Гимн Мак Эндрю

СЕМЬ МОРЕЙ

58. ГИМН МАК ЭНДРЮ

Повествование тут ведется от лица инженера - механика пароходной компании; он стоит ночную вахту на палубе, заглядывая через верхний иллюминатор в машинное отделение, и беседует с воображаемым собеседником, то ли с Богом, то ли с пароходной машиной.

О чем же говорит он? (прим. Р.Киплинга).

Господь, из тени смутных снов сей мир Ты произвел;

Все, зыбко всё, я признаю - но только не Котел!

От стана до маховика я вижу всего Тебя, Бог,

Лишь Ты назначенье храповика определить, к примеру, мог!

Джон Кальвин так бы мир творил - упорен, сух, суров;

И я, взяв сажи для чернил, "Законы" писать готов.

Сегодня мне никак не уснуть - старые кости болят,

Всю ночь я нынче вахту стою - они со мной не спят.

Машины: девяносто дней - пыхтенье, шум и вой,

Сквозь Море мира Твоего скрипя, спешат домой.

Излишний скрип - ползунок ослаб - но ровен ход винта,

Уж тридцать тысяч миль - простим - такая маета.

То мрак, то - ясно, славный бриз - и мыс уже скрылся с глаз…

Три оборота Фергюсон добавил… Ух, сейчас…!

Да, Плимут рядом - мистрис там… Семьдесят - один - два - три!

Торопится к жене старик…. Да ты его не кори!

… Но женщин лучше нет,

Чем Эльзи Кемпбелл… Взял бы ты назад мои тридцать лет!

(Тогда горела "Сара Сендз"). Пути предстояли нам,

От Мерихилл до Поллокшоу, с Паркхеда на Говам!

Сэр Кеннет ждет. Ох, груб мой шеф, - услышу от него:

"МакЭндрю, добрыдень! Пришел? Как днище, ничего?"

Профан в машинах - спору нет, но лучшей из мадер

Нальет - и с пэрами я пью, как лучший инженер.

А начинал с низов… был мал, и пар был невелик,

Разрывы паклей затыкал, я к этому привык.

Давленье только десять - Эх! Рукой готов зажать!

Ну, а сейчас пустить не грех и сто шестьдесят пять!

На пользу каждый агрегат - вес меньше - плавнее ход,

И вот все тридцать в час даем - (котлы не разнесёт

И ладно!)…. С паром по морям скитаюсь целый век,

Привык машине доверять… А как там человек?

Тот, кто зачел миль миллион, пути свои любя -

Четыре раза до Луны… А сколько до Тебя?

Кто ночи, дни в волнах тянул… Припомнить первый шквал?

Пнул шкипера (он пьян был в дым), так он в салон сбежал!

А в кочегарку иду, а том на дне три фута воды,

Следы! Есть шрамы пострашней - душа черным-черна,

Пускай в машинном всё окей - греховность-то вот она.

Грешу сорок четвертый год, мотаюсь по волнам,

А совесть стонет, как насос… Прости Ты скверным нам.

Тогда я на вахте, в час ночной уставил жадный взгляд

На баб, что жались за трубой… Покаюсь, виноват!

В портах я радостей искал, забыв сыновний долг:

Не ставь в вину мне, Господи, и рейд через Гонг-Конг!

Часы беспутства, дни греха молю, спиши зараз -

Грант Роуд, Реддик, Номер Пять, и ночи в Харриганз!

Но хуже всех - коронный грех - матерился я не шутя.

Двадцать четыре было мне. Не осуди дитя!

Я Тропик в первый раз увидал - жар, фрукты, свет небес,

И не постиг - как пахнет сандал! - как может попутать Бес.

Весь день вокруг живой театр - устал ленивый взор,

А ночью свет распутных звезд - всё небо что твой костер!

В портах (тогда пар берегли) слонялся шалопай -

И как во сне - к себе влекли то ракушки, то попугай,

Сухая рыба-шар, бамбук, и тростка - первый сорт;

Увы, все это Капитан, найдя, кидал за борт.

Молочно-теплый, пряно пропел: "МакЭндрю, не греши!"

Легко - без гнева, без угроз - шептал мне в ухо дух,

Но факты били словно трос, терзая грешный слух:

"Бог матери лишь липкий Бес, твоя пустая тень,

Про Рай и Ад попы твердят, их книги - дребедень.

Тот свет варганят в Брумело - там лепят и чертей,

В холодном Глазго делают, чтобы пугать людей

К Нему обратно не вернись, целуя бабий рот,

Иди-ка к Нам (а кто "Они"?), даст благодать нам тот,

Кто души в шутку не коптит, про адский огонь не лжет,

Кто спелым жарким бабам грудь наливает как соком плод».

И тут умолк: ни звука, все; о мудрый, тихий глас -

Оставив выбор мне, юнцу - забыть или тотчас…

Меня как громом поразил - в ушах он всё звенит,

Манящий - и вводящий в грех, соблазнами налит -

Как, мне отринуть Дух Святой? А тут еще наш винт!

Шторм пролетел, но вал крутой, и якоря - к чертям,

Ты чуял, Господи, ужас мой, в глубинах сердца, там…

На "Мери Глостер" в очередь в Ад я встал не просто так!

Но голова в Твоих руках, и Ты направил мой шаг -

Но как вошли в Барьерный Риф, Твоих вкусил я благ!

Мы ночью не решились плыть, и встали, пар держа,

И я не мог уснуть всю ночь, страдая и дрожа:

"Пусть лучше ясно видит глаз, чем мается душа"…

Твои слова? - Ясней звонка, гремели как металл,

Когда стонала наша цепь, порвавшись о коралл,

И свет Твой озарил меня, Долг вечный я познал.

В машинном отделенье Свет - ясней, чем наш карбон;

Я ждал, я звал сто тысяч раз, но не вернулся он.

***

Прикинем: тысячи две душ мы за год перевезём-

Ужель не оправдаться мне пред Господом, и в чём??

Ну ладно, хоть по полторы, за рейс ведь за один,!

Ведь это Служба - разве нет? Стыдиться нет причин?

Везли с собой, быть может, гнев - искали зло и грех -

Не мне судить их дел посев - хранил я жизнь их всех.

И лишь когда окончен рейс, пора молить - прости!

Мой грех позволил по морям шесть тысяч тонн вести.

Дней двадцать пять, как не спеши (хороший ведь пример) -

С Кейптауна на Веллингтон - тут нужен инженер.

Чини свой вал - хоть съешь его - попавши морю в плен,

А путь домой, на Рио? Там - игра не для детей:

Пыхти недели по волнам, средь льдов, ветров, дождей,

Не келпы - там грохочет лед: всплеск, кувырок, обвал,

Все смолотив, на юг уйдет - вот Божьи жернова!

(Восславьте, Снег и Лед, Творца, я ваш уважаю труд,

Но лучше б в церковь вам идти, а нам - в другой маршрут).

Не ваши страждут ум и плоть; пусть наше знанье - прах

Пред Силой, что явил Господь - но помни о делах.

А, наконец, придем мы в порт - там, взяв багаж ручной,

В перчатках, с тростью пассажир труд не оценит мой:

"Приятный рейс, спасибо вам. А тендер долго ждать?"

Им поклонившись, капитан пошлет вал проверять.

Отметят всех - но не меня - пожатье иль кивок,

А старый чорт- шотландец где? Там, в трюме, одинок.

Но ты, работа, веселишь, хоть невелик доход -

Нет пенсии, а ставка лишь четыре сотни в год.

А может, мне уйти совсем? Но что я разве трус,

А со штырем на росси… эй - как "соловей", француз?

Брать в лапу? Много есть жулья… Совсем невмоготу -

Я не стюард с подносом, я - всех старше на Борту.

И ближе, но дрянной - мне мощь твоя ценней всего, Господь.

(Брикеты мог бы предлагать - для топки что цемент! -

Но "Вельш" - "Вангарти", может быть - не нужен и процент).

Изобретать? Чтоб дело шло - сиди на берегу:

Свой клапан-дифференциал забыть я не смогу,

Но не корю прохвостов тех, чей опыт весь в брехне -

Придумать просто, а вот продать - задачка не по мне.

Так мной сражен Аполлион - нет! - как ребенок бит,

Но рейс немного мне принес - я превышал лимит.

Не хочет Идол умирать, но не щажу себя,

Чтоб жертву ныне принести, достойную Тебя…

- Эй, снизу! Смазчик! Впал в азарт? Что, ходит тяжелей?

Запомни - здесь вам не "Канард", и масло зря не лей!

Ты думал? Платят не за то! Стирай-ка лучше грязь!

Да! Трудно Бога не помянуть, ругаясь и бранясь!

Вот, говорят - я грубиян. Но волны за кормой,

Дела - минуты не найти на светское бомо.

Тут детки за меня взялись: теперь, старик, ликуй;

Их я пущу охотно вниз - за так… за поцелуй.

Да, вспомнил: Кеннета племяш - нет крови голубей,

Провел его по кораблю - от труб и до котла,

А он:, «мол пара не люблю - романтика ушла!»

Идьот! Все утро я следил, что замедляет взмах

У шатунов: ничком, и нос от вала в трех вершках.

"Романтика"! В каюте люкс плодит стишки эстет,

И книжечку издаст; но где, кто истинный поэт?

Как я устал от их "небес", и "голубков", и "чар",

Господь! Воскрес бы Робби Бернс, и Песнь сложил про Пар!

Чтоб лучшего шотландца речь усилить - с кораблем

Оркестр составим: клапана стучат, как метроном,

За контрабас сойдет шатун; гудит, сопит насос,

Эксцентрики - тарелок звон - звенят, шумят вразброс.

Шарниры ждут, чтоб, в такт попав, свою добавить трель,

А вот - как чисто! - шток смычком задел за параллель!

Вступили все! Дан полный ход, звучит гремящий хор,

Внимает шахта, что берет динамку под затвор.

Просчитана взаимосвязь, закон частей стальных,

Для скорости любой годясь, и для задач любых.

Надежность, сцепка, мощь везде, от топки до кают -

Подобно Утренней Звезде, смеясь, Творцу поют.

"Не людям и не нам хвала, будь Ты над нами жив!"

Дадим им свой (и мой) Завет торжественно прочесть:

"Смиренье, Сдержанность, Закон, Порядок, Долг и Честь!"

Учил заводов лязг и шум, жар доменных горнил;

Вдруг душу (мне пришло на ум) тогда в них молот вбил?

Иль с человеком мощь машин связал прокатный стан,

Чтоб и надменный пассажир постиг предвечный План?

Здесь понимаю я один - для Службы мне даны

Семь тысяч лошадиных сил. Мой Бог! О, как сильны!

Я горд? Когда животных рой возник в цеху большом,

В усталости ли молвил Ты: "И это хорошо"?

Не так! Чтоб счастью Первых Дней дать радостный венец,

Встал Человек, что всех сильней - перед Творцом Творец!

Снесет страданья на земле, ржу, тренье, боль и мрак,

На Совершенном Корабле помчится - будет так!

Я слаб: не мне чертить обвод, продумывать узлы,

Я сделал то, что смог: суди, судьбу мою решай…

Нас милостями не оставь…

Ого! Звучит "Stand by"!

…

Пойду…

- Добрутро, Фергюсон! Подумал хоть, разок,

Что стоит спешка твоя к жене?… Не дёшев уголек!

Пер Эд. Ермаков

Брикеты - Угольная пыль связанная глиной, дешёвое но плохое топливо. «Вельш» и «Ввангарти» - хорошие сорта угля.