Армадель.
Книга четвертая.
V. Средство Педгифта Старшого.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Армадель. Книга четвертая. V. Средство Педгифта Старшого. (старая орфография)

V. Средство Педгифта Старшого.

Не дождавшись сына, с которым он хотел посоветоваться, мистер Педгифт Старший отправился один на свидание с Алланом.

За исключением различия в возрасте, сын был до такой степени живым подобием своего отца, что знакомство с одним из Педгифтов почти равнялось знакомству с обоими. Прибавьте немного росту и полноты к фигуре Педгифта Младшого, побольше смелости его характеру, а самоуверенности его еще большую положительность и твердость, и вы увидите перед собою Педгифта Старшого.

Адвокат ехал в Торп-Амброз, в своей собственной красивой одноколке, запряженной его знаменитою рысистою кобылой. Обыкновенно он сам правил лошадью, и в числе прочих незначительных внешних особенностей, которые отличали его от сына, он любил одеваться спортсменом. Драповые штаны Педгифта Старшого плотно обтягивали его ноги; сапоги его, в сухое и в ненастное время, были на одинаково толстых подошвах; карманы пиджака, прикрытые широкими клапанами, спускались к самому низу фалд, а его любимый летний галстук сделав был из светлой кисеи, мушками, и аккуратно подвязан самым миниатюрным бантиком. Подобно своему сыну, он употреблял табак, но совершенно иначе. Молодой человек курил, а старик усердно нюхал. Друзья замечали даже, что он всегда держал щепоть табаку между табакеркою и носом, когда был готов заключить выгодную сделку или сказать какую-нибудь капитальную вещь. Все искусные адвокаты любят прибегать к дипломатическим уловкам. Всякий раз как мистеру Педгифту нужно было убедить своего собеседника, он употреблял одну и ту же дипломатическую уловку. Самый сильный довод, самое смелое предложение, он всегда берег под конец и вспоминал о нем уже у дверей (прощаясь с своим посетителем), как будто это соображение невзначай приходило ему в голову. Весельчаки-приятели, коротко звавшие эту маленькую хитрость, прозвали ее "Педгифтовым постскриптом." Не было человека в Торп-Амброзе, который не понимал бы значения этой внезапной остановки адвоката у растворенных дверей, когда, держа щепоть табаку между табакеркою и носом, он медленно возвращался к своему стулу и говорил: "А между прочим, мне приходит в голову следующее соображение;" и потом мигом решал вопрос, который лишь за минуту перед тем считал неразрешимым.

Так вот какого человека своенравно выдвигал на сцену действия ход событий в Торп-Амброзе. Это был единственный друт, к которому Аллан в своем одиночестве мог теперь обратиться за советом.

-- Добрый вечер, мистер Армадель, тысячу раз благодарю вас за такой быстрый ответ на мое крайне неприятное письмо, сказал Педгифт Старший, весело начиная разговор, как только он вошел в дом своего клиента. - Надеюсь, вы понимаете, сэр, что в данных обстоятельствах мне ничего более не оставалось делать как написать вам то что я писал?

-- У меня немного друзей, мистер Педгифт, просто отвечал Аллан, - и я уверен, что вы из числа этих немногих.

-- Чрезвычайно вам обязан, мистер Армадель. Я всегда старался заслужить ваше доброе мнение, и если это удастся мне, намерен оправдать его и теперь. Надеюсь, вам было покойно в нашем лондонском отеле, сэр? Мы зовем его нашим отелем. В погребе есть много старых, редких вин, на которые я обратил бы ваше внимание, еслиб имел честь быть вместе с вами; но мой сын, к несчастию, не имеет никакого понятия о винах.

Аллан, однако, не был в состоянии говорить ни о чем другом кроме занимавшого его дела. Вежливые околичности адвоката, желавшого смягчить как-нибудь предстоящий тяжелый разговор, не успокоивали, но скорее раздражали его, и потому он сразу приступил к делу с своею грубою прямотой.

-- Мне было очень покойно в вашем отеле, мистер Педгифт, и ваш сын был чрезвычайно добр ко мне. Но мы теперь не в Лондоне, и мне хочется поговорить с вами о том как встречу я клеветы, которые распространяются обо мне в Торп-Амброзе. Укажите мне только человека, вскрикнул Аллан, краснея и возвышая голос, - который говорит, что я боюсь показаться между соседями, и я завтра же отхлещу его публично!

Педгифт Старший захватил щепоть табаку и стад спокойно держать ее между табакеркою и носом.

-- Вы отхлещете, пожалуй, одного человека, сэр, но вам не отхлестать целого соседства, сказал адвокат с своею вежливою колкостью. - Мы, пожалуй, вступим в бой, если вам угодно, но, во всяком случае, не прибегая к орудию кучеров.

-- Однако, с чего же мы начнем? нетерпеливо спросил Аллан. - Чем опровергну я те ужасные клеветы, которые они распускают обо мне?

-- Чтобы выйдти из вашего настоящого неловкого положения, сэр, есть два пути, кратчайший и длиннейший, отвечал Педгифт Старший. - Кратчайший путь (он же и наилучший) вспал мне на ум в то время, когда я узнал от сына о ваших лондонских похождениях. Я понимаю, почему вы разрешили ему, по получении моего письма, посвятить меня в ваши тайны. Из всего слышанного мною я вывел различные заключения, которые нахожу вужвым сообщить вам теперь. Между прочим, я желал бы знать, какие обстоятельства побудили вас ехать в Лондон для наведения этих несчастных справок о мисс Гуильт? Сами ли вы выдумали посетить мистрис Мандевиль, или вы действовали под влиянием другого лица?

Аллан колебался.

-- Говоря по совести, я не могу утверждать, чтоб это была моя собственная мысль, отвечал он, и не сказал более ни слова.

-- Я так и думал! с торжеством заметил Педгифт Старший. Кратчайший путь из вашего настоящого затруднения, мистер Армадель, лежит прямо через это другое лицо, под влиянием которого вы действовали. Это-то другое лицо должно быть немедленно изобличено в глазах публики и поставлено на принадлежащее ему место. Прежде всего позвольте узнать его имя, сэр, а потом мы уже перейдем к самим фактам.

-- К сожалению, я должен заметить вам, мистер Педгифт, что мы изберем длиннейший путь, спокойно отвечал Аллан: - кратчайший путь на этот раз для меня неудобен.

В адвокатуре успевают лишь те люди, которые не считают отрицания ответом. Мистер Педгифт Старший был искусный адвокат, и потому не удовлетворился отрицанием своего клиента. Но всякое упорство, не выключая даже и адвокатского упорства, рано или поздно доходит до своих пределов, и настойчивость мистера Педгифта, вдвойне укрепленного долгим опытом и усердными дозами табаку, дошла до своих пределов при самом начале этого свидания. Трудно было предположить, чтоб Аллан уважал доверие, которым так коварно почтила его мистрис Мильрой. Но он, как всякий честный человек, уважал свое собственное слово, не обращая внимания ни на что кроме прямых фактов, и потому настойчивость Педгифта Старшого не поколебала его ни на волос. Слово "нет" есть самый сильный термин в английском языке в устах всякого человека, который имеет настолько мужества чтобы повторять его часто, и Аллан нашел в себе это мужество.

-- Прекрасно, сэр, сказал адвокат, перенося свое поражение без малейшого негодования. - Выбор принадлежит вам, и вы сделали его. Мы пойдем по длиннейшему пути. Позвольте же мне сказать вам, что он начинается от моей конторы, и пролегая, как мне кажется, через довольно грязные места, доводит нас прямо до мисс Гуильт.

-- Если вы не хотите выдавать особу, на которую прежде всего падает ответственность за наведенные вами справки, продолжал Педгифт Старший, - вам ничего более не остается делать как оправдать самые справки.

-- Но каким образом? спросил Аллан.

-- Доказав всему соседству справедливость моего крайняго убеждения, мистер Армадель, что эта любимица целого общества есть ни более ни менее как самая отчаянная искательница приключений, в высшей степени недостойная и опасная женщина. Говоря еще проще, сэр: вы должны потратить на столько времени и денег, чтоб узнать всю подноготную о мисс Гуильт.

Прежде чем Аллан успел отвечать, раздался стук в дверь, и один из слуг вошел в комнату.

-- Я говорил, чтобы не мешали мне, с сердцем сказал Аллан. - Боже мой! неужели мне никогда не дадут покоя? Опять письмо!

-- Да, сэр, сказал слуга, подавая письмо, и дополняя это обстоятельство неприятною для Аллана подробностью, что человек ждет ответа.

Аллан с неудовольствием взглянул на адрес, ожидая увидать почерк майоровой жены; ожидание это, однако, не оправдалось. Корреспондентка его, очевидно, была дама, но не мистрис Мильрой.

-- От кого может быть это письмо? сказал он, вскрывая пакет и машинально смотря на Педгифта Старшого.

Педгифт Старший щелкнул пальцем по табакерке и без малейшого колебания произнес: от мисс Гуильт.

Аллан развернул письмо: первые два слова были как бы отголоском слов только-что произнесенных адвокатом. К нему писала мисс Гуильт!

Еще раз Аллан в безмолвном изумлении взглянул на своего собеседника.

-- Я знавал много таких личностей в свою жизнь, сэр, - пояснил Педгифт Старший, с редкою и приличною его возрасту скромностию. - Правда, менее красивых чем мисс Гуильт, но, полагаю, столько же испорченных. Читайте ваше письмо, мистер Армадель, читайте ваше письмо.

Аллан прочел следующее:

"Мисс Гуильт шлет свои приветствия мистеру Армаделю и спрашивает, удобно ли ему будет почтит ее свиданием сегодня вечером или завтра утром. Мисс Гуильт не извиняется за свою настоящую просьбу. Она полагает, что мистер Армадель уважит ее по чувству справедливости к одинокой, безприютной женщине, которой он совершенно невинно причинил большой вред, и которая жаждет оправдаться в его мнении."

Аллан передал письмо адвокату, в молчаливом смущении и горе.

Когда, прочитав, в свою очередь, письмо, мистер Педгифт Старший возвратил его своему клиенту, лицо его выражало искреннее восхищение.

-- Какой удивительный вышел бы из нея адвокат! воскликнул он с восторгом, - еслибы только она была мущиной!

-- Я не могу говорить об этом предмете так легко как вы, мистер Педгифт, сказал Аллан. - Меня это глубоко огорчает. Я так любил ее, прибавил он, понижая голос, - я так любил ее некогда.

Мистер Педгифт Старший мгновенно сделался сериозным.

-- Не собираетесь ли вы и в самом деле принять мисс Гуильт? спросил он с выражением неподдельного неудовольствия.

-- Я не могу поступить с нею жестоко, отвечал Аллан. - Я причинил ей зло, видит Бог, не намеренно! Но после этого, во всяком случае, не могу поступить с нею жестоко.

нежели вы пойдете на верную погибель?

-- Сколько вам угодно, сказал Аллан, поглядывая на это первое письмо, полученное им от мисс Гуильт.

-- Вам уже ставили однажды ловушку, сэр, и вы попали в нее. Не хотите ли вы попасть и в другую?

-- Вы сами не хуже моего можете отвечать на этот вопрос, мистер Педгифт.

-- Попытаюсь еще раз, мистер Армадель; вас, адвокатов, трудно выбит из позиции. Думаете ли вы, что на показания мисс Гуильт, в случае вашего свидания с нею, можно будет положиться после всего что вы и мой сын узнали в Лондоне?

-- Она-то именно и может нам объяснит все это, подсказал Аллан, продолжая смотреть на письмо и думая о руке его написавшей.

-- Может объяснит! Да, она как нельзя лучше объяснит вам все что ей вздумается, мой милый сэр! Я должен отдать ей полную справедливость: я уверен, что она сочинит вам целую сказку, так что нельзя будет поддеть и иголке.

Этот последний ответ отвлек внимание Аллана от письма. Здравый смысл адвоката не давал ему пощады.

-- Если вы снова примете эту женщину, сэр, продолжал Педгифт Старший, - вы сделаете самый безразсудный поступок, о каком я когда-либо слыхал в своей жизни. Желая придти сюда, она имеет лишь одну цель - воспользоваться вашею слабостию к ней. Почему знать, во что может она вовлечь вас, если вы дадите ей случай видеть себя? Вы сами сознаетесь, что любили ее, и ваше внимание к ней было предметом всеобщих толков; если вы не сделали ее вашею женой, то вы были уже близки к этому, и зная все это, вы хотите увидеться с нею и дать ей случай обойдти вас своею дьявольскою красотой и своею дьявольскою ловкостью, в качестве вашей интересной жертвы! Вы - одна из лучших партий в целой Англии! Вы - естественная добыча всех жадных молодых девиц нашего общества! Я никогда не слыхал ничего подобного; в продолжение всей моей адвокатской деятельности, я никогда не слыхал ничего подобного! Если ужь вам непременно хочется стать в опасное положение, мистер Армадель, заключил Педгифт Старший, держа свою вечную щепоть табаку между табакеркой и носом, - то знайте, что на следующей неделе в наш город прибудет зверинец. Впустите к себе лучше тигрицу, сэр, но не впускайте мисс Гуильт!

Аллан в третий раз взглянул на своего адвоката, и встретил все тот же смелый взгляд.

-- Вы составили себе, кажется, весьма дурное понятие о мисс Гуильт, сказал Аллан.

-- Самое дурное, мистер Армадель, холодно отвечал Педгифт Старший. - Мы возвратимся к нему, выпроводив сначала посланного этой госпожи. Хотите ли вы принят мой совет, сэр? Откажите ей в свидании.

-- Я, пожалуй, и готов отказать, потому что оно было бы так тяжело для нас обоих, сказал Аллан. - Но как это сделать?

-- Бог с вами, мистер Армадель, да нет ничего легче! Не компрометтируйте себя письменным ответом. Вышлите просто сказать посланному, что ответа не будет.

Но принять этот совет Аллан положителено отказался. - Такой поступок был бы величайшею грубостью с моей стороны, сказал он: - я не могу, я не хочу этого сделать.

Еще раз настойчивость Педгифта Старшого нашла себе пределы, и еще раз этот благоразумный человек согласился на уступку. Получив от своего клиента обещание не видаться с мисс Гуильт, он согласился на то чтоб Аллан написал ей под его диктовку. Сжатость выражений напоминала собственный слог Аллана; письмо заключало в себе всего одну фразу: "Мистер Армадель шлет свое приветствие мисс Гуильт, сожалея, что должен лишить себя удовольствия принять ее в Торп-Амброзе." Напрасно вымаливал Аллан еще одну строчку, желая объяснить, что только убеждение в совершенной безполезности этого тягостного для обоих свидания вынуждает его не соглашаться на просьбу мисс Гуильт, адвокат с твердостию отверг это предполагаемое прибавление.

-- Когда вы хотите сказать женщине нет, заметил Педгифт Старший, - всегда говорите это кратче. Если же вы станете объясняться с нею, она непременно подумает, что вы хотите сказать да.

Достав этот перл благоразумия из богатого запаса своей адвокатской опытности, мистер Педгифт Старший отправил свой ответ посланному мисс Гуильт и поручил слуге выпроводить этого посланного из дому, кто бы он ни был.

-- Теперь, сэр, сказал адвокат, - мы возвратимся, с вашего позволения, назад, к моему мнению о мисс Гуильт. К несчастию, оно, кажется, совершенно несогласно с вашим. Вы считаете ее достойною сожалеаия, что совершенно естественно в ваши лета. Я же считаю ее достойною тюрьмы, что совершенно понятно в моем возрасте. Я разкажу вам сейчас на чем основывается мое мнение. Чтобы доказать вам, что я не шучу, позвольте мне прежде всего подвергнуть это мнение практическому испытанию. Думаете ли вы, мистер Армадель, что мисс Гуильт решится сделать вам визит после ответа, который вы послали ей?

-- Это совершенно невозможно! с жаром воскликнул Аллан. - Мисс Гуильт - благородная женщина, и после моего письма она никогда не станет искать свидания со мною.

ожидает теперь возвращения своего посланного где-нибудь по близости от вашего дома, и наконец, втретьих, что не пройдет трех-четырех часов, как она снова попытается втереться сюда. Клянусь вам честью, сэр! воскликнул мистер Педгифт, глядя на свои карманные часы, - что у нея хватит настолько дерзости и уменья, чтобы сегодня же вечером застичь вас врасплох; ведь теперь только 7 часов. Позвольте же мне позвонить слугу и попросить вас, чтобы вы немедленно отдали ему приказание не принимать сегодня никого. Нечего колебаться, мистер Армадель! Если ваше мнение о мисс Гуильт справедливо, этот приказ будет лишь пустою формальностью; если же правда окажется на моей стороне, то он будет благоразумною предосторожностью. Стойте за ваше мнение, сэр, сказал мистер Педгифт, дергая за звонок, - а я буду стоять за свое!

Когда раздался звонок, Аллан уже настолько задет был за живое, чтобы сейчас же отдать приказание. Но когда слуга вошел, воспоминания прошедшого одержали верх над его решимостью, и слова замерли на его губах.

-- Приказывайте вы, сказал он мистеру Педгифту и быстро отошел к окну.

"Ты славный малый! подумал старый адвокат, глядя на Аллана и угадывая его мысли. Когти этой чертовки не коснутся тебя, если только это будет зависеть от меня."

-- Если мисс Гуильт явится сюда сегодня вечером, или в какое-либо другое время, сказал Педгифт Старший, обращаясь к слуге, - мистера Армаделя нет дома. Погоди! Если она спросит, когда мистер Армадель вернется, скажи, что ты не знаешь этого. Погоди! Если она захочет войдти в дом и посидеть, скажи, что тебе отдано приказание не впускать сюда никого, кроме лиц заранее получивших приглашение от самого мистера Армаделя. Ступай! воскликнул Старший Педгифт, весело потирая руки: - теперь, во всяком случае, я положил ей преграду. Приказание отдано, мистер Армадель. Мы можем продолжать теперь наш разговор.

Аллан отошел от окна.

-- Разговор этот далеко неприятен, сказал он. - Не сердитесь, но я желал бы скорее кончить его.

-- Мы кончим его по возможности скоро, сэр, сказал Педгифт Старший, с настойчивостью свойственною лишь адвокатам да женщинам, и постепенно подвигаясь к своей цели. - Позвольте мне снова вернуться к тому практическому предложению, которое я сделал вам при входе слуги с письмом от мисс Гуильт. Повторяю, для вас остался теперь лишь один исход из вашего настоящого неловкого положения. Вы должны довести до конца ваши справки об этой женщине - и я считаю весьма вероятным, что результат оправдает вас во мнении соседей.

-- Боже мой! чего бы я не дал чтобы не начинать никогда этих справок! сказал Аллан. - Ничто на свете не заставит меня теперь, мистер Педгифт, сделать хотя бы один шаг вперед.

-- А почему? спросил адвокат.

-- Можете ли вы спрашивать меня - почему, с жаром возразил Аллан, - когда вы знаете что мы открыли в Лондоне? Еслибы даже я не имел стольких причин грустить о мисс Гуильт; еслибы даже на её месте была какая-либо другая, совсем чужая мне женщина, неужели вы думаете, что я стал бы проникать в тайны бедного, обманутого существа, а тем более подвергать его пересудам целого околотка? Я стал бы тогда наравне с тем негодяем, который покинул ее безприютною на белом свете. Удивляюсь вашему вопросу, сэр, клянусь вам, удивляюсь вашему вопросу!

-- Дайте мне вашу руку, мистер Армадель! с жаром воскликнул Педгифт Старший: - я уважаю вас за то что вы разсердились на меня. Пусть соседи говорят что им угодно; но вы настоящий джентльмен, сэр, в лучшем смысле этого слова. Теперь, продолжал адвокат, выпуская руку Аллана и переходя от чувствительности к делу, - выслушайте что я вам скажу, в свое оправдание. Вообразите себе, что истинное положение мисс Гуильт не имеет ничего общого с тем, как вы его великодушно себе представляете.

-- Но мы не имеем причины предполагать этого, с твердостью отвечал Аллан.

-- Таково ваше мнение, сэр, настаивал Педгифт. - Мое же мнение, основанное на открытых действиях мисс Гуильт в этом городе и на моих личных впечатлениях, таково, что она далеко не та несчастная жертва, какою вы ее воображаете. Погодите, мистер Армадель! Вспомните, что я подверг свое мнение практическому испытанию и не торопитесь осуждать его на скорую руку, прежде чем опровергнут его факты.... если только они опровергнут его. Позвольте мне представить вам мои пункты, сэр; будьте снисходительны к адвокату: позвольте мне представить вам мои пункты. Вы и мой сын - оба молодые люди, и я не отрицаю, что внешняя сторона фактов оправдывает то истолкование, которое вы придали им по молодости ваших лет. Но я - старик, я знаю, что факты нельзя судить по внешности, а в данном случае я обладаю еще и тем преимуществом, что большую часть моей адвокатской деятельности я провел между самыми дурными женщинами, какие когда-либо появлялись в этом мире.

и немедленно воспользовался возможностью продолжать свою речь.

-- Все действия мисс Гуильт, начал он, - со времени вашей злополучной переписки с майором, доказывают мне, что она искусная и опытная плутовка. Как только ей стала грозить огласка, - а в огласке этой нельзя было сомневаться после всего открытого вами в Лондоне, - она объяснила ваше благородное молчание самым выгодным для себя образом, и прикинувшись жертвой, оставила дом майора. Раз вышедши из этого дома, что предпринимает она далее? Она смело остается в городе и таким образом выполняет три превосходные цели. Вопервых, она доказывает всем и каждому, что не боится никаких нападок на свою репутацию. Вовторых, имея вас под рукой, она надеется вертеть вами как своею игрушкой, и сделаться во что бы то ни стало мистрис Армадель, если вы (и я) допустим ее до этого. Втретьих, если вы (или я) окажемся настолько осторожными, чтобы не доверять ей, она, с своей стороны, не уступит нам в осторожности и не даст нам случая последовать за нею в Лондон, чтобы накрыть ее вместе с сообщниками. Похоже ли все это на поведение несчастной женщины, потерявшей свою честь в минуту слабости, и поневоле прибегнувшей к обману, чтобы возвратить назад потерянное?

-- Вы преискусно расписываете ее, сказал Аллан с заметным принуждением: - нечего сказать, преискусно.

-- Ваш собственный здравый смысл начинает подсказывать вам, мистер Армадель, что я изображаю ее верно, сказал Педгифт Старший. - Я не решаюсь еще определить отношения этой женщины к обитателям Пимлико. Но можно положительно утверждать, что отношения эти далеко не те что вы предполагаете. Затем мне остается сообщить вам лишь мои личные впечатления о мисс Гуильт. Постараюсь не оскорблять вас, сэр, постараюсь и это изложить как можно искуснее. Она приходила в мою контору (как я уже имел честь сообщить вам в моем письме), вероятно, для того чтобы подружиться по возможности с вашим адвокатом, и объявила мне с самым кротким, христианским смирением, что она не обвиняет вас.

-- Верите ли вы когда-нибудь и в кого-нибудь, мистер Педгифт? перебил Аллан.

мне всегда выпадал жребий собирать показания для защиты подсудимых женщин из уст самих обвиненных. Несмотря на все различие между ними, я заметил наконец, что те, которые были особенно порочны и неоспоримо преступны, сходились между собою всегда в одном и том же пункте. Большого или небольшого роста, старые или молодые, красивые или дурные, оне все отличались тайным самообладанием, которого ничто не могло поколебать. По наружности оне были весьма различны: иные приходили в негодование, другия утопали в слезах, третьи исполнены были благочестивого упования, а некоторые решались лишить себя жизни не дожидаясь следующого дня. Но стоило только коснуться слабого места в сочиненной ими сказке, и мигом наступал конец их гневу, слезам, благочестию или отчаянию: пред вами являлась настоящая женщина с ловко сочиненною ложью, как нельзя лучше принаровленною к данным обстоятельствам. Мисс Гуильт плакала, сэр, теми очаровательными слезами, от которых не краснеет нос, - но я внезапно коснулся слабого места в её разказе. И что же? Патетический носовой платок мигом отнят был от прекрасных голубых глаз, и передо мной явилась настоящая женщина с ловкою сказкой, как нельзя более принаровленною к делу! Я почувствовал себя на двадцать лет моложе, мистер Армадель. Уверяю вас, я думал, что снова нахожусь в Ньюгете с записною книжкой в руках, и отбираю показания для защиты обвиненных.

-- Только этого не доставало, мистер Педгифт, сердито воскликнул Аллан. - вы готовы сказать теперь, что мисс Гуильт сидела в тюрьме!

-- Весьма может-быть, что она и заслуживала бы посидеть там, мистер Армадель; но в наше время есть одна превосходная причина, по которой мисс Гуильт, вероятно, не приходилось даже побывать и вблизи этого места. Тюрьма, при настоящем направлении общественного мнения, для такой очаровательной женщины как мисс Гуильт! Помилуйте, мой любезный мистер Армадель, да еслиб ей вздумалось убить вас, или меня, и еслибы какой-нибудь безчеловечный судья приговорил ее к тюремному заключению, первым делом современного общества было бы воспрепятствовать этому приговору, а еслиб это оказалось невозможным, то освободить ее из тюрьмы как можно скорее. Прочтите вашу газету, мистер Армадель, и вы увидите, что мы живем в самое блаженное время для грешниц.... если только оне достаточно грешны. Я настойчиво утверждаю, сэр, что мы имеем теперь дело с одним из безнравственнейших существ в мире. Я настойчиво утверждаю, что в продолжение этих злополучных справок вам удалось напасть на женщину, которая оказывается достойною справок, хотя бы в интересах общественной безопасности. Спорьте со мною сколько вам угодно, но воздержитесь от окончательного приговора насчет мисс Гуильт, до тех пор пока события не оправдают одного из наших двух мнений и не оправдают его именно тем самым способом, который я предложил вам. Лучшую и более справедливую оценку трудно сделать. Я совершенно согласен с вами, что по получении вашего письма никакая порядочная женщина не стала бы доискиваться свидания с вами; но я не считаю мисс Гуильт порядочною женщиной, и говорю, что она, невзирая ни на что, попытается проникнуть в ваш дом.

Педгифт Старший прислонился к спинке кресла и улыбнулся. Наступило минутное молчание, в продолжение которого раздался звонок.

Адвокат и клиент - оба бросили полный ожидания взгляд в направлении к приемной.

-- Нет! воскликнул Аллан еще с большим жаром чем прежде.

-- Да! сказал Педгифт Старший, оспаривая его с величайшею вежливостью в тоне.

наконец стук затворяемой двери. Аллан проворно встал и дернул за звонок, между тем как мистер Педгифт Старший сидел в величественном спокойствии и с особенным наслаждением втягивал самую большую щепоть табаку, какую ему когда-либо приходилось захватывать.

-- Не ко мне ли кто-нибудь? спросил Аллан у вошедшого слути.

Слуга посмотрел на Педгифта Старшого с выражением величайшого благоговения и отвечал: "Мисс Гуильт."

-- Я вовсе не желаю хвастаться, сэр, сказал Педгифт Старший, когда слуга вышел. - Но что вы думаете теперь

Аллан в молчаливом отчаянии покачал головой.

-- Время что-нибудь да значит, мистер Армадель. Неужели и после этого последняго факта вы откажетесь принять тот образ действий, который я имел честь предложить вам?

-- Не могу, мистер Педгифт, сказал Аллан. - Не могу быть орудием её позора между соседями. Пусть лучше я сам останусь опозоренным во мнении общества.

-- Тогда позвольте мне предложить вам еще другое средство, сэр. Извините мою настойчивость. Вы были весьма добры ко мне и к моему семейству; я принимаю в вас участие не только как адвокат, но и как человек. Если вы не можете решиться представить в истинном свете репутацию этой женщины, то не примете ли вы по крайней мере хотя самых обыкновенных предосторожностей, чтобы воспрепятствовать ей в причинении дальнейшого вреда? Устройте за нею тайный надзор, до тех пор пока она будет оставаться между нами.

-- И это ваше последнее слово, сэр?

-- Да, мистер Педгифт; но несмотря на все, я вам много благодарен за ваши советы.

Педгифт Старший встал с своего места и с видом кроткой покорности взялся за шляпу.

-- Добрый вечер, сэр, сказал он, и грустно направился к дверям.

"Педгифтова постскрипта," и знаменательная табакерка уже появилась в одной руке адвоката, между тем как другою он отворял дверь.

-- Прощайте, сказал он.

Педгифт Старший отворил дверь, остановился, подумал, снова затворил дверь, таинственно вернулся назад, держа щепоть табаку между табакеркой и носом, и повторяя свою неизменную формулу: "А между прочим мне приходит в голову следующее сображение," спокойно сел на свой покинутый стул.

Удивленный Аллан, в свою очередь, вернулся на свое место. Адвокат и клиент поглядели друг на друга, и снова началась неистощимая беседа.