Армадель.
Шестая книга.
II. В доме.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Армадель. Шестая книга. II. В доме. (старая орфография)

II. В доме.

Заметив смущение мистера Башвуда и окинув взглядом его странный костюм, Мидвинтер заговорил первый.

-- Я вижу, что удивляю вас, сказал он. - Вы вероятно искали кого-нибудь другого? Какие известия от Аллана? Не возвращается ли он домой?

Вопрос об Аллане, весьма естественный со стороны Мидвинтера, еще более увеличил смущение Башвуда. Не зная как выпутаться из своего затруднительного положения, он стал искать спасения во лжи.

-- Я ничего не знаю о мистере Армаделе, ровно ничего не знаю, сэр, отвечал он с неуместною торопливостью и горячностию. - Очень рад снова видеть вас в Англии, сэр, продолжал он порывисто, стараясь переменить разговор. - Я не знал, что вы были за границей. Сколько времени прошло с тех пор как мы не имели удовольствия, как я не имел удовольствия... Понравилось ли вам за границей, сэр? Совсем другие обычаи нежели у нас, да, да, да, совсем другие обычаи! Надолго ли вы к нам, сэр?

-- Сам не знаю, сказал Мидвинтер. - Сверх моего ожидания, я принужден был внезапно изменить свои планы и вернуться в Англию.

Выражение его мгновенно переменилось; он помолчал немного и потом тихо прибавил.

-- Сериозные опасения вызвали меня сюда, и я ничего не могу сказать вам о своих будущих планах, покамест опасения эти не разсеятся.

Между тем как он говорил, свет лампы падал прямо на его лицо, и мистер Башвуд, в первый раз заметил, что он страшно изменился и похудел.

-- Весьма сожалею об этом, сэр, весьма сожалею, увераю вас. Не могу ли я быт для вас чем-нибудь подвезен? проговорил мистер Башвуд отчасти побуждаемый своею нервическою вежливостью, а отчасти воспоминаниями о том, что сделал для него некогда Мидвинтер в Торп-Амброзе.

Мидвинтер поблагодарил его и с грустию отвернулся в другую сторону.

-- К сожалению, вы не можете быть мне полезны, мистер Башвуд, но тем не менее я весьма благодарен вам за участие; он остановился и задумался: - А что, если причиною этому не болезнь? Если с ней случилось какое-нибудь несчастие? проговорил он как бы сам про себя, снова повертываясь к управляющему. - В Торп-Амброзе вероятно можно будет разузнать о ней, если даже она и уехала от своей матери.

Любопытство мистера Башвуда было сильно возбуждено. Весь женский пол интересовал его теперь в лице мисс Гуильт.

-- Даму, сэр? спросил он. - Вы ищете даму?

-- Я ищу мою жену, просто отвечал Мидвинтер.

-- Как, уже женились, сэр! воскликнул мистер Башвуд. - женились с тех пор как я не имел удовольствия вас видеть! Смею спросить вас?...

Мидвинтер в смущении потупил взор.

-- Вы знавали ее в былое время, сказал он. - Я женился на мисс Гуильт.

-- Что с вами? спросил Мидвинтер.

Ответа не было.

-- Что тут такого поразительного, продолжал он нетерпеливо, - что мисс Гуильт моя жена?

-- Ваша жена? слабо повторил мистер Башвуд. - Мистрис Армадель!...

Он сделал над собою отчаянное усилие, и не сказал более ни слова.

Удивление, выразившееся на лице управляющого, немедленно отразилось и на лице Мидвинтера. Имя, под которым он тайно обвенчался с своею женой, произносилось теперь человеком, которого он никогда не выбрал бы себе в поверенные! Он взял мистера Башвуда под руку и отвел его в более уединенный уголок дебаркадера.

-- Вы сейчас упомянули о моей жене, сказал он, и вслед затем произнесли имя мистрис Армадель. Что это значит?

Ответа опять не последовало. Ничего ровно не понимая, кроме того, что он попался в большой просак, который был для него совершенною загадкой, мистер Башвуд попытался было отделаться от Мидвинтера, но совершенно напрасно.

Молодой человек строго повторил свой вопрос.

-- Я снова спрашиваю у вас, сказал он, - что это значит?

-- Ничего, сэр! Клянусь честию, ничего!

Он почувствовал, что рука Мидвинтера все крепче и крепче сжимала его руку; он увидал, не взирая на темноту уголка, в котором они стояли, что Мидвинтер начинает горячиться, и что с ним шутить опасно. Крайность внушила ему единственное средство, за которое обыкновенно хватаются трусливые люди в виду угрожащей им опасности - ложь.

-- Я хотел только сказать, сэр, начал он с отчаянной попыткою смотреть и говорить самоуверенно, - что мистер Армадель чрезвычайно удивился бы.

-- Вы сказали мистрис Армадель.

-- Нет, сэр, даю вам честное слово, что вы ошибаетесь! Я сказал Армадель, да и мог ли я сказать иначе? Позвольте мне идти, сэр, мне некогда. Уверяю вас, что мне некогда!

Мидвинтер придержал его еще на одну минуту, и в эту минуту он решил как ему действовать.

Безпокойство о жене, которым он объяснял свое внезапное возвращение в Англию, было весьма естественно возбуждено в нем прекращением переписки с её стороны в продолжение целой недели, между тем как она имела обыкновение писать к нему через два или три дня. Когда он услыхал от управляющого имя "мистрис Армадель", так близко сопоставленное с именем его жены, первое, смутно страшное подозрение в том, что молчание её имело какую-нибудь другую причину, кроме несчастия и болезни, как холодом охватило его душу. Он припомнил и другия неаккуратности в её переписке с ним, которые до сих пор казались ему только странными, а теперь прямо возбуждали его подозрение. До сих пор он безусловно верил приводимым ею оправданиям в том, что она не может дать ему более определенного адреса, как в почтовую контору. Теперь он в первый раз заподозрил в этих причинах один пустой предлог. По прибытии в Лондон он решился навести о ней справки в единственном месте, куда ему открыт был доступ, в доме, где, по её словам, жила её мать. Но (в силу побуждения, в котором он страшился дать себе отчет, хотя оно заглушало в нем все другия соображения) он захотел прежде всего разгадать, каким образом мистер Башвуд узнал тайну его брака, известную лишь ему самому, да его жене. Сделать прямой вопрос управляющему при его характере и настоящем настроении духа было бы очевидно безполезно. Притворство в этом случае становилось для Мидвинтера горькою необходимостью. Он выпустил руку мистера Башвуда и удовольствовался его объяснениями.

-- Извините меня, сказал он, - я уверен, что вы говорите правду. А невежливость мою отнесите лишь к безпокойству и усталости. Прощайте, добрый вечер!

Станция в это время почти совершенно опустела, потому что пассажиры собрались в таможню для получения своих вещей. Не легко было Мидвинтеру, распростившись с мистером Башвудом, в то же время не выпускать его из виду; но ранний жизненный опыт, приобретенный им у цыгана-хозяина, научил его тем хитростям, к которым он поневоле должен был теперь прибегнуть. Он пошел по направлению к таможне мимо пустых вагонов, заглянул в один из них как бы для того чтобы взять оттуда позабытую вещь и увидал мистера Башвуда, пробиравшагося к линии кэбов по ту сторону платформы. В одну минуту Мидвинтер перебрался туда же, прошел сквозь длинный ряд экипажей и стал огибать их со стороны наиболее удаленной от платформы. Он сел во второй кэб, слева, между тем как мистер Башвуд садился в первый кэб справа.

-- Я заплачу тебе вдвое, сказал он кучеру, - только не выпускай из виду передняго кэба, и следи за ним всюду, куда бы он ни поехал.

Через минуту оба экипажа выехали из дебаркадера, Между тем сторож, сидевший у ворот, записывал маршрут кэбов, по мере того как они выезжали со станции, Мидвинтер слышал, как поровнявшись со сторожем, кучер его крикнул: "В Гампстед!"

-- Почему ты назвал Гампстед? спросил он его, когда они выехали из ворот.

-- Потому что кучер передняго кэба назвал Гампстед, сэр, отвечал возница.

Несколько раз в продолжении этого утомительного путешествия в северо-западное предместие Мидвинтер спрашивал, виден ли впереди кэб, и всякий раз кучер отвечал: "Мы не отстаем от него."

Наконец, между девятью и десятью часами вечера, лошади остановились; Мидвинтер вышел и увидал передний кэб, стоявший у подъезда какого-то дома. Убедившись, что это был кэб мистера Башвуда, он заплатил своему кучеру обещанную награду и отпустил его домой.

Потом он стал ходить взад и вперед у подъезда. Смутное, но ужасное подозрение, овладевшее его душой на дебаркадере, приняло теперь более определенную форму и сделалось ему ненавистно. Без малейшей видимой причины заподозрил он верность своей жены, а в мистере Башвуде увидал её сообщника. Страшась своей собственной болезненной фантазии, он решился записать нумер дома, название улицы, в которой он стоял, и потом, из чувства справедливости к жене, прямо отправиться в тот дом, на который указывала она как на жилище своей матери.

Он приготовил бумажник и уже направился-было в угол улицы, как вдруг заметил, что кучер, привезший мистера Башвуда, смотрит на него с каким-то подозрительным удивлением. Ему немедленно пришла в голову мысль распросит его. Он достал из кармана полкроны и опустил ее в руку возницы.

-- Куда пошел этот джентльмен, которого ты привез со станции, спросил он, - не в этот ли дом?

-- Точно так, сэр.

-- Кого он спросил, когда ему отворили?

-- Он спросил какую-то леди, сэр. Мистрис.... Кучер запнулся. - Мудреное имя, сэр; я бы сейчас узнал его, еслибы вы назвали.

-- Нет, сэр.

-- Армадель?

-- Именно так, сэр. Мистрис Армадель.

-- Уверен ли ты, что он спрашивал мистрис, а не мистера?

-- Я на столько в этом уверен, сэр, на сколько может быть уверен человек, не обративший на это особенного внимания.

Сомнение, выразившееся в этом последнем ответе, побудило Мидвинтера приступить к немедленному исследованию дела. Войдя на крыльцо, он поднял-было руку, чтобы взяться за звонок, но внутреннее волнение совершенно его обезсилило. Голова его закружилась: из сердца как будто выпрыгнуло что-то и ударило ему в мозг. Он ухватился за перила, повернулся лицом к ветру и мужественно ждал пока не возвратились его силы. Тогда он решился позвонить.

-- Дома ли?... хотел он спросить "мистрис Армадель", когда горничная отворила дверь; но даже и его решимость произнести это имя оказалась безсильною.... Дома ли ваша госпожа? спросил он.

-- Дома, сэр.

Горничная провела его в заднюю комнату и представила его маленькой старушке с приятными манерами и парой блестящих глаз.

-- Вероятно, тут есть какая-нибудь ошибка, сказал Мидвинтер. - Я желал видеть.... он попытался-было еще раз произнести известное имя, но усилия его снова оказались тщетными.

-- Мистрис Армадель? с улыбкою подсказала маленькая старушка.

-- Да.

-- Провели джентльмена наверх, Дженни.

-- Прикажете доложить о вас, сэр?

-- Не надо.

Мистер Башвуд только-что успел дать отчет о случившемся на железной дороге, а повелительница его еще сидела как убидтая под впечатлением неожиданного известия, когда дверь отворилась, и Мидвинтер внезапно появился на пороге. Сделав шаг вперед, он машинально затворил за собою дверь. Потом молча остановился пред своею женой с страшным, неестественным самообладанием, окинув ее с ног до головы пытливым, долгим взглядом. И она с своей стороны молча встала, молча выпрямилась на ковре в своем траурном вдовьем платье и молча посмотрела на своего мужа.

Он сделал еще один шаг вперед, и снова остановился; потом поднял руку и своим тонким смуглым пальцем указал на её платье.!

-- Это что значит? спросил он, не теряя своего грозного самообладания и не опуская вытянутой руки.

При звуке его голоса трепетное колыхание её груди, бывшее единственным выражением её внутренних терзаний, мгновенно прекратилось. Она стояла в загадочном молчании, неподвижная, еле дышащая, как будто вопрос его сразил ее громом, а его протянутая рука превратила ее в камень.

Не говори она ни слова, и она была бы спасена. Но роковая сила её характера восторжествовала в эту критическую минуту их общей судьбы. Бледная, спокойная, с суровым и как бы отжившим лицом выступила она на встречу грозной опасности и мужественно произнесла те безвозвратные слова, в которых она отреклась от него на веки.

-- Мистер Мидвинтер, сказала она нестественно резко и внятно, - наше знакомство едва ли дает вам право говорить со мною таким образом.

Произнося эти слова, она упорно смотрела вниз, и с лица её сбежала последняя краска.

Наступило молчание. Не сводя с нея глаз, он начал вслух припоминать сказанные ею слова:

-- Она назвала меня "мистером Мидвинтером", проговорил он медленным шепотом. - Она говорит о "нашем знакомстве"!...

Он замолчал на минуту и окинул взглядом всю комнату. Его блуждающие глаза в первый раз увидали мистера Башвуда, который стоял подле камина, наблюдая за ним и дрожа всем телом.

-- Когда-то я был для вас полезен, сказал ему Мидвинтер, - и вы уверяли, что никогда этого не забудете. Готовы ли вы доказать мне теперь вашу благодарность, отвечая на мои вопросы?

Он снова остановился, а мистер Башвуд, молча стоял у камина, не переставая дрожать и наблюдать за Мидвинтером.

-- Я вижу, что вы смотрите на меня, продолжал Мидвинтер. - Нет ли во мне какой-нибудь перемены, которой я и сам не замечаю? Не вижу ли я вещи, которых вы не видите? Не слышу ли я слова, которых вы не слышите? Не брежу ли я на яву и не имею ли я вид человека, лишившагося разсудка?

Он снова остановился, но молчание не нарушалось. Глаза его заблестели, и пылкая кровь дикаря, наследованная им от матери, медленно разлилась по его смугло-бледным щекам.

-- Не правда ли, это та самая женщина, которую вы некогда знали под именем мисс Гуильт? спросил он.

Еще раз жена его призвала на помощь свое роковое мужество, еще раз произнесла она роковые слова.

-- Я принуждена напомнить вам, сказала она, - что вы слишком злоупотребляете правами простого знакомства и забываете то уважение, которым вы обязаны мне как женщине.

Он вдруг повернулся к ней с каким-то диким порывом, который вызвал крик ужаса со стороны мистера Башвуда.

-- Жена вы мне, или нет? спросил он, стиснув зубы.

Тогда она в первый раз подняла на него свои глаза, из глубины которых как будто сверкнул на него злой дух отчаяния и презрения.

-- Я не жена вам, отвечала она.

Мистер Башвуд, объятый ужасом, незаметно подкрался к ней сзади.

-- Спрячьтесь сюда! Прошептал он, пытаясь увлечь ее к дверям, ведшим в соседшою комнату. - Бога ради, спрячьтесь скорее, или он убьет вас!

Она тихо отвела от себя старика, взглянула на него с сверкающим лицом, которое напрасно пыталось улыбнуться, и отвечала:

-- Пусть он убьет меня!

Услыхав это, Мидвинтер с ужасным криком отскочил от стены. Бешеная ярость, сверкнула в его безумных глазах и стала угрожать ей в его протянутых руках. Он ринулся на нее с диким порывом, но потом внезапно остановился. Яркий румянец быстро исчез с его лица; веки закрылись, вытянутые руки задрожали, и он замертво упал в объатия жены, которая только-что отреклась от него.

Опустившись на-пол, она положила его голову к себе на колени, потом схватила за руку управляющого, подбежавшого к ней на помощь и сжала ее как в тисках.

-- Бегите за доктором, сказала она, - а до его прихода не велите никого впускать сюда.

В её голосе, глазах было нечто такое, что заставило бы каждого повиноваться ей безпрекословно. Мистер Башвуд повиновался и поспешно вышел из комнаты.

Оставшись одна, она приподняла голову Мидвинтера с своих колен, приблизила его безжизненное лицо к своему лицу, обвила его своими руками и стала нежно убаюкивать его на груди своей, заливаясь слезами и терзаясь невыразимым раскаянием. Несчастная женщина молча держала его в своих объятиях, молча осыпала поцелуями его лоб, щеки и уста. Ни один звук не вырвался у нея до тех пор, пока она не услыхала стука шагов на лестнице. Тогда тихий стон вылетел из груди её; она бросила на него последний взгляд, и прежде чем отворилась дверь, снова опустила его голову на свои колени.

Хозяйка дома и управляющий вошли первые, а за ними и медик, живший по соседству. Он до того поражен был её красотою и выражавшимся на её лице ужасом, что с минуту никого не видал вокруг себя. Несколько раз должна она была указать ему на больного, прежде чем он решился оторвать от нея свой дргляд.

-- Жив ли он? спросила она.

Медик перенес Мидвинтера на диван, и приказал отворит окна.

-- Это не более как обморок, сказал он.

Только тут почувствовала она, что силы ей изменяют. Она глубоко вздохнула и прислонилась к камину. Один мистер Башвуд заметил её изнеможение. Он отвел ее на противоположный конец комнаты, усадил ее в спокойное кресло, а хозяйку дома оставил с медиком ухаживать за больным.

-- Уж не намерены ли вы оставаться тут до тех пор пока он не придет в себя? прошептал управляющий, робко посматривая на диван и дрожа всем телом.

Этот вопрос как бы привел ее в чувство, и она вдруг увидала себя лицом к лицу с безпощадною необходимостию. С тяжелым вздохом посмотрела она на диван, подумала немного, и отвечала на вопрос мистера Башвуда другим вопросом.

-- Здесь ли тот кэб, в котором вы приехали с железной дороги?

-- Здесь.

-- Ступайте немедленно в Лечебницу и ждите меня у ворот.

-- Джентльмен очнулся, сударыня, сказала хозяйка, когда управляющий запер за собою дверь. Он сейчас вздохнул.

Она молча кивнула головою, встала, подумала немного, еще раз посмотрела на диван и ушла в свою комнату.

Через несколько минут медик отошел от дивана и подал знак хозяйке, чтоб и она также удалилась. Больной был теперь вне опасности, и окружающим ничего более не оставалось делать, как дать ему постепенно придти в себя.

-- Где она? был его первый вопрос хозяйке и доктору, которые безпокойно наблюдали за его состоянием.

Хозяйка постучалась в дверь и не получила ответа, потом вошла в комнату и увидала, что она пуста. На туалетном столе лежал исписанный лист почтовой бумаги, а на нем деньги за визит доктора. Письмо, вероятно, написано было с большою торопливостью и в сильном волнении; оно заключалось в следующем: "После всего случившагося мне невозможно оставаться здесь долее. Я возвращусь завтра, чтобы забрать свои вещи и расквитаться с вами."

-- Где она? снова повторив Мидвинтер, когда хозяйка вернулась из гостиной.

-- Она ушла, сэр.

-- Не может быть!

Старушка вспыхнула.

этому?

Он взглянул на бумажку.

-- Простите меня, сударыня, сказал он, возвращая ей записку. - От всего сердца прошу вас, простите меня.

Между тем как он говорил это, выражение его лица не только смягчило гнев старушки, но даже растрогало ее до глубины души.

Мидвинтер встал и прислонился на минуту к дивану.

-- Завтра я сам приду сюда, сказал он. - Мне нужно видеть ее прежде чем она оставит этот дом.

Медик вышел вместе с своим пациентом на улицу.

-- Не проводить ли мне вас домой? ласково спросил он. - Я бы не советовал вам возвращаться пешком, если это далеко. Вы не должны слишком изнурять ваши силы; да и простудиться легко в эту холодную ночь.

-- Я привык к ходьбе и к холодным ночам, сэр, сказал он, и я гораздо сильнее нежели кажусь вам в настоящую минуту. Если вы покажете мне кратчайшую дорогу отсюда в поле, то я надеюсь, что тишина окрестности и тишина ночи подействуют на меня благотворно. Завтра мне предстоит сериозное дело, прибавил он, понизив голов; я не могу ни спать, ни отдыхать до тех пор пока не обдумаю его.

Медик понял, что он имеет дело не с дюжинным человеком. Он без дальнейших замечаний дал ему необходимые указания и простился с ним у дверей своей квартиры.

Оставшись один, Мидвинтер остановился и молча взглянул на небо. Ночь была ясна; звезды ярко горели, те самые звезды, с которыми он познакомился вовремя своей бродяжнической жизни. В первый раз в душе его шевельнулось сожаление о минувших днях его детства.

-- О, еслибы прошедшее могло вернуться! подумал он, и сердце его защемило тоскою, - Лишь теперь сознаю я как счастлива была моя прежняя жизнь!

-- Сегодня она отреклась от своего мужа, сказал он. - Завтра она узнает своего повелителя.