Армадель.
Книга третья.
VII. Интрига усложняется.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Армадель. Книга третья. VII. Интрига усложняется. (старая орфография)

VII. Интрига усложняется.

Когда Аллан вернулся домой, ему передали два поручения. Одно от Мидвинтера, который просил сказать мистеру Армаделю, что он ушел погулять, и чтобы мистер Армадель не тревожился, если он не скоро вернется. Другое поручение было от какого-то господина из конторы мистера Педгифта, который приходил по назначению в то время, когда оба джентльмена сидели у майора.

-- Мистер Башвуд просил передать его почтение мастеру Армаделю, и сказать, что он будет иметь честь явиться к нему вторично в продолжение вечера.

Около пяти часов Мидвинтер вернулся домой бледный и молчаливый. Аллан поспешил уверить его, что он уже вымолил ему прощение на мызе, и чтобы переменить разговор упомянул о мистере Башвуде. Мидвинтер был до такой степени озабочен или истомлен, что никак не мог припомнить этого имени. Тогда Аллан должен был вспомнить ему, что Башвуд был тот самый пожилой клерк, которого мистер Педгифть прислал сюда для наставления Мидвинтера в должности управляющого. Последний выслушал все это без малейшого замечания и удалился в своя комнату отдохнуть немного до обеда.

Оставшись один, Аллан отправился в библиотеку, чтоб убить кое-как время за книгою. Много томов перебрал он с полок; некоторые из них опять положил на прежнее место, но тем все и кончилось. Мисс Мильрой каким-то непостижимым, таинственным образом постоянно становилась между читателем и его книгой. Её церемонный поклон и жесткия прощальные слова не выходила из головы Аллана, несмотря на все его усилия забыть их; по мере того как время шло, в нем все сильнее и сильнее разгаралось нетерпеливое желание возвратить её утраченную благосклонность. Идти на мызу во второй раз в один и тот же день, чтобы опросить у нея, не имел ли он несчастия оскорбить ее, было невозможно. Предложить же ей этот вопрос письменно со всею необходимою деликатностью, оказалось для него на деле слишком трудною, невыполнимою задачей. Сделав несколько кругов по комнате с пером во рту, он решился на более дипломатический образ действий (который в данном случае оказался и наиболее удобным): написать к мисс Мильрой так, как будто бы между ними не произошло ничего неприятного, и судить по её ответу о том значении, которое он имеет в её глазах. Какое-нибудь приглашение (относящееся также и к её отцу, но адресованное прямо на её имя) должно было непременно вызвать письменный ответ; все затруднение состояло лишь в том, какого рода приглашение сделать ей. При его настоящих отношениях к соседним дворянам, Аллану нечего было и думать о бале. Об устройстве обеда, когда не было ни единой пожилой дамы в доме для встречи мисс Мильрой, за исключением мистрис Гриппер, которая могла бы принять ее лишь в кухне, также не могло быть речи. Итак, какое бы приглашение выдумать? Всегда готовый просить совета и помощи у всех, кто только мог быть ему полезным, Аллан, сознавая свое собственное безсилие, не задумавшись позвонил в колокольчик и удивил слугу, явившагося на зов, вопросом о том, как проводили время прежние владельцы Торп-Амброза, и какого рода приглашения делали они своим друзьям?

-- Они проводили время так же как и прочие помещики, сэр, отвечал слуга с тупым удивлением, глядя на своего господина: - давали обеды, балы; в хорошую летнюю погоду, сэр, такую как теперь, устраивали прогулки по лугу и пикники.

-- Прекрасно! воскликнул Аллан. - Пикник непременно должен ей понравиться. - Ричард, вы драгоценнейший человек в мире, можете идти вниз.

Ричард удалился в молчаливом изумлении, а господин его схватил перо и написал следующее:

"Дорогая мисс Мильрой, когда я ушел от вас, мне вдруг пришла мысль устроить пикник. Небольшая перемена и маленькое развлечение (то что я назвал бы хорошим кутежом, еслибы не писал к молодой девушке) вам необходимы после недавняго и продолжительного заключения в комнате вашей больной матери. Пикник во всяком случае перемена, а когда вино хорошо, то вместе и развлечение. Не возьмете ли вы на себя труд пригласить на этот пикник и майора? Если же вы имеете в соседстве друзей, которые любят пикники, пригласите также и их, потому что у меня нет знакомых. Этот пикник будет вашим пикником, но я беру на себя и заготовление припасов и доставку экипажей. Назначьте день, и мы отправимся куда вам будет угодно. Я ужасно дорожу этим пикником.

Прочитав еще раз свое послание, прежде нежели запечатать его, Аллан искренно сознался, что на этот раз оно было не безукоризненно.

-- Слово пикник возвращается слишком часто, сказал он. - Ну да что за беда, лишь бы мысль ей понравилась а на слог она претендовать не будет. Он немедленно отправил письмо, строго наказав посланному доедаться ответа.

Через полчаса ответ пришел на раздушенной бумажке, не носившей ни малейшого следа помарок, приятной для обоняния и восхитительной для глаз.

Нагая истина есть одно из тех зрелищ, против которого инстинктивно возмущается природная деликатность женского ума. Еще никто никогда не притворялся так искусно, как притворилась прекрасная корреспондентка Аллана. Сам Макиавель никогда не догадался бы, читая письмо мисс Мильрой, как искренно раскаялась она в своей резкости относительно молодого сквайра немедленно после его ухода, и в какой безумный восторг пришла она, получив его приглашение. Её письмо было произведением примерной молодой девицы, все ощущения которой хранятся под замком у родителей, и лишь при случае благоразумно предоставляются в её личное распоряжение. Слово папа так часто появлялось в ответе мисс Мильрой, как слово пикник в приглашении Аллана.

Папа, - писала она подобно мистеру Армаделю, - так внимателен и добр, что, желая доставить ей небольшую перемену и развлечение, решается нарушить свое уединение и готов принять участие в пикнике. Следовательно, с разрешения папа, она с величайшим удовольствием принимает приглашение мистера Армаделя; по совету папа, духовному званию и весьма слабого здоровья. Если мистер Армадель ничего не имеет против будущого вторника, этот день был бы всего удобнее для папа, так как к этому времени он успеет покончить все починки, которых требуют его часы. Все прочее, по совету папа, она совершенно предоставляет на усмотрение мистера Армаделя; а покамест просит принять поклон её папа и верить в преданность Элеоноры Мильрой. Кто подумал бы, что автор этого письма прыгал от радости, подучив приглашение Аллана? Кто подумал бы, что в дневник мисс Мильрой внесено было следующее: "Получено очаровательное, дорогое письмецо от кого-то; нет, никогда в жизни не поступлю с ним более так грубо!" Что касается до Аллана, он был в полном восхищении, от успеха своего маневра. Мисс Мильрой приняла приглашение: стало-быт, мисс Мильрой на него не сердится. Когда он сошелся с своим другом за обедом, ему страх как хотелось разказать Мидвинтеру о происшедшей переписке. Но в лице и манерах последняго даже разсеянный Аллан заметил нечто такое что заставило его отложить на некоторое время всякий намек на неприятное происшествие утром. Как будто по взаимному уговору они избегали всякого разговора, относящагося к Торп-Амброзу, и даже не упомянули о посещении мистера Башвуда, который должен был придти к ним вечером. В продолжение всего обеда они все более и более углублялись в свой любимый, бесконечный разговор о кораблях и мореплавании. Когда дворецкий, окончив сяое дезкурство в столовой, спустился в официантскую, он был сериозно озабочен разрешением морских проблем, и спросил у своих товарищей, понимают ли они значение слов под вѣтром, в лоб и пр., а также относительные достоинства шкуны и брига.

В этот день молодые люди просидели за столом долее обыкновенного. Когда они вышли в сад, закурив сигары, летния сумерки, спустившись на газон и цветники, постепенно скрыла от ах глаз туманную картину бледневшей дали. Роса в этот вечер была сильная, и потому, постояв несколько минут в саду, они решились пойдти в более сухое место - на проспект, перед фасадом дома.

Они уже приближались к повороту, ведшему в темную аллею, как вдруг из-за листвы внезапно выскользнула осторожная черная фигурка, кравшаяся, подобно тени, в неясном вечернем свете. При виде её Мидвинтер отскочил назад, и даже менее чуткие нервы его друга были на минуту потрясены.

-- Чорт побери, кто тут? воскликнул Аллан.

Фигура обнажила свою голову при слабом свете сумерек, и медленно сделала шаг вперед. Мидвинтер, с своей стороны, подвинувшись на один шаг, вперед, стал вглядываться в нее пристальнее. То был человек с робкими манерами и в траурной одежде, у которого он спрашивал на перекрестке дорогу в Торп-Амброз.

-- Кто тут? повторил Аллан.

-- Нижайше прошу вашего извинения, сэр, пробормотал незнакомец, робко отступая назад. - Слуги сказали мне, что я найду мистера Армаделя...

-- Как, стало-быть, вы мистер Башвуд?

-- С вашего позволения, сэр.

-- В таком случае, прошу вас извинить меня за такой грубый прием, сказал Аллан: - во дело в том, что вы меня немного испугали. Мое имя Армадель, - сделайте милость наденьте вашу шляпу, - а это мой друг, мистер Мидвинтер, который нуждается в вашей помощи для изучения должности управляющого.

-- Нас едва ли нужно представлять друг другу, сказал Мидвинтер. - Заблудившись несколько дней тому назад, во время прогулки, я встретил на дороге мистера Башвуда, он был так добр, что вывел меня на настоящую дорогу.

-- Пожалуста, наденьте вашу шляпу, повторил Аллан между тем как мистер Башвуд, все еще стоявший с непокрытою головой, молча отвешивал поклоны, то одному молодому человеку, то другому. - Прошу вас, мой почтеннейший, наденьте вашу шляпу и позвольте указать мне вам дорогу в дом. Извините меня, что я замечаю вам это, прибавил Аллан, между тем как мистер Башвуд, совершенно растерявшись, уронил свою шляпу на землю, вместо того чтобы надеть ее на голову, - но вы мне кажетесь немного разстроенным, и я думаю, что рюмка доброго вина не помешает вашим занятиям с моим другом. Где же это встретился с вами мистер Башвуд, Мидвинтер, когда вы заблудились?

-- Так разкажите же нам вы, где все это происходило, сказал Аллан, пытаясь, несколько резким способом, ободрить старика, между тем как все трое пошли по направлению к дому.

Громкий голос и резкий тон Аллана, казалось, переполнили меру врожденной застенчивости мистера Башвуда, и неудержимо полился из его уст тот слабый поток слов, которым он озадачил Мидвинтера при первой встрече.

-- Это было на дороге, сэр, начал он, попеременно обращаясь то к Аллану, которого он называл "сэром," то к Мидвинтеру, которого он называл по фамилии, - я разумею, с вашего позволения, дорогу в Литль-Джиль-Бек. Странное название, мистер Мидвинтер, и странное место; я хочу сказать не деревня, а окрестность.... нет, извините, я разумею Озерки, немного подалее здешних окрестностей. Быть-может, вы слыхали о Норфокских Озерках, сэр? Эти Озерки очень многочисленны и стоят того чтоб их посмотреть. Вы бы увидали первый из них, мистер Мидвинтер, еслибы прошли еще несколько миль вперед от того места, где я имел честь вас встретить. Замечательно многочисленны эти Озерки, сэр; они лежат между Торп-Амброзом и морем. Около трех миль от моря, мистер Мидвинтер, - около трех миль. По большей части мелководны, сэр, и пересечены реками. Великолепная, уединенная местность; совершенно водная равнина, мистер Мидвинтер; лежит как-то особняком. Соседнее общество устраивает здесь иногда увеселительные катанья в лодках, сэр. Это, как бы вам сказать, маленькая сеть озер, или может-быть, - да, может-быть, и в самом деле, правильнее будет сказать; - сеть прудов. В холодную погоду там можно поохотиться. Дичи очень много... Да, к Озеркам стоит сходить, мистер Мидвинтер, в первый раз как вы отправитесь в эту сторону. Разстояние о сюда до Литль-Джидь-Бека, и от Литль-Джиль-Бека до Гэрдлрова Озерка, первого, который вы увидите, никак не более

Не будучи в состоянии замолчать, благодаря слишкои возбужденной деятельности нервов, он, вероятно, продолжал бы говорить о Норфокских Озерках в продолжении всего остального вечера, еслиб один из двух слушателей не прервал его речь, безцеремонным вопросом, прежде нежели он успел начать новую фразу.

-- Можно ли съездить туда и вернуться назад в один и тот же день? спросил Аллан, заранее наслаждаась мыслию, что место для пикника найдено.

-- О! да, сэр, прекрасная будет прогулка, и в недальнем разстоянии эти очаровательные места!

В это время они всходили по ступеням террасы; Aллан, шедший впереди, пригласил Мидвинтера и мистера Башвуда в библиотеку, где уже стояла зажженная лампа. В промежутке, предшествовавшем появлению вина, Мивинтер посматривал на своего случайного знакомца с странною смесью сострадания и недоверия; первое из этих чувств усиливалось в нем вопреки его собственной вола; второе постепенно ослабевало, как ни старался он пощрять его. Перед ним, неловко поместившись на кончике стула, сидел жалкий, убитый, нервный бедняк, в своем поношенном черном платье, всклоченном, высоком парике, ветхом, рыжеватом галстуке, с слезливыми глазами и фальшивыми зубами, которые никого не могли ввести в обман, - сидел вежливо, прилично, но в очевидном смущении: то морщась от света лампы, то содрагаясь от громкого голоса Аллана; и это был шестидесятилетий старик с морщинами на лице, но с манерами ребенка в присутствии посторонних людей, предмет достойный глубочайшого сожаления.

-- Как бы вы ни были робки, мистер Башвуд, воскликнул Аллан, наливая ему стакан вина, - а ужь этого не бойтесь! Хоть целый боченок выпейте, голова не заболит! Пожалуста, без церемонии; я оставляю вас наедине с мистером Мидвинтером, чтобы вы переговорили с ним о деле. Все в его руках; он действует от моего имени и все решает по своему благоусмотрению.

Он произнес эти слова с замечательною изысканностью выражения, совершенно ему не свойственною, и без дальнейших объяснений внезапно направился к дверям. Мидвинтер, сидевший подле, хорошо заметил выражение его лица в ту минуту как он выходил из комнаты. Как ни легок был доступ к благосклонности Аллана, мистеру Башвуду очевидно не удалось найдти к ней дорогу.

Оба странные собеседника остались наедине. Судя по внешности, между ними не могло быть ни малейшей симпатии, но тем не менее их влекло друг к другу то магнетическое сходство темпераментов, для которого не существует ни разности возраста и общественного положения, ни кажущагося несоответствия в образе мыслей и в характере. С той минуты, как Аллан вышел из комнаты, тайная сила, действующая во мраке, начала медленно водить этих двух людей через огромную общественную пустыню, разделявшую их до настоящого дня.

Мидвинтер первый приступил к цели и предмету свидания.

-- Позвольте спросить, начал он, - известно ли вам мое положение в этом доме, и знаете ли вы, для чего мне нужна ваша помощь?

Мистер Башвуд, все еще робкий и застенчивый, но очевидно облегченный отсутствием Аллана, подвинулся немного на своем стуле, и решился подкрепить себя небольшим скромным глотком вина.

-- Да, сэр, отвечал он, - мистер Педгифт сообщил мне о всех, - по крайней мере я так думаю, что о всех обстоятельствах дела. Я должен буду учить вас, или мне следовало бы сказать, советовать вам...

-- Нет, мистер Башвуд, первое из этих двух выражений вернее. Я совершенно не знаю должности, которую мистер Армадель по доброте своей решается возложить на меня. Если не ошибаюсь, то о ваших способностях в этом деле не может быть и речи, так как вы сами занимали некогда место управляющого. Позвольте узнать у кого именно?

-- У сэра Джона Меллоушипа, в западном Норфоке. Быть-может, вам угодно будет, - я имею его при себе, - взглянуть на мой аттестат? Сэр Джон мог бы поступить со мною несколько мягче, но я не жалуюсь; это все уже было и прошло.

Его слезливые глаза сделались еще слезливее, а дрожанье рук распространилось и на губы, когда он достал из своего бумажника и положил на стол старое потемневшее письмо.

Аттестат написан был в кратких и холодных, и весьма точных выражениях. Сэр Дзкон считал своей обязанностью упомянуть в нем, что он не может пожаловаться на недостаток честности или способности в своем управляющем; что еслибы домашния обстоятельстю мистера Башвуда могли быть совместимы с продолжением его занятий по имению, то сэр Джон охотно оставил бы его у себя. Но, к сожалению, личные затруднения мистера Башвуда сделали невозможным продолжение его деятельности у сэра Джона, и только вследствие этой причины он должны был разстаться. Таков был аттестат, данный мистеру Башвуду. Читая последния строки, Мидвинтер вспомнил о другом аттестате, до сих пор у него хранившемся, о письменном удостоверении, которое школьный учитель выдал своему больному помощнику, выгоняя его из дому. Его суеверие (недружелюбно встречавшее кажде новое лицо и каждое новое событие в Торп-Амброзе) с обычным упорством заподозрило и человека, сидевшого перед ним в эту минуту. Но когда он попытался было высказать эти сомнения, в сердце его шевельнулось что-то в роде упрека, и он молча положил письмо на стол.

Внезапная пауза, наступившая в разговоре, повидимому испугала мистера Башвуда. Он подкрепил себя другим глотком вина, и не дотронувшись до письма, заговорил скороговоркой, как будто молчание было для него невыносимо.

-- Я готов отвечать вам на все вопросы, сэр, начал он. - Мистер Педгифт сказал мне, что я должен отвечать на все вопросы, так как я ищу доверенного места. Мистер Педгифт сказал также, что, по всей вероятности, ни вы, ни мистер Армадель не удовлетворитесь этим аттестатом. Сэр Джон не упомянул тут.... хотя он мог бы отозваться обо мне лучше, но я не жалуюсь... сэр Джон не упомянул тут, какого рода обстоятельства лишили меня места. Быть-может, вам угодно это знать?.. - Он остановился в смущении, посмотрел на аттестат и не сказал более ни слова.

-- Еслибы дело шло только о моих собственных интересах, отвечал Мидвинтер, - то могу вас уверить, что этот аттестат совершенно удовлетворил бы меня. Но покамест я буду учиться моим новым обязанностям, наставник мой будет действительным управляющим в имения моего друга. Мне очень не хотелось бы говорит с вами о тягостном, быть-может, для вас предмете, и я вовсе не умею предлагать такие вопросы; но, может быть, в интересах мистера Армаделя мне следовало бы знать некоторые подробности или от вас самих, или, если вы этого пожелаете, от мистера Педгифта.

Наступила новая пауза. Вечер был теплый, и у мистера Башвуда, в числе прочих его невзгод, был несчастный недостаток иметь потливые руки. Он вынул из кармана жалкий бумажный платочик, свернул его в комочик и с правильным однообразием маятника стал осторожно перекладывать его из одной ладони в другую. При друих обстоятельствах и у других людей это движение казалось бы смешным; но у этого человека, в критичесую для него минуту свидания, оно было ужасно.

-- Время мистера Педгифта слишком драгоценно, сэр, тоб он захотел тратить его на меня, сказал он. - Если вам угодно позволить мне, то я лучше сам разказку вам все что нужно. Я был несчастлив в своем семействе, и тяжело мне было переносить свое домашнее горе, хотя на словах это кажется так ничтожно. Жена моя....

В эту минуту одна из его рук крепко сжала носовой платок.... он увлажнил свои сухия губы, сделал над собою усилие и продолжал:

-- Жена моя, сэр, служила для меня помехой; она (к несчастию, я должен сознаться в этом) повредила моим отношениям к сэру Джону. Вскоре после того как я поучил у него место управляющого, она приобрела, она взяла, она усвоила (я, право, не знаю как мне выразиться) привычку пить; я не в силах был отучить ее от этого, и не всегда мог скрывать её слабость от сэра Джона. Когда он приходил ко мне в контору по делам, она бунтовала и.... и.... не раз испытывала его терпение. Сэр Джон извинял её выходки; правда, не совсем снисходительно; однакожь, извинял. Я не жалуюсь на сэра Джона; я.... я.... не жалуюсь, теперь, и на жену.

Он показал своим дрожащим пальцем на свою жалкую, покрытую крепом пуховую шляпу, которая лежала подле него на полу.

-- Я ношу по ней траур, сказал он едва внятно. - Она умерла с год тому назад в здешнем Доме Призрения для бедных.

Рот его стал конвульсивно подергиваться. Он взял стоявший подле него стакан вина, и вместо того чтоб отхлебнуть небольшой глоток, осушил его до дна.

-- Я не привык к вину, сэр, сказал он, чувствуя что кровь бросилась ему в лицо, и все еще не забывая условий вежливости посреди тяжких воспоминаний своего прошедшого.

желавший более поощрять признание, которое ужь и без того обнажило перед ним глубокия раны этого несчастного старика.

-- Много благодарен вам, сэр, отвечал мистер Башвуд. - Но если я не задерживаю вас, и если вы соблаговолите припомнить особенные инструкции, полученные вами от мистера Педгифта.... притом я упомянул о своей покойной жене лишь потому, что еслиб она с самого начала не вывела сэра Джона из терпения, дела могли бы принять совершенно другой оборот....

Он замолчал, бросил несвязную фразу, из которой никак не мог выпутаться, и попробовал начать другую.

-- У меня было только двое детей, сэр, продолжал он открывая новую главу в своем повествовании, - девочка и мальчик. Девочка умерла в детстве. Сын вырос, - вот через него-то я и потерял свое место. Я сделал для него все что от меня зависело: поместил его в один почтенный торговый дом в Лондоне. Только его не хотели принять там без поруки. Конечно, я, быть-может, поступил неосторожно; но у меня не было богатых друзей, готовых помочь мне своим влиянием, и я сам за него поручился. Мой сын кончил дурно, сэр. Он - быть-может, вы поймете меня, если я вам скажу, что он поступил безчестно. По моей усиленной просьбе, хозяева не стали преследовать его перед законом и согласились отпустить без препяттвий. Но уж как же я и упрашивал их, сэр! - я так любил моего сына Джемса.... Я взял его к себе домой, и потребил все усилия чтоб его исправить. Но он не захотел со мной остаться; он опять ушел в Лондон; он.... извините меня, сэр. Мне кажется, я сбился; мне кажется, уклонился от главной цели нашего разговора.

-- Нет, сэр; сколько мне известно, он и теперь еще находится в Лондоне. Когда я слышал о нем в последний раз, он зарабатывал свой хлеб не совсем-то честым образом, состоя при особе инспектора в конторе тайных справок на Шэдисайдской Площади.

Он произнес эти слова, - повидимому, наименее относившияся к делу, при данных обстоятельствах, но в сущности наиболее важные, в виду приближавшихся событий, - произнес разсеянно, в смущении поглядывая по сторонам, напрасно пытаясь уловить потерянную нить разказа. Мидвинтер сострадательно поспешил к нему на помощь.

-- Вы говорили мне, сказал он, - что ваш сын лишил вас места. Каким же образом это случилось?

-- А вот каким образом, сэр, сказал мистер Башвуд, снова попадая в колею: - Хозяева хоть и согласились, отпустить его, но они взялись за поручителя, а поручителем-то был я. Мне не под силу было уплатить им все в одних моих сбережений; я должен был занять, - клянусь вам честью, сэр, это было необходимо, - я должен их занять. Кредитор мой, человек настойчивый, потребовал, когда пришел срок, немедленной уплаты; конечно то казалось немного жестоким с его стороны; но ведь ему самому нужны были деньги, стало-быть, он был прав. У меня взяли и продали все до последней безделки. Я уверен, что и другие джентльмены поступили бы так же как поступил сэр Джон; я уверен, что почти всякий отказался бы держать управляющого, которого преследовала полиция, и вещи которого продавались с молотка. Так вот таким образом все это кончилось, мистер Мидвинтер. Я не хочу задерживать вас долее, вот вам адрес сэра Джона, если вы желаете обратиться к нему за справками

-- Чувствительно благодарю вас, сэр, сказал мистер Башвуд, вставая с своего места и с трудом держась на ногах. - Теперь, кажется, я все сказал, кроме.... кроме того, что мистер Педгифт может сообщить вам кое-какие подробности обо мне, если вам угодно будет справиться у него о моем поведении в его конторе. Я очень обязан мистеру Педгифту; он иногда бывает немного грубоват со мной; но еслиб он не принял меня в свою контору, после сэра Джона, то мне пришлось бы идти в рабочий дом, в таком положении я тогда находился.

Он поднял свою потемневшую старую шляпу.

-- После того что я узнал от вас, мне не нужно размышлять долее, с жаром отвечал Мидвинтер, вспомив то время, когда он свою историю мистеру Броку, ожидая от священника великодушного слова, также как ожидал его теперь стоявший перед ним беднякь. - Сегодня суббота, продолжал он: - можете ли вы дать мне мой первый урок в понедельник утром? Но, извините меня, прибавил он, прерывая мистера Башвуда, разсыпающагося в благодарности и останавливая его при выходе из комнаты: - мы кажется не порешили еще одной важной вещи. Мы не переговорили о ваших собственных интересах этом деле: - я разумею условия.

Мидвинтер робко упомянул о деньгах, а мистер Башвуд (все ближе и ближе подходивший к двери) отвечал ему еще с большим смущением.

-- Это как вам будет угодно, сэр; это совершенно все равно, сэр. Я не хочу безпокоить вас долее, - я предоставляю все это вам и мистеру Армаделю.

нам лучше будет обратиться к мистеру Педгифту.

Мастер Башвуд с жаром ухватился за эту мысль, продолжая в то же время отступать к главной двери.

-- Да, сэр, да, да! Ничего не может быть лучше как обратиться к мистеру Педгифту. Прошу вас, не безпокойте мистера Армаделя!

В его слезливых глазах отразился какой-то нервный, дикий испуг, в ту минуту как он обернулся к лампе, чтобы высказать эту вежливую просьбу. Еслибы, вместо того чтобы посылать за Алланом, на мистера Башвуда вздумали спустить злую цепную собаку, то и тогда он не употребил бы больших усилий, чтоб остановить это ужасное решение.

-- Искренно желаю вам доброго вечера, сэр, продолжал он, выходя на крыльцо. - Я много вам обязан; в понедельник утром непременно явлюсь; я надеюсь, я полагаю, я уверен, что вы скоро научитесь всему что только я в состоянии передать вам. Это не трудно, о! Боже мой, вовсе не трудно! Чувствительнейше желаю вам доброго вечера, сэр. Прекрасная ночь; в самом деле, прекрасная ночь для возвращения домой.

мраке ночи.

В ту минуту как Мидвинтер повернулся, чтоб идти обратно в дом, дверь столовой отворилась, и друг его показался в передней.

-- Ушел мистер Башвуд? спросил Аллан.

-- Ушел, отвечал Мидвинтер. - Он разказал мне весьма печальную историю, которая заставила меня устыдиться самого себя, за то что я почувствовал было к нему недоверие, без всякой на то причины. Мы порешили, что в понедельник утром он придет в контору, чтобы дать мне первый урок.

-- Ну, чтожь, и прекрасно, сказал Аллан. - Вам нечего бояться, дружище, чтоб я пришел мешать вашим занятиям. Быть-может я и не прав, но, признаюсь, не нравится мне мистер Башвуд.

я не прав, возразил тот немного резко: - однако мне он нравится.

В воскресенье утром Мидвинтер прогуливался в парке в ожидании проезда почтальйона, чтобы перехватить у него письмо, которое, по всей вероятности, должно было придти от мистера Брока.

Действительно, в известный час, почтарь явился и подал Мидвинтеру ожидаемое письмо. На этот раз молодой человек вскрыл его без всякой осторожности, не опасаясь быть замеченным, и прочел следующее:

"Любезный Мидвинтер, пишу вам, для того чтобы разсеять немного ваше безпокойство, хотя в сущности не имею сказать вам ничего определенного. В моем последнем, наскоро набросанном письме, я не имел времена сообщить вам, что старшая из двух женщин, которых я встретил в саду, следила за мной на улице, и даие вступала со мною в разговор. Мне кажется, я смело могу назвать все сказанное ею (не причиняя ей этим ни малейшей несправедливости) сцеплением наглых выдумок и небылиц сначала до конца. Во всяком случае она укрепила во мне подозрение, что против Аллана ведется тайная интрига, которой он избран жертвой, и что главное действующее лицо в этом заговоре есть та самая низкая женщина, которая содействовала браку его матери и ускорила её смерть.

"Сознавая все это, я, ни мало не колеблясь, решился для Аллана на то, на что я никогда не решился бы ни для кого на свете. Я переехал из моей гостиницы (вместе с моим старым слугою Робертом) в дом, стоящий насупротив того куда я проводил обеих женщин, и теперь мы день и ночь попеременно стоим с ним на часах (по всей вероятности, не замечаемые обитательницами противоположного дома). Мое достоинство, как джентльмена и священника, сильно возмущается таким занятием, но, что же прикажете делать, когда нет другого выбора. Я должен или принести в жертву личное самоуважение, или оставить Аллана, с его податливою натурой, в его беззащитном положении, на произвол низкого существа, которое, - я твердо убежден в этом, - хочет безсовестно воспользоваться его слабостью и молодостью. Предсмертная мольба его матери навсегда запечатлелась в моем сердце, и да простит мне Бог, если я, ради её, унижаюс теперь в своих собственных глазах.

"Впрочем, за эту жертву я уже был несколько вознагражден. Сегодня (то-есть в субботу) я сделал одно важное открытие: я увидал, наконец, лицо этой женщины. Она вышла из дому, по обыкновению, с опущенным вуалем, а Роберт следил за нею издали, потому что я приказал ему, в случае её возвращения домой, не провожать ее до. самой двери. Через несколько времени она действительно вернулась, и результатом моей предусмотрительности было то, что она перестала остерегаться. Я увидал ее, наконец, с открытым лицом у окна, и потом еще раз на балконе. Если вам понадобится точное описание её наружности, то вы его получите от меня. Покамест я скажу только, что на лицо ей не менее тридцати пяти лет, - возраст, вами самими определенный, - и что она далеко не такая красивая женщина, какою я ожидал найдти ее, сам не зная почему.

"Вот все, что я могу сказать вам в настоящее время. Если до будущого понедельника или вторника не случится ничего особенного, я должен буду просить совета у своих адвокатов, хотя я вовсе не желал бы доверять кому бы то ни было такое щекотливое и опасное дело. Впрочем, не говоря уже о моих собственных чувствах, дело, бывшее причиной моей поездки в Лондон, слишком важно чтоб им можно было пренебрегать далее так, как я пренебрегаю им теперь. Во всяком случае будьте уверены, что я не премину извещать вас о ходе событий, и навсегда пребуду

Мидвинтер положил это письмо, подобно предшествовавшему, в свой бумажник, подле рукописи, заключавшей в себе описание Алланова Сна.

-- Много ли дней придется нам еще ждать? мысленно спросил он себя, возвращаясь домой. - Много ли еще дней?

Наступил понедельник, и мистер Башвуд, верный своему обещанию, пунктуально явился в назначенный час. Наступил понедельник, и Аллан погрузился в приготовления к пикнику. Целый день давал он аудиенции в доме и вне его. Он вел переговоры с мистрис Гриппер, с дворецким и с кучером, в их различных департаментах: в кухне, в погребе и в конюшне; ездил в город, чтобы посоветоваться с своими адвокатами насчет Озерков и пригласить на пикник обоих юристов, отца и сына, за неимением других знакомых между соседними дворянами и помещиками, Педгифт старший (по своей части) доставил ему необходимые сведения, но просил извинить его, если, по случаю разных деловых свиданий, он не явится на пикник. Педгифт младший (по своей части) пополнил сведения, данные отцом его, еще некоторыми подробностями, и отложив в сторону дело, с величайшим удовольствием воспользовался приглашением Аллана. Возвращаясь из конторы адвоката, Аллан зашел на мызу, и получив одобрение мисс Мильрой относительно выбора местности для предполагаемой прогулки, отправился домой для борьбы с последним затруднением, с затруднением уговорить Мидвинтера ехать на пикник.

При первой попытке заговорить об этом предмете Аллан встретил в своем друге упорную решимость остался дома. Естественное нежелание Мидвинтера сходиться с майором и его дочерью, после неприятного происшествия ни мызе, еще могло бы быть побеждено. Но его твердое намерение не прерывать уроков мистера Башвуда не уступило никаким убеждениям Аллана. Истощив все свое красноречие, молодой Армадель принужден был удовольствоваться небольшою уступкой. Мидвинтер обещал, хотя и не совсем охотно, присоединиться вечером к обществу, в месте назначенном для чайной церемонии, которою и должен был заключиться день. На таких условиях он еще не прочь был воспользоваться случаем, чтобы покорение сойдтись с Мильроями. Но далее этого он не шел, несмотря на все убеждения Аллана, и требовать от него больших уступок было бы совершенно безполезно.

Наконец, наступил и день пикника. Прелесть утра и заманчивая суетня приготовлений не оказали никакого влияния на решение Мидвинтера остаться дома. В назначенный час он оставил завтрак и отправился к мистеру Башвуду, в контору управляющого. Оба они спокойно уселись за своими книгами в задней части дома, между тем как в передней шли приготовления к пикнику. Молодой Педгифт, небольшой ростом, щеголевато одетый и с самоуверенными манерами, явился за несколько минут до отъезда, чтоб осмотреть все приготовления и сделать некоторые окончательные изменения в программе. на основании своего знакомства с местностью. Он и Аллан еще деятельно совещалась между собою, как вдруг возникло первое препятствие в выполнении их увеселительной затеи. Слуга подал Аллану письмо от мисс Мильрой, прибавив, что оно доставлено с мызы служанкой, которая ждет внизу ответа.

На этот раз тревожные ощущения молодой девушки, повидимому, одержали верх над чувством приличия. Тон письма был лихорадочный, а почерк разбегался вкривь и вкось без малейшого удержу.

"О, мистер Армедель," писала майорская дочка, "какое несчастие! что нам делать? Папа получил сегодня утром письмо от бабушки насчет новой гувернантки. Её рекомендательница отвечала на все справки, и она готова явиться сюда по первому вызову. Бабушка полагает, (как это несносно!), что чем скорее,тем лучше, и пишет: что мы можем ожидать ее, то-есть гувернантку, или сегодня, или завтра. Папа говорит (он до нелепости внимателен к каждому!), что нам нельзя допустить, чтобы мисс Гуильт, приехав сегодня на мызу (если только она приедет сегодня), не нашла никого дома. Что же теперь делать? Я готова плакать с досады. Я уже составила себе самое скверное понятие о мисс Гуильт, хотя бабушка уверяет, что она очаровательна. Не придумаете ли вы чего-нибудь, милый мистер Армадель? Я уверена, что папа не стал бы упрямиться, еслибы вы нашли какое-нибудь средство. Мне не нужно письменного ответа, а отвечайте лучше на словах. Я купила себе новую шляпку для пикника, и вообразите себе мое терзание - не знать, надену я ее, или нет. Преданная вам, Э. М."

-- Чорт бы побрал эту мисс Гуильт! воскликнул Аллан, глядя на своего адвоката и сознавая всю безвыходность своего положения.

-- Туда ей и дорога, сэр, любезно поддакнул Педгифт младший. - Не желаю вмешиваться... но, смею спросить, в чем дело?

Аллан открыл ему свое затруднение, и если мистер Педгифт младший имел какие-либо недостатки, то в числе их, конечно, не было недостатка в находчивости.

Глаза Аллана широко раскрылись от удивления.

прибыть сюда ранее пяти часам. Превосходно. Вы, мистер Армадель, распорядитесь, чтоб около этого времени у подъезда майора стоял открытый экипаж, а я разкажу кучеру куда нужно ехать. Когда гувернантка приедет на мызу, пусть она найдет там, вместе с холодным жареным, или чем-нибудь в этом роде, небольшую вежливую записку, в которой ее попросят присоединиться к нашему обществу, предоставляя ей для этого целый экипаж в её полное распоряжение. Ба, сэр! весело прибавил Педгифт, - если она и после этого обидится, то ужь это верно какая-нибудь "не тронь меня"!

-- Отлично! воскликнул Аллан. - Мы окажем ей всевозможное внимание. Я велю запрячь в кабриолет пони, с серебряною упряжью, и пусть она правит сама, если ей угодно.

Он нацарапал несколько строк, для успокоения мисс Мильрой, и отдал необходимые приказания насчет кабриолета с пони. Через десять минут экипажи, назначенные для пикника, уже стояли у подъезда.

-- Это совершенно зависит от её возраста, сэр, заметил молодой Педгифт, делая это замечание с веселою самоуверенностью, которая составляла отличительную черту его характера. - Если она стара, то путешествие утомит ее, и она предпочтет холодное жареное и мызу. Если же она молода, то пони, с серебряною упряжью, наверное примчит ее на пикник, или... или я вовсе не знаю женщин!

С этими словами они тронулись в путь по направлению к мызе.