Автор: | Капандю Э., год: 1865 |
Категории: | Роман, Историческое произведение |
XXII. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
С тех пор, как Турншер, богатый буржуа, взял под свое покровительство Флавара, поэта-музыканта, участь пирожника, ставшего директором театра, заметно улучшилась. Весь двор, и, следовательно, весь город были без ума от "Комической оперы". За несколько месяцев театр достиг такого успеха, что актеры театров французской и итальянской комедии объединились в борьбе против общего врага и просили закрыть новый театр. Тогда Фла-вару пришла в голову мысль: дать представление в военном лагере, так как мадемуазель Дюронсре - знаменитая певица, на которой он собирался жениться в июле, -- имела восторженного поклонника в лице маршала Морица. Он написал герцогу де Ришелье, который занимался уже почти официально управлением парижских театров. Ришелье с удовольствием ухватился за эту идею и велел предоставить директору "Комической оперы" необходимое для переезда количество повозок. Потом, ничего не говоря королю, чтобы сделать ему приятный сюрприз, Ришелье велел устроить в доме, занимаемом им в Колоне, что-то вроде театра, которым даже и теперь гордились бы многие провинциальные города. Десятого мая все было готово, и король сидел в ложе, или лучше сказать, в зеленой гостиной, потому что она была украшена листьями и цветами. Весь зал, очень хорошо освещенный, был убран букетами и гирляндами. Партер занимали офицеры в парадных мундирах, а на почетных местах сидели маршалы и генералы. Щеголихи, которых пригласили из Лилля и Сизуана, и самые красивые и самые богатые из жен армейских поставщиков красовались на местах, искусно расположенных так, чтобы Людовик XV мог их хорошо видеть.
-- Очаровательно! -- говорил король, лицо которого сияло радостью.
Никогда Людовик XV не выглядел таким веселым, как накануне битвы при Фонтенуа.
Скажите, что можно аплодировать, -- обратился король к герцогу де Ришелье.
Это известие, пробежавшее по рядам, подействовало, как электрическая искра. Именно в этот момент поднялся занавес, и под восторженные замечания появилась Дюронсре, которую обожали. Играли пьесу "Деревенский петух".
-- Кстати, о петухе, -- заметил король, улыбаясь, -- я часто думаю о том странном петушке, который явился ко мне в Шуази.
При этих словах Людовик XV оглядывал зал. Вдруг он наклонился и сказал шепотом:
-- Как! Маркиза де Помпадур здесь?
Да, государь. Она не смогла вынести разлуки и уехала из Парижа инкогнито.
-- Когда она приехала?
-- Сегодня утром, государь.
-- Где остановилась?
-- В этом доме - я ей уступил его.
Ришелье, Ришелье! Какой вы искусник!
-- Вы очень милостивы ко мне, ваше величество: чего для вас не сделаешь!
-- Пойдите к ней и скажите от меня, чтобы она пришла принять мою благодарность за приезд.
Ришелье вышел из ложи, но не успел сделать и нескольких шагов, как очутился вдруг лицом к лицу с человеком высокого роста, очень изысканно одетым.
Вы здесь, Сен-Жермен! -- с удивлением произнес герцог.
-- Да, герцог, -- ответил граф, -- это вас удивляет?
-- И да, и нет. От вас всего можно ожидать!
Граф Сен-Жермен посторонился, пропуская герцога. Ришелье направился к ложе маркизы. Оставшись один в коридоре, Сен-Жермен подошел ко входу на галерею. В последнем ряду, приподнявшись на цыпочки, чтобы увидеть сцену, стоял сержант лейб-гвардии. Это был Фанфан-Тюльпан. Сен-Жермен наклонился к нему:
Мои приказания? -- спросил он.
-- Исполнены, -- ответил Фанфан, обернувшись.
-- Все будет готово завтра во время сражения?
-- Конечно. Лейб-гвардейцы стоят в лесу Барри.
-- Я полагаюсь на тебя.
Ради вас - на жизнь и на смерть!
Сен-Жермен подал знак и отступил в коридор.
Ришелье в это время возвращался к королю вместе с маркизой, опиравшейся на его руку. Увидев графа, она оставила руку Ришелье и приблизилась к Сен-Жермену.
-- Вы искусный человек, -- сказала она, -- искренний друг и очень странная особа! Когда вы позволите мне доказать, что я очень рада сделать вам приятное?
-- Может быть, завтра, -- ответил Сен-Жермен, -- я вам напомню клятву, данную у кладбища.
Завтра. О чем бы вы меня ни попросили, я соглашусь.
-- Завтра... -- проговорил он. -- Да, завтра последний день борьбы. Завтра я одержу победу или погибну. Но если погибну, это будет ужасно для тех, кого я ненавижу!
Он поднял глаза и руки к небу, как бы беря его в свидетели.