Армадель.
Книга четвертая.
VIII. Она становится между ними.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Армадель. Книга четвертая. VIII. Она становится между ними. (старая орфография)

VIII. Она становится между ними.

В домашнем обиходе торп-амброзской жизни не было назначенных часов. Непостоянный во всех своих привычках, Аллан (за исключением обеденного часа) ни днем, ни ночью не приноравливался ни к какому установленному порядку. Он вставал и ложился спать когда ему хотелось, нисколько не соображаясь со временем. Слугам воспрещено было безпокоить его, а мистрис Гриппер всегда готова была импровизировать ему завтрак с той минуты как впервые разводился огонь на кухне, и вплоть до того времени когда часы били двенадцать.

На другой день после своего возвращения, около девяти часов утра, Мидвинтер постучался в дверь Аллана; но войдя в комнату, нашел ее пустою. Осведомившись у слуги, он узнал, что Аллан встал в это утро не дождавшись своего камердинера, и что горячую воду приносила ему одна из горничных, которая тогда еще ничего не знала о возвращении Мидвинтера. Никто не встретился с хозяином дома ни на лестнице, ни в сенях; никто не слыхал его обычного звонка перед завтраком. Короче сказать, никто ничего не знал о нем, кроме того что было ясно для всех, а именно, что он исчез из дома.

Мидвинтер пошел на большой подъезд. Он остановился в раздумьи на верху лестницы, размышляя о том в какую сторону направить ему свои поиски.

Неожиданное отсутствие Аллана еще более увеличило те тревожные ощущения, которые тяготили его душу. Он находился именно в том настроении духа, когда малейшие пустяки раздражают человека, и наоборот, какая-нибудь мечта способна развеселить его.

Небо было пасмурно, ветер порывисто дул с юга, и для опытного глаза неминуемо грозил дождь.

Между тем как Мидвинтер еще колебался, внизу по дороге проехал один из конюхов. Мидвинтер обратился к нему с вопросом, и оказалось, что конюх гораздо больше знал о действиях Аллана нежели домашняя прислуга. Он видел уже более часа тому назад, как Аллан прошел мимо конюшен с букетом в руке и отправился задним ходом в парк.

С букетом в руке? Этот букет страшно озадачивал Мидвинтера, в то время как он шел вокруг дома, в надежде встретить Аллана.

-- Что бы значил этот букет? спрашивал он сам себя с непонятным раздражением, сердито отталкивая камень, попавшийся ему под ногу.

Ответ был весьма прост: Аллан, по обыкновению, увлекся своими чувствами. Единственное приятное впечатление, вынесенное им из свидания с Педгифтом Старшим, было впечатление разказа о встрече и разговоре последняго с Нелли в парке. Безпокойство майорской дочки о том чтоб Аллан не заподозрил её поступков, придало ей неизъяснимую прелесть в его глазах - прелесть единственного существа во всем околотке, хотя сколько-нибудь дорожившого его добрым мнением.

Живо чувствуя свое общественное одиночество, особенно в настоящую минуту, когда не было при нем Мидвинтера, с которым можно было бы побеседовать в этом пустом доме; томясь и сгарая от нетерпения услышать ласковое слово, встретить дружеский взгляд, он стал все тоскливее и тоскливее задумываться о молодом, веселом лице, с которым связывались для него воспоминания о счастливейших днях его жизни в Торп-Амброзе. Заметить в себе такое чувство значило для Аллана и действовать под его влиянием, самым опрометчивым образом и не помышляя о последствиях. Еще накануне этого дня утром он ходил с букетом в руке отыскивать Нелли, не отдавая себе отчета в том что он сказал бы ей, еслиб они встретились; но не найдя её на месте обыкновенных её прогулок, он с характеристическою настойчивостью повторил тот же маневр и на другое утро, только увеличив на этот раз величину букета. Еще ничего не зная о возвращении своего друга, он бродил в настоящую минуту в некотором разстоянии от дома, напрасно разыскивая Нелли в той части парка, куда он до сих пор еще не заглядывал.

Между тем Мидвинтер, пройдя несколько сот шагов за конюшню и не встретив Аллана, вернулся назад и стал поджидать своего друга, прохаживаясь взад и вперед по небольшой лужайке позади дома.

От времени до времени он разсеянно посматривал на комнату, которую некогда занимала мистрис Армадель, и которую теперь, благодаря его вмешательству, постоянно занимал её сын. Эта самая комната, с статуэткой на пьедестале и с французским окном в сад, напомнила ему некогда второе видение сна. Тень мущины, которую Аллан видел насупротив себя у высокого окна; вид на лужайку и цветник; стук дождя в оконную раму; движение руки тени и последовавшее за этим падение статуи, разбившейся в дребезги: все эти грезы, столь живо запечатлевшияся некогда в его памяти, заслонялись теперь позднейшими воспоминаниями и постоянно бледнели и стушовывались в темной дали прошедшого. Он несколько раз прошелся теперь взад и вперед по этой комнате в своем настоящем тревожном одиночестве, ни разу не вспомнив ни о лодке, уносимой волнами при лунном сиянии, ни о своем ночном заключении на разбитом корабле.

Около десяти часов знакомый звук Алланова голоса внезапно раздался вблизи конюшни, а через минуту и сам Аллан показался в саду. Его вторичные утренние поиски за Нелли, повидимому, кончились вторичною неудачей. Он все еще держал букет в руке и наконец решился подарить его одному из ребятишек кучера.

Первым движением Мидвинтера было броситься к конюшне навстречу Аллану, вторым - остановиться. Сознавая, что его положение относительно друга было уже далеко не то что прежде, благодаря вмешательству мисс Гуильт, он вдруг почувствовал при первом взгляде на Аллана внезапное недоверие к влиянию гувернантки, а это недоверие почти равнялось недоверию к самому себе. Он возвращался в Торп-Амброз с твердою решимостью сознаться Аллану в своей страсти и выпросить у него новый, более продолжительный отпуск для выполнения той жертвы, которую он хотел принести счастию друга. Что же сталось теперь с этою решимостью? Открытие перемен, происшедших в положении мисс Гуильт, и её собственное признание, что она не любит Аллана, разсеяли эту решимость по ветру. Слова, которыми он встретил бы своего друга, еслибы ничего не случилось с ним на возвратном пути домой, теперь уже не шли ему на ум. Сознавая это, он остановился, и по инстинктивной преданности к Аллану, настойчиво старался освободиться от влияния мисс Гуильт.

Развязавшись с своим безполезным букетом, Аллан направился к саду, и вошед в него, бросился к Мидвинтеру с громким криком удивления и восторга.

-- Во сне это, или на яву? воскликнул он с увлечением, хватая своего друга за обе руки. - Ах, дружище, дружище! Что вы из земли что ли выросли, или с неба упали?

Аллан до тех пор ничего не хотел говорить о себе, покамест Мидвинтер не объяснил ему все подробности своего таинственного и неожиданного появления. Когда же сам Аллан собрался наконец говорить, он печально покачал головой, и умерив громкую, откровенную интонацию своего голоса, недоверчиво оглянулся кругом, чтобы посмотреть не подслушивают ли их по близости слуги.

-- С тех пор как вы ушли отсюда и покинули меня, сказал Аллан, - я научился быть осторожным. Ах, дружище, вы не можете представить себе что случилось, и в каком ужасном затруднении нахожусь я в настоящую минуту.

-- Вы ошибаетесь, Аллан. Я знаю об этом больше нежели вы предполагаете.

-- Да, возразил Мидвинтер спокойно, - я слышал обо всем этом.

-- Боже праведный! Но каким образом? Разве вы останавливались в Торп-Амброзе на возвратном пути сюда? Или заходили в кофейную? Или встретились с Педгифтом? Или, быть-может, познакомились в библиотеке с тем что зовется здесь свободою печати?

Готовясь отвечать, Мидвинтер взглянул на небо. Тучи незаметно собрались над их головами, и первые капли дождя стали падать на землю.

-- Войдемте лучше сюда, сказал Аллан. - Мы отправимся наверх завтракать вот этою дорогой. - И он ввел Мидвинтера через открытое французское окно в свою собственную гостиную. Ветер дул в эту сторону дома и дождь хлестал им вслед. Мидвинтер, шедший позади, обернулся и закрыл окно.

Аллан слишком нетерпеливо ждал ответа чтобы мог тотчас же идти наверх, в столовую. Он остановился у окна и прибавил еще два вопроса к тем, которые были сделаны им прежде.

-- Где могли вы слышать обо мне и о мисс Гуильт? спросил он. - Кто разказал вам это?

-- Сама мисс Гуильт, возразил Мидвинтер сериозно.

Как только он произнес имя гувернантки, обращение Аллана мгновенно переменилось.

-- Я желал бы лучше, сказал он, - чтобы сначала вы выслушали мой разказ. Где же встретились вы с мисс Гуильт?

Наступила минутная пауза. Оба молча стояли у окна, поглощенные интересом минуты. Оба позабыли, что собирались идти наверх, в столовую.

-- Прежде нежели отвечать вам, сказал Мидвинтер немного принужденно, - я с своей стороны хочу предложить вам один вопрос, Аллан. Правда ли, будто вы были до некоторой степени причиной удаления мисс Гуильт из дома майора?

Наступила другая пауза. Волнение, проявившееся в манерах Аллана, стадо заметно увеличиваться.

-- Это длинная история, начал он. - Меня обманули, Мидвинтер. Я был вовлечен в обман одною особой, которая.... не могу удержаться чтобы не сказать вам этого.... разными ухищрениями заставила меня обещать и сделать то чего мне никак не следовало ни обещать, ни делать. Вам я конечно могу разказать все, не нарушая данного мною слова. Неправда ли, ведь я могу разчитывать на вашу скромность? Вы никогда и никому не разкажете об этом, да?

-- Постойте! сказал Мидвинтер. - Не вверяйте мне никаких тайн, которые не принадлежат исключительно вам одним. Если вы дали слово, то не нарушайте его даже для такого близкого друга как я. - Он тихо и ласково положил свою руку на плечо Аллана. - Я не могу не заметить, что встревожил вас немного, продолжал он. - Я не могу не заметить, что на мой вопрос не так легко отвечать, как я сначала надеялся и предполагал. Не подождать ли нам немного? Не пойдти ли вам прежде наверх позавтракать?

Аллану слишком хотелось оправдать свое поведение перед другом, чтоб он мог обратить внимание на предложение Мидвинтера. Не отходя от окна, он принялся говорить с жаром.

-- Этот вопрос вовсе незатруднителен, сказал Аллан. - Только... и он остановился. - Только для разрешения его нужно то на что я далеко не мастер: нужно объяснение.

-- Не думаете ли вы, спросил Мидвинтер еще сериознее, но с прежнею кротостию, - что вам нужно сперва оправдаться, а потом уже отвечать на мой вопрос?

-- Именно так! сказал Аллан вздыхая свободнее. - Вы, по обыкновению попали на настоящую мысль.

-- Мне больно слышать это, сказал он, понизив голос и устремив глаза на землю.

Дождь становился все крупнее и крупнее. Ветер гнал его из сада прямо на закрытые окна комнат, и скоро дождевые капли громко забарабанили по стеклу.

-- Вам больно слышать это! повторил Аллан. - Но вы еще не слыхали подробностей, дружище. Дайте мне сначала разъяснить вам все.

-- Да ведь вы не мастер на объяснения, сказал Мидвинтер, повторяя собственные слова Аллана. - Так не становитесь лучше в невыгодное для себя положение. Не объясняйте ничего.

Аллан посмотрел на него в молчаливом смущении и удивлении.

-- Вы - мой друг, мой лучший, мой дорогой друг, продолжал Мидвинтер. - Я не могу допустить мысли чтобы вы стали оправдываться передо мною, как будто я ваш судья, или как будто я сомневаюсь в вас. - Говоря это, он опять искренно и ласково взглянул на Аллана. - И к тому же, снова начал он, - при небольшом усилии памяти, мне кажется, я в состоянии буду заранее угадать ваше объяснение. Перед моим уходом отсюда мы толковали с вами об одном щекотливом вопросе, который вы намеревались предложить майору Мильрою. Мне помнится, я предостерегал вас тогда; мне помнится, у меня были дурные предчувствия. Скажите, прав ли я, предполагая, что эти вопросы сделались причиной того ложного положения, в котором вы теперь находитесь? Если справедливо, что вы заставили мисс Гуильт лишиться места, то не справедливо ли также и то, - мне кажется, я обязан верить этому по чувству долга к вам, - что зло, за которое вы должны теперь нести ответственность, было сделано вами без намерения?

-- Да, сказал Аллан, в первый раз говоря с небольшим принуждением. - Веря этому, вы только окажете мне справедливость.

Он замолчал и стал разсеянно чертить пальцем по тусклой поверхности стекла.

-- Вы не похожи на других людей, Мидвинтер, вдруг заговорил он с усилием: - и потому мне все-таки хотелось бы, чтобы вы выслушали все обстоятельства этого дела.

-- Пожалуй, я выслушаю их, если вы желаете, отвечал Мидвинтер. - Но я и теперь готов верить, что вы были невольною причиной бедствия мисс Гуильт. Если этот пункт будет порешен между нами, то, мне кажется, более нечего и прибавлять. Сверх того, я имею предложить вам еще один вопрос, гораздо более важный, - вопрос, который был почти навязан мне вчера вечером моими собственными глазами и моими собственными ушами.

Он остановился, еще не решаясь высказаться вполне.

-- Не пойдти ли вам сначала наверх? спросил он отрывисто, направляясь к дверям и стараясь выиграть время.

Но это было безполезно. Комната, которую они оба могли добровольно оставить, и которую один из них уже дважды пытался покинуть, не выпускала их из себя, как будто они были заключенные в ней узники.

Не только не отвечая на предложение Мидвинтера идти наверх, но даже, повидимому, не слыша его, Аллан машинально последовал за ним до противоположной стороны окна. Тут он остановился.

-- Мидвинтер! воскликнул он с каким-то внезапным паническим удивлением и страхом, между нами есть что-то странное! вы не похожи на самого себя. Что с вами?

Уже держась за ручку двери, Мидвинтер обернулся и бросал взгляд назад. Роковая минута наступила. Страх причинить несправедливость другу так ясно отразился в его принужденных словах, взглядах и движениях, что Аллан не мог не заметить этого. В интересах соединявшей их дружбы, ничего более не оставалась делать как высказаться смело и прямо.

-- Между нами есть что-то странное, повторил Аллан. - Ради самого Бога, скажите мне что это такое?

Мидвинтер принял руку от замка и снова подошел к окну, обернувшись лицом к Аллану. Таким образом он занял место, только-что оставленное последним. Это была та сторона окна, около которой находилась статуэтка. Она приходилась прямо позади его правой руки. На грозном небе незаметно было никаких перемен. Дождь, гонимый ветром, продолжал стлаться по саду косыми струями и громко стучал в окна.

-- Дайте мне вашу руку, Аллан.

-- Между нами, действительно, есть нечто странное, сказал он. - Нужно было бы уяснить один вопрос, близко касающийся вас, но этот вопрос еще не уяснен. Вы сейчас спрашивали меня, где я встретился с мисс Гуильт. Я встретился с нею, возвращаясь сюда, на большой дороге, на самом дальнем краю города. Она обратилась ко мне с просьбой защитить ее от человека, который следил за нею от самого города и пугал ее. Я видел этого мерзавца своими собственными глазами, и ему, конечно, не миновать бы моих рук, еслибы сама мисс Гуильт не удержала меня, приведя для этого весьма странную причину. Она сказала, что я не знаю чьи приказания он исполняет.

Свежия щеки, Аллана побагровели; он искоса и быстро посмотрел в окно на лившийся дождь. В эту минуту руки их разъединились, и между ними водворилось молчание. Мидвинтер заговорил первый.

-- Немного попозднее, вечером, продолжал он, - мисс Гуильт объяснила мне все. Она открыла мне два обстоятельства: вопервых, что следивший за нею человек был наемный шпион; это хотя и удивило меня, но я не мог противоречить ей. Вовторых, Аллан.... в глубине души я убежден, что это - клевета, выданная ей за правду.... она сказала мне, что шпион этот приставлен вами.

Аллан внезапно отвернулся от окна и посмотрел прямо в лицо Мидвинтеру.

-- Теперь я должень непременно объясниться, сказал он с решимостию.

Мертвенная бледность, свойственная Мидвинтеру в минуты сильного волнения, начала покрывать его щеки.

-- Опять объяснения! сказал он, отступая назад и с ужасом устремляя свои глаза в лицо Аллану.

-- Вы не знаете того что я знаю, Мидвинтер. Вы не знаете, что мой поступок имел основание. А что еще важнее, я не доверял самому себе; я воспользовался добрым советом.

-- Слышали ли вы что я сейчас сказал вам? спросил Мидвинтер недоверчиво; - нет, вы верно не слыхали.

-- Напротив, я не проронил ни одного слова, возразил Аллан. - И снова повторяю вам, что вы не знаете о мисс Гуильт того что я знаю. Она угрожала мисс Мильрой, и последняя будет находиться в опасности до тех пор, пока гувернантка её не уедет отсюда.

Мидвинтер презрительным жестом руки показал, что он не хочет говорить о дочери майора.

-- Зачем нам говорить о мисс Мильрой? сказал он. - Не впутывайте ее сюда пожалуста.... Боже мой, неужели я должен понять из ваших слов, что шпион, приставленный к мисс Гуильт, действительно исполнял свое гнусное дело с вашего разрешения?

-- Однако, послушайте, дружище, дадите ли вы мне наконец объясниться или нет?

вы снова прибегаете к самому низкому из всех средств - к услугам наемного шпиона! Вы устраиваете тайный надзор над женщиной, которую, по вашим собственным словам, вы любили не далее двух недель тому назад, которую вы хотели сделать своею женой! Я не верю этому, я не хочу этому верить. Ужь не сошел ли я с ума? С Алланом ли Армаделем говорю я? Его ли это лицо смотрит на меня? Постойте, вы действуете под влиянием какого-нибудь ужасного заблуждения. Верно какой-нибудь бездельник воспользовался вашею доверенностию и сочинил всю эту проделку от вашего имени, но без вашего ведома.

Аллан одерживал свои порывы с удивительным терпением и с похвальною снисходительностию к горячему нраву своего друга.

-- Вы так упорно не даете мне высказаться, сказал он, - что я должен подождать пока наступит мой черед говорить.

-- Скажите мне только, что вы непричастны определению этого негодяя к его гнусной должности, и я охотно выслушаю вас.

Минутное неудовольствие промелькнуло на лице Аллана.

-- Вы не считали бы ее столь беззащитною, сказал он, - еслибы знали всю правду.

-- Неужели вы скажете мне правду? возразил тот. - Вы сами не захотели выслушать её оправдания! Вы сами заперли ей двери своего дома!

-- Я знаю пылкость вашего характера, сказал он. - Но при всем этом ваша горячность изумляет меня. Я не иначе объясняю ее себе как тем.... Он остановился на минуту в нерешимости, и потом докончил начатую фразу с своею обычною откровенностию.. тем.... что вы сами влюблены в мисс Гуильт.

Эти последния слова только подлили масла в огонь. Оне сдернули с истины её покрывало и представили ее во всей её наготе. Инстинкт не обманул Аллана, и чувство, руководившее Мидвинтером, сделалось очевидным.

-- Какое право имеете вы говорить мне это? спросил он, возвышая голос и грозно поводя глазами.

-- Я же сознался вам она ни скажет вам, а от меня не хотеть выслушать ни слова. Вот как вы делаете выбор между вами!

-- Да! воскликнул Мидвинтер, взбешенный вторым намеком Аллана на мисс Гуильт. - Если заставляют меня выбирать между покровителем шпиона и его жертвой, я, конечно, стану на сторону последней.

-- Не испытывайте моего терпения, Мидвинтер: ведь я могу вспылить не хуже вас.

Аллан остановился, борясь с самим собою. Мучительная страсть, искажавшая черты Мидвинтера, - страсть, от которой с ужасом отвернулась бы менее чистосердечная и менее великодушная натура, - внезапно возбудила в Аллане неподдельное, безыскусственное горе, которое в эту минуту было поистине высоко. Он подошел к Мидвинтеру и со слезами на глазах протянул ему руку.

-- Вы сейчас просили у меня мою руку, сказал он, - и я дал вам ее. Теперь я в свою очередь прошу вас вспомнить прошедшее и дать мне вашу руку, пока еще не поздно.

Он продолжал отступать перед Алланом, до тех пор пока, наконец, не поравнялся с консолем, на котором стояла статуэтка. Ослепленный страстию, он не видал ничего кроме подвигавшейся к нему фигуры Аллана. Ослепленный страстию, он махнул правою рукой, и произнося последния слова, грозно потряс ею по воздуху. Рука задела за пьедестал, и статуэтка полетела на под.

Дождь косыми полосами стлался по цветнику и луикайке и громко стучал в окна, а оба Армаделя стояли у окна, над обломками разбитой статуи, так как стояли обе тени во втором видении сна.

Аллан наклонился над маленькою фигуркой и стал медленно подбирать с полу разбитые куски.

-- Уходите, сказал он, не поднимая глаз, - или нам обоим придется раскаяться. Не говоря ни слова, Мидвинтер медленно пошел назад, но дойдя до дверей, он остановился во второй раз и бросил последний, прощальный взгляд на комнату. Ужас ночи, проведенной им на разбитом корабле, овладел им снова, и огонь страсти мгновенно угас в нем.

В эту минуту дверь отворилась, и слуга вошел с докладом о завтраке.

Мидвинтер посмотрел на слугу с тупым отчаянием в глазах.

-- Выведи меня из комнаты, сказал он. - Здесь темно, а у меня в глазах все прыгает и вертится.

Слуга взял его за руку и молча вывел вон.

ему наконец в безприютном уединении его комнаты. В первую минуту горького сознания, что и Мидвинтер возстал против него вместе с другими, он залился слезами.

Минуты сменяли одна другую; время летело. Мало-по-малу в летнем воздухе показались признаки вновь собиравшейся грозы. Быстро сгущавшийся мрак покрыл небо. Дождь притих вместе с ветром. В природе наступило минутное затишье. Потом вдруг дождь снова пошел как из ведра, и глухие раскаты грома торжественно пронеслись в тихом воздухе.