Заложник.
Книга вторая. Михаил "Кудрявчик".
Глава XIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Заложник. Книга вторая. Михаил "Кудрявчик". Глава XIX. (старая орфография)

XIX.

Язон даже и приблизительно не гнал о том, кого он ехал разыскивать; знал только, что его зовут Михаилом, прозвищем "Кудрявчик", и что он живет, или жил, в Рейкиавике. Без конца тянулись для него дни и недели, пока, наконец, не доехали до последней стоянки перед островом Хом, с которого по бурным волнам к ним с большим трудом добралась почтовая шлюпка. Почтальон, старенький старичок маленького роста, перебросился парою слов с лоцманом, который первый приветливо окликнул его:

- Ну что, Партриксен? Какие вести? Что у вас нового?

- Не слыхали вы, что-ли? У нас новое правленье: президентом выбрали чуть не мальчишку, да еще чужого, с острова Мэна... Я знавал его отца!.. - многозначительно усмехаясь, договорил он.

Эти слова пробудили внимание Язона, хоть он и не знал, до какой степени они были для него важны. Когда почтовая лодка исчезла в тумане, он хотел-было кой о чем поразспросить лоцмана, но раздумал.

"Лучше промолчать, чтоб не было потом лишних свидетелей моего дела", решил он.

Спустя двадцать четыре часа, Язон радушно разстался с командой торгового брига, который зашел в Рейкиавикь лишь мимоходом: все полюбили его и долго провожали глазами шлюпку, которая должна была высадить его на берег.

Вечерний туман, сначала мешавший ему видеть знакомые очертания исландской столицы, постепенно редел, по мере приближения шлюпки к берегу. Язон ясно мог различить фонари и востры, при свете которых мелькали туда и сюда какие-то черные фигуры; но больших зданий, - тех самых складов, близ которых протекло его детство и юность, - не было и следа. В удивлении, он спросил об этом гребца.

- Новый губернатор приказал срыть старые склады, а вместо них построить новые укрепления, - был ответ.

Между выступами голых утесов, где приютилась, за ветром, маленькая, незатейливая пристань, Язон вышел на берег и тут же, при свете двух тусклых фонарей, натолкнулся на двух-трех исландцев, которые в испуге отскочили от него в сторону.

- С нами крестная сила!.. Мертвец!.. - вскричали они, не сводя глаз с Язона.

Он тоже узнал их, но не стал разспрашивать и поспешил свернуть в сторону, на дорогу, которая вела к соборной площади. Там, на краю её, стоял маленький домик соборного сторожа: он и жена его были ближайшими друзьями бедной Рахили, и к ним-то спешил теперь её сын. Слава Богу! И домик на месте, и у печки, по обыкновению, сидит старичок, а у стола - старушка, с утюгом в руках.

Начались крики удивления и разспросы:

- Откуда? Когда? Где был и что видел?

- Был в Англии, побывал в Дании, в Шотландии и ни весть еще где, - отвечал Язон.

- Ну, вот! А они тебя здесь схоронили, и крест стоит на твоей могиле! - всплеснул руками старик.

- Стараниями деда твоего, Иоргенсона, губернатора нашего, поставлен, - пояснила старуха. - И могилка-то твоя рядом с матерью: как услышал он о её смерти, так и раскаялся, и о тебе вспомнил.

- Недобрый тот человек, что натворит зла, а потом и раскается, - заметил старик. - Зато наказал его Бог...

- Как так?

- А вот как: возмутился народ, да и прогнал от себя совсем, из Исландии вон.

- А старуха-мать еще жива?

- Ах, это мать-то Стефена Орри? Как же, как же: все еще живет старуха, да не может уж больше работать, так ей помогает новый губернатор...

ощутительная перемена. Улицы его хотя и были по прежнему узки, но были благоустроеннее прежнего: ровными рядами тянулись по обе стороны их фонари; дома и лавки были освещены; повсюду хлопотливо сновал народ; заметно было необычайное оживление.

Язон свернул в одну из боковых улиц. Там было почти так же тихо, как и в былое время; но в двух больших зданиях горели огни, мелькали за открытыми окнами людския фигуры, и в ночном воздухе звонко раздавалась военная команда.

- Что это значит? - спросил Язон у девушек в платочках, которые, шушукаясь и пересмеиваясь, проходили мимо.

- Это учение: новый губернатор все увеличивает войска.

"Опять этот губернатор!.." - с досадой подумал молодой исландец, и пошел дальше.

Проходя мимо тюрьмы, он и там заметил движение; повидимому, в ней никто не жил, но она была освещена: изнутри доносились звуки молотков, грохот досок, и т. п.

- Вот оно, из тюрьмы губернатор затеял устроить себе дворец! - добродушно заметил какой-то прохожий.

- Опять этот губернатор! - вырвалось вслух у Язона. - Видно, ему неймется! Безпокойный он у вас человек!

- Что же, что безпокойный? - возразил прохожий идя рядом с ним. - Это не беда: он у нас прыткий да смелый, как и следует быть человеку в двадцать четыре-пять лет; а умен - любого старика за-пояс заткнет. Он одолел и прогнал датских мошенников, которые нас обирали; он же и заботится теперь о народе, как отец родной. Скоро его свадьба: уж и невеста приехала, остановилась пока у епископа... - знаешь? Говорят, она приезжая, не из наших... Покойной ночи, мне направо; а тебе? - и, не дожидаясь ответа, словоохотливый исландец пошел своей дорогой.

Язон почему-то невольно подумал о Грибе и, представив себе, что, может быть, она тоже здесь, в Рейкиавике, что только ночная тьма разделяет его от нея, вспыхнул от волнения как зарево. Ну, а что, если она и в самом деле тут, да еще встретится с ним? Хватит ли тогда у него духу на его... дело?.. Так тяжелы, так мучительны были эти мысли, что он и не заметил, как повернул обратно, к самой людной части города. Не доходя дома епископа, его обогнал и чуть не сбил с ног верховой, молодцевато осадивший лошадь у крыльца. Закинув поводья на тычок забора, всадник поспешно вошел в дом, легкой, уверенной походкой счастливого человека, которому все удается.

"Верно, сам губернатор, - подумал Язон. - Кто он такой, хотел бы я знать?"

Неподалеку его нагнали и с веселым криком набросились на него товарищи, которые узнали его и сочли своим долгом затащить с собою в трактир, выпить за его здоровье.

- А, Язон!.. Вот так молодчина!.. - раздались и там крики знакомых. - Давай-ка, выпьем на радостях, что привел Бог свидеться!.. А жаль, что старик-то тебя не дождался.

- Какой старик?

- Да твой дед, Иоргенсон. Уж как он старался тебя разъискивать; хотел усыновить, обезпечить тебя. Да, видно, не судьба: тебя он не нашел, а встретился с Михаилом, по прозвищу " Кудрявчиком "...

- Что? Михаилом?!... - воскликнул Язон.

- Ну, да, с этим самым губернатором нашим, - теперешним, который все на свой лад вверх дном норовит перевернуть да еще вздумал преследовать народ за пьянство...

- Кто? Новый губернатор? - машинально переспросил Язон.

- А то кто же? Все он, конечно! Да тебе, поди-ка, ближе всех он знаком: говорят, он твой незаконный брат по отцу, что-ли?

Так вот кто это Михаил, этот счастливец "Кудрявчик"! Третий раз становится он ему, Язону, поперек дороги. Первый раз разлучил он его с отцом; второй - с невестой и, наконец, с дедом. Трижды крал он у него его счастье!.. Шатаясь как пьяный, Язон все шел вперед и вперед... и не помнил, как очутился перед домом епископа.

"Ворваться к нему, покончить с ним тут же, на месте? - неудержимо пронеслось у него в голове. - Нет, нет: лучше выждать; лучше сначала увидать его и потом вернее настигнуть!"

Сердце Язона больно рванулось и застило в безграничной муке.

"Это она!.. Гриба!.. Из-за него, из-за его богатства и знатности она бросила меня!.."

И ему вспомнились пять лет тайной, робкой любви, которая так овладела всем его существом, так поглощала его, что он, ради нея, забыл думать о своей клятве, только и жил, что мечтами о ней одной, о её счастье! А она, Гриба? Она не задумалась отвернуться от него, как только тот, другой, поманил ее к себе.

- О, Боже, Боже Милостивый, Всемогущий! Предай его в мои руки! - горячо взмолился несчастный.