в особняке на улице Сен-Клод - ни хозяева, ни гости, ни слуги - не знает.
Но что вам известно?
Все вплоть до той минуты, когда вы выскочили из окна.
А!
-- А вы, Сабина, вспоминаете ли что-нибудь теперь, возвратилась ли к вам память?
Нет, Жильбер, с той минуты, как я прыгнула из окна, я ничего не помню. Наверно, у меня был припадок помешательства.
Ничего, совсем ничего?
Холодное железо, -- сказала Сабина, побледнев, -- я его почувствовала, и теперь как будто еще чувствую.
-- Но того, кто вас ранил?
Я его не видела.
-- Как странно! Сабина, -- продолжал Жильбер после некоторого молчания, -- вечером, когда через несколько часов после этого происшествия я увидел вас окровавленную, бледную, молчаливую и ничего не видящую, я думал, что вы умираете. Мои глаза, блуждавшие по комнате, остановились на вашем окровавленном платье, лежавшем между камином и этим маленьким шкафчиком, который тогда был открыт. Повинуясь скорее инстинкту, чем рассуждению, -- потому что я тогда не рассуждал, -- я схватил эту одежду и спрятал ее в шкаф, а ключ от него забрал. Этот ключ с тех пор был со мной - вот он, -- и шкаф не открывался. Хотите, чтобы я отпер его, Сабина? Хотите рассмотреть со мною платье, которое на вас было в ту ночь?
Оно здесь? -- спросила Сабина, указав на шкаф.
Однако, Сабина... Может быть, лучше подождать...
Нет, нет! Отоприте этот шкаф и возьмите платье. Я буду тверда, Жильбер, я это чувствую.
Жильбер подошел к шкафу.