От моря до моря.
Япония.
VI. Никко.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: От моря до моря. Япония. VI. Никко. (старая орфография)

VI.
Никко.

Нам горячо рекомендовали побывать в Никко, как одном из самых красивых японских селений. Отправились и туда. Четыре часа езды по железной дороге, а потом двадцать пять миль в сторону, снова в рикше. Все эти двадцать пять миль идет чудная аллея криптомерий, т.-е. похожих на кипарисы деревьев, с красными или темно-серебристыми стволами и темно-зелеными перистыми вершинами, достигающими восьмидесяти футов высоты. Деревья эти стоят такими тесными рядами, что их перепутавшиеся корни образуют по обе стороны дороги настоящие валы. Кое-где очищены места для маленьких деревень, очутившихся таким образом среди чудного парка. Самые валы усеяны цветущими азалиями, камелиями и фиалками. Вид прямо волшебный. Прибавьте к этому ряды тянущихся мимо вас вьючных пони с длиннейшими гривами и кроткими, как у газели, глазами; толпы паломников и паломниц, повязанных голубыми с белым платками, обутых в серебристого цвета штиблеты, которым можно позавидовать, и с толстенькими младенчиками на спинах; красивенькия колымажки, запряженные крохотными лошадками, нагруженные медною рудою из гор или посудою с "саки" из города; симфонию красок, и в довершение всего, толпы веселых ребятишек, которые встречают и провожают вас радостными криками, а старшие приветливо улыбаются и благожелательно машут вам руками.

После пяти часов езды мы увидели перед собою раскинувшееся под горою длинное селение Никко, все, залитое потоками солнечного сияния. С одной стороны высится стена криптомерий, с другой - мчится по голубым валунам темнозеленый, широкий и глубокий, бурлящий горный поток. А через этот поток перекинут кроваво-красный лакированный мостик, по которому может ступить только священная нога микадо:

Вот легенда о происхождеши этого удивительного мостика.

Когда-то, еще во времена деспотизма, вздумал приехать в эту местность один из японских императоров. Остановившись на берегу потока Никко, он взглянул на стену криптомерий, на ревевший зеленый поток, который бежал по голубому ложу, на разстилавшиеся по ту сторону пестрые луга и на громоздившиеся на горизонте голубые утесы, в которых берет свое начало поток, и проговорил.

-- Этому прекрасному виду не хватает только вот чего!

С этими словами он поставил между потоком и деревьями подбежавшого к нему ребенка в голубой и белой одежде.

Эффект получился богатый: картина сразу оживилась и получила вполне законченный вид.

В это время, когда микадо был погружен в безмолвное созерцание панорамы, в которую он как бы вдунул жизнь и движение, к нему приблизился с просьбою о милостыне старый нищий. Держа в руке обнаженный меч, японский властитель безсознательно взмахнул им и отсек голову старику, как невольной помехе его созерцанию. Багряным потоком полилась дымящаяся кровь по голубому берегу в зеленую воду.

-- Теперь еще красивее! - воскликнул микадо. - Здесь нужно было именно что-нибудь красное, чтобы связать вместе все отдельные части картины... Построить для меня и моих будущих заместителей на этом месте красный деревянный мост! - приказал он, указывая на камни, окрашенные кровью безвинно погибшого старика. - А вон там, - указал он немного далее, - воздвигнуть голубой каменный для здешняго населения, которому я желаю оказать свою милость.

Бросив затем ребенку горсть золотых монет, японский деспот отправился дальше. На другой же день начались приготовления к выполнению этого распоряжения, и по истечении известного времени на указанных местах было воздвигнуто два моста: красный деревянный, поменьше, и голубой каменный, побольше. Первый составляет средоточие прелестного ландшафта, а второй как бы сливается с кручами берегов, сжимающих зеленые пенистые струи потока. О старом нищем никто не поминал, находя, вероятно, что микадо не мог оказать ему лучшей милости, как одним взмахом меча прекратить его жалкое существование.

По голубому мосту мы перешли на противоположный берег и очутились среди причудливо нагроможденных, поросших лишаями валунов, мелкой кустарниковой поросли и цветов. На горизонте, за пестрыми полотнищами цветущих полей и темными пятнами селений, блестели снеговые вершины высоких голубых утесов. У наших ног прыгали воробьи с соломинками в капельных носиках.

Когда мы достаточно отдохнули, проводник повел нас вдоль потока к месту, где, на разстоянии ружейного выстрела от моста, тянулся ряд изъеденных мхом и лишаями каменных фигур со скрещенными ногами и устремленными вдаль глазами. Проводник утверждал, что это все Будды, но при ближайшем их разсмотрении оказалось, что лицо каждой из этих фигур имеет особые черты, и мы предположили, что это скорее изображения каких-либо мудрых людей древности, память о которых изгладилась в течение веков. На коленях некоторых из этих фигур лежали груды красивых кремешков. На мой вопрос, что это значит, проводник ответил:

-- Это боги, которые в небесах играют с детьми, рассказывают им поучительные сказки и строят домики из кремней. Матери кладут им на колени камешки в виде просьбы не оставить своей милостью и их умерших детей.

Только японцы и могли придумать богов, играющих с детьми; только в их поэтических грезах и могли возникнуть такия трогательные представления.

Мы набрали горсть самых красивых кремешков, усеивавших вокруг нас почву, прибавили к тем, которые уже лежали на коленях добрых "богов" и отправились дальше, пока не достигли местечка такой фантастической красоты, что если бы срисовать его, то никто не поверил бы, что это воспроизведено с натуры.

Представьте себе наклонную стену голубого утеса, всю изрытую водою и испещренную коренящимися в трещинах прелестными азалиями. Бешеный поток с шумом вырывается из голубого ущелья, обросшого по крутым бокам красными цветами. Среди этого пылающого цветочного бордюра высится несколько хвойных деревьев, тянущих к солнцу свои темные иглистые ветви. Над всем этим пронизанная золотыми лучами ясная лазурь неба. Повсюду хоры птиц и волны ароматов...

Мы поднялись по отлогой тропинке на верх утеса и там, в нескольких стах шагах от края, увидели каменную ограду монастыря. Множество маленьких храмов, как всегда в буддийских монастырях, картинно сгруппировано вокруг главного, центрального. На ярко-красных лакированных и украшенных густою позолотою дверях вырезаны три обезьяны, из которых одна закрывает руками уши, другая - рот, а третья - глаза. Проводник объяснил, что эти обезьяны - олицетворение идеи о праведниках, которые не слышат, не говорят и не видят никакого зла.

Перед входом в главный храм красуется двенадцать точеных деревянных столбов, обвитых резными гирляндами трехлистника, при чем на одиннадцати столбах листья изображены остреями вниз, а на двенадцатом - в обратном положении. Это также что-то символическое, как, впрочем, и все тут. Дверь вся мозаичная, сборная: притолока покрыта золотым лаком, косяки - красным, шарниры, петли, - вообще, все металлическия части - бронзовые, а самые створки покрыты тончайшею надиво выполированною фанерою из драгоценного дерева, выложенного черепаховыми и перламутровыми фигурами.

первых местных голландских торговцев. Толстые перекрещивающияся бревна, поддерживающия потолок, покрыты шестидюймовым слоем красного, посыпанного золотым порошком, лака, и в этой твердой как камень массе вырезаны целые сцены из богатой народной мифологии. Прямо что-то сказочное. Что ни шаг - то новое и новое изумление. Здесь природа и искусство ведут безпрерывное состязание - кто кого превзойдет красотою и богатством, и спор все еще не решен, но, пожалуй, скоро решится, только - увы! - не в пользу искусства: подражание грубым европейским изделиям задавит его...

Все ступени в этом комплексе храмов покрыты блестящим черным лаком, постоянно возобновляемым по мере надобности; рядом с ними еще ярче выступают красные стены.

Желал бы я знать, кто были те люди, которые, триста слишком лет тому назад, отдавали себя целиком на создание этих чудес и, умирая в безвестности, за отделкою какого-нибудь из своих чудных произведений, завещавали своим детям докончить их дело? Но мне никто не мог сообщить их имена. Я узнал только, что вся эта роскошь была создана по воле и на средства нескольких даймиосов, ничего не жалевших для прославления и увековечивания религиозных верований народа.

В одном из углов храмового двора верхушка обросшей мохом стены увенчана группою азалий, осыпающих потоком красных лепестков каменную фигуру огромной спящей кошки, составляющей главное действующее лицо в одной из любимых японских детских сказок.

"слияние" европейской культуры с японскою. Быть-может, это поможет нам избавиться от того цветного кошмара, который душит нас в этой красочной природе и в этих пестрых храмах. Ведь тут с ума можно сойти от невозможности разобраться в этом хаосе блеска и колеров.

-- Что ж, в Токио, так в Токио. Я на все согласен, лишь бы было мне что снимать, - лениво ответил мой спутник, которого клонило ко сну после такого продолжительного шатания по горам.

На другой день мы уже были на пути в столицу империи Восходящого Солнца.