Рыцарь Курятника.
Часть вторая. Прекрасная незнакомка.
XXXVIII. Рапорт

XXXVIII. РАПОРТ

Фейдо де Морвиль сидел в своем кабинете напротив Беррье, главного секретаря. Их разделял стол, покрытый бумагами. Тут были все рапорты главных агентов, и начальник полиции с секретарем делали по ним справки. Фейдо держал в Руках несколько тетрадей, которые положил на стол перед Беррье. Тот взял тетради и быстро их просмотрел. Закончив читать, он посмотрел на начальника полиции, который смотрел на него, по том они одновременно покачали головами.

-- Это будет иметь продолжение или нет? - сказал Беррье.

-- В том-то и вопрос, - ответил Фейдо.

-- Положение затруднительное.

-- Увы, да!

-- Что говорит король?

-- Еще ничего.

-- Что говорит герцог Ришелье?

-- Он находится в сомнении.

Фейдо встал.

-- Открыто объявить себя на ее стороне, - сказал он, - помочь ей освободиться прекрасно, и я не мог бы сделать лучше, если бы был уверен в ее успехе... но если это мимолетная интрижка...

-- Это будет не первая, - заметил секретарь.

-- После смерти герцогини де Шатору король не любит никого... серьезно.,

-- Да, розовый трон прекрасной герцогини все еще не занят.

-- Будет ли у нас теперь королева с левой руки?

-- Ах! Если бы это можно было знать точно!

-- Я через час был бы у нее, а муж ее остался бы в Лионе.

Фейдо медленно начал ходить по комнате, Беррье следил за ним взглядом. Начальник полиции опять сел напротив секретаря.

-- Перечитаем эти рапорты! - сказал он.

Беррье опять взял бумаги.

"Вчера утром, - читал он, - герцог Ришелье послал Сен-Жана, своего доверенного слугу, к мадам д'Этиоль. Сен-Жан был принят тайно. Он спросил Эйлали, горничную мадам д'Этиоль. В комнате Эйлали Сен-Жан и виделся с мадам д'Этиоль. Он просил ее назначить свидание его господину в этот же день, прибавив, что герцог должен говорить с ней о деле очень важном. Мадам д'Этиоль ответила герцогу Ришелье, что она не может принять его у себя, но что в этот день она поедет гулять - в сад Тюильри и в два часа будет на большой аллее. Герцог Ришелье отправился в Тюильри и нашел там мадам д'Этиоль. Между ними произошел разговор, итогом которого был договор. Никто из гулявших, проходя мимо них, не мог, конечно, предполагать, что они вели беседу о королевских удовольствиях. В половине шестого кавалер Морлиер приехал за Норманом д'Этиоль. Тот хотел увидеться с женой перед отъездом, но мадам д'Этиоль была нездорова уже два часа и заперлась в своей комнате, так что муж вынужден был уехать, не простившись с ней. В семь часов мадам д'Этиоль вместе с Эйлали, которая все приготовила, спустилась по лестнице в сад. Она была закутана в коричневое, манто. Было темно. Эйлали, за которой ухаживал садовник, имела копию ключа от калитки сада. Эта калитка выходит на улицу Воробьев. Вам известно, что мадам д'Этиоль живет отдельно от своего дяди, главного откупщика Турншера, и что этот особняк находится напротив особняка Мазарини. Мадам д'Этиоль вышла пешком со своей горничной. Герцог Ришелье ждал ее в карете. Она села, и карета поехала в Версаль. В девять часов вечера герцог вошел в малые апартаменты под руку с мадам д'Этиоль, которая, сбросив кружевную накидку, закрывавшую ее, оказалась в очень богатом и изысканном наряде. Бине, камердинер короля, пришел просить мадам д'Этиоль пройти в столовую. Были приглашены Люксембург и Ришелье. Ужин был очень веселым".

-- Здесь, - прибавил Беррье, улыбаясь, - есть одно замечание, доказывающее, что наши агенты - люди действительно ума необыкновенного: после первой фразы: "Ужин был очень веселым", поставлено многоточие и прибавлено: "Я считаю обязанностью выйти в этот момент из малых апартаментов и задернуть над моим рапортом занавес тайны".

-- Деланд вовсе не глуп, - сказал он.

-- Я продолжаю, - сказал Беррье, переводя глаза на рукопись:

"Рассветало, когда герцог потребовал карету. Король, видимо, был раздосадован необходимостью этого отъезда и высказал это в таких выражениях, что вселил радость в сердце мадам д'Этиоль и вызвал краску на ее лице. Король потребовал обещания, что скоро будет новое свидание. Герцог и мадам д'Этиоль сели в карету в ту минуту, когда бледная зимняя Аврора заставила побелеть вершину деревьев парижской аллеи. Если ужин был веселым, то возвращение должно было быть печальным. Сен-Жан, доверенный слуга герцога, рассмотрел, что происходило внутри кареты, через щель, которую он сделал в карете, и которая оказывает ему большие услуги. При отъезде не произнесли ни слова. Герцога можно было извинить: повеса мало что может сказать женщине, когда между ними стоит непреодолимая преграда. Несмотря на свою любезность, герцог положил голову на подушку кареты и спокойно заснул. Мадам д'Этиоль прислонилась к другой и сделала то же самое. Сон был так глубок, что Сен-Жан почтительно должен был прекратить его по приезде. Он кашлянул, заговорил и, наконец, должен был дернуть герцога за рукав. Эйлали, горничная, ждала у калитки сада. Мадам д'Этиоль возвратилась домой, не возбудив ни малейшего подозрения.

В полдень д'Этиоль пожелал видеть свою жену - его впустили. "Как вы провели ночь?" - спросил он (не обвиняйте меня, монсеньор, что я приукрашиваю: я передаю точные слова Эйлали). "Хорошо! - ответила мадам д'Этиоль. - Со вчерашнего вечера я чувствую себя лучше". Муж возразил: "Вы кажетесь, однако, немного бледной", на что она отвечала: "Это последствия кризиса". Он встревожился: "Эти кризисы, может быть, слишком сильны, надо стараться их предупредить". Она пообещала впредь принять меры предосторожности. Затем д'Этиоль пожаловался, что очень плохо себя чувствовал почти всю ночь. Мадам поинтересовалась, что с ним случилось. "Вчера вечером я ужинал с друзьями... Я чувствовал себя очень хорошо, у меня был прекрасный аппетит, но этот Морлиер заставил меня слишком много пить", - отвечал он. "Фи!" - сказала мадам д'Этиоль, презрительно отвернувшись. "Милая моя, это совсем не то, что вы думаете.... У меня вдруг начались боли в желудке. Я думал, что у меня воспаление", - пришлось оправдываться тому. Они посоветовали друг другу полечиться. "У меня болезнь скоро пройдет, если я останусь в своей комнате целую неделю и не буду принимать никого", - сказала мадам д'Этиоль. "Целую неделю! - вскричал муж. - Это очень долго!" Она отвечала: "Надо уметь терпеть. Мне необходим абсолютный покой, и я предупреждаю, что моя дверь будет часто заперта". Тот сдался: "Увы! Милая Антуанетта, я буду в отчаянии, но прежде всего берегите себя. Я сам буду отдыхать целый день, потому что сегодня вечером я опять ужинаю с этим воплощением дьявола, Морлиером, который приедет за мною и обещал еще лучший ужин, чем вчера". Мадам согласилась: "Ступайте и отдохните!"

Д'Этиоль простился с женой. Сегодня вечером мадам д'Этиоль опять поедет в Версаль с герцогом".

-- Этот рапорт очень точен и умно составлен, - сказал начальник полиции.

-- Послушайте теперь рапорт Леду, - продолжал Беррье.

"Турншер, чтобы избежать огласки и не дать повода племяннику поднять шум, отправил д'Этиоля в Лион под предлогом чрезвычайно важного дела.

Норман д'Этиоль отправился в дорогу в три часа пополудни. Он приехал в Лион очень быстро, потому что на дороге были приготовлены сменные лошади, и отправился к маркизу де Ла-Валетту, главному контролеру провинции. Кавалер де Ла-Морлиер захотел проводить д'Этиоля до Масона, чтобы, как он говорил, заставить его во время путешествия оценить превосходные качества бургундских вин".

-- Он в хороших руках, - сказал, улыбаясь, начальник полиции.

-- Вот третий рапорт, Армана. В нем говорится, что вчера вечером мадам д'Этиоль, став свободной после отъезда мужа, уехала в Версаль с герцогом Ришелье и...

-- И?.. - спросил Фейдо, видя, что Беррье остановился.

-- Она еще там, - прибавил секретарь.

Наступило молчание.

-- Что вы думаете об этом, Беррье? - спросил начальник полиции.

-- Вы хотите, чтобы я был откровенен? - сказал он.

-- Да, - ответил Фейдо.

-- Каково бы ни было положение дел, есть способ хорошо закончить его. -

-- Какой?

-- Каким образом?

-- Из двух одно: или мадам д'Этиоль станет фавориткой, заменит герцогиню де Шатору и будет всемогущей, или любовь, вызванная ею, будет мимолетна.

-- В первом случае мы должны действовать как можно скорее, чтобы заслужить ее признательность, во втором - всякое содействие будет, напротив, очень опасно.

-- Средство очень простое. Предоставьте мне действовать на стороне мадам д'Этиоль от моего имени. Очевидно, что если ее будущее будет блистательно, она вознаградит меня впоследствии, потому что я могу теперь оказать ей самые важные услуги, уведомляя ее обо всем, что могут говорить в городе и при дворе, предохранив ее, таким образом, от ловушек, расставляемых ей. Ей нужна твердая рука, чтобы вести ее к цели, потому что она честолюбива - это видно - и мечтает о всемогуществе. Я помогу ей и буду считаться ее приверженцем. В случае вашей немилости и моего успеха я обещаю вам более блестящее положение. Если, напротив, я потерплю неудачу, вы обязуетесь покровительствовать мне. Хотите сделать так?

-- Будем говорить еще яснее, - сказал Фейдо де Морвиль. - Если мадам д'Этиоль станет фавориткой, вы надеетесь со временем стать начальником полиции?

-- Да, я в этом признаюсь.

-- Какое вознаграждение буду иметь я?

-- Я променяю свое место только на главное интендантство.

-- На лангедокское, например. Это ваша родина.

-- Это было бы для меня удобнее всего, но я приму и провансальское, потому что моя жена родом из Марселя.

-- Если я обрету успех, я обязуюсь употребить все силы, чтобы исполнить ваше желание, и даю вам слово, что приму ваше место только после вашего назначения.

-- Помочь получить мне место главного откупщика. Я хочу заняться финансами. Турншер будет в восторге от моего покровительства и сам будет мне покровительствовать.

-- Ну, я даю вам слово, но я убежден, что вы преуспеете.

-- Так повидайтесь сами с мадам д'Этиоль.

-- Нет.

-- Я не верю моим успехам в управлении полицией. Вот уже год, как мне ничего не удается. Дело Рыцаря, принимающее необычайный размах, чрезвычайно повредило мне в глазах короля... Я понимаю неудовольствие его величества...

-- Да. Это дело становится непонятным. Что значит опять это исчезновение девушек?

-- Дочери Даже и невесты его сына? Две молодые девушки, в судьбе которых король принимает участие - он каждой сделал подарок, - в ту же самую ночь похищены, и никак нельзя узнать, куда они девались! Честное слово, есть от чего сойти с ума!

Дверь кабинета отворилась.

-- Министр, - с живостью сказал Фейдо, вставая. - Все, о чем мы говорили, решено? - обратился он к Беррье.

-- Я согласен.

-- Тогда будем действовать. Я оставляю вас и иду к мадам д'Этиоль.

Министр вошел, Беррье низко поклонился и вышел.