Дочь Иезавели.
Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ.
Глава IV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ. Глава IV. (старая орфография)

ГЛАВА IV.

В назначенный понедельник мы были готовы сопровождать тетку в дом умалишенных. Сомневалась-ли она в своем благоразумии или желала иметь как можно более свидетелей своего смелого поступка - я, право, не знаю, но как бы то ни было, она пригласила с собою еще мистера Гартрея и Фрица Белера, которые, однако, оба отказались. Старший конторщик сослался на множество дел и иностранную почту, а Фриц прямо сказал:

-- Я ужасно боюсь съумасшедших. Они меня так пугают и волнуют, что я сам становлюсь полу-съумасшедшим. Я просил бы вас не только не брать меня, но и самим не ехать, добрая мистрис Вагнер.

Тетка только грустно улыбнулась и мы отправились втроем.

Мы имели особое разрешение осмотреть больницу и старший смотритель был отдан в наше полное распоряжение. Он встретил тетку чрезвычайно любезно и предложил ей составленную им заранее програму осмотра, который, конечно, оканчивался завтраком в его квартире.

-- В другой раз, сэр, я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением, отвечала тетка; - но настоящее мое посещение ограничится только свиданием с одним из ваших пациентов.

-- Вы желаете видеть только одного пациента, повторил смотритель; - вероятно, одного из высшого круга?

-- Нет, напротив. Я желаю видеть несчастного, безпомощного человека, подобранного на улице и известного здесь под именем Соломенного Джака.

-- Боже милостивый! воскликнул смотритель, сютря на мою тетку с изумлением, вы не знаете, вероятно, что Соломенный Джак один из самых опасных съумасшедших во всей больнице?

-- Я слышала, что о нем так отзываются, отвечала тетка.

-- И вы все-таки желаете его видеть?

-- Да, я приехала сюда исключительно ради него.

Смотритель молча посмотрел на стряпчого и на меня, как бы спрашивая объяснения этого странного каприза. Стряпчий, говоря за нас обоих, напомнил смотрителю, что мистер Вагнер имел особые мнения об обращении с съумасшедшими и о том интересе, который возбуждал в нем именно этот больной.

-- А вдова мистера Вагнера наследовала его мнения и симпатии, прибавила моя тетка.

Тут смотритель любезно поклонился и просил извинения, что ему придется задержать нас на несколько минут.

Он позвонил, и когда явился служитель, то он спро, сил:

-- Яркомб и Фосс дежурные в южном флигеле?

-- Да, сэр.

-- Пошлите сюда одного из них.

-- Здесь, сэр.

-- Позвольте мне иметь честь проводить вас в Соломенному Джаку, сказал смотритель с некоторой иронией, но очень почтительно кланяясь и подавая руку тетке.

Они вышли из комнаты. Мы со стряпчим последовали за ними; позади нас шел человек, который стоял за дверью. Был-ли это Яркомб или Фосс - все равно, во всяком случае это был человек большого роста, сильный, грубый и жестокий на взгляд.

-- Это один из наших помощников, сказал смотритель, обращаясь в тетке; - быть может, нам придется позвать еще одного, чтобы ваше свидание с Соломенным Джаком не наделало вам хлопот.

последния двери, еще более массивные, чем все прежния, и очутились в маленьких круглых сенях, куда не проникали слышанные нами страшные звуки. Смотритель остановился и стал прислушиваться. Тишина была гробовая. Он подозвал своего помощника и указал ему на тяжелую дубовую дверь.

-- Посмотрите, произнес он.

Помощник отворил маленькую форточку в двери, затворенную на железные крючки.

-- Он спит? спросил смотритель.

-- Нет, сэр.

-- Да, сэр.

-- Вы счастливы, сударыня, произнес смотритель, обращаясь к тетке; - вы увидите его в спокойную минуту. Он забавляется плетением из соломы шляп, корзинок и ковриков. И, уверяю вас, он очень мило работает. Один из наших докторов, человек очень остроумный, потому и прозвал его Соложенным Джаком. Прикажете отворить дверь?

Тетка очень побледнела; я видел, что она старалась побороть в себе сильное волнение.

-- Дайте мне минутку вздохнуть, сказала она; - я хочу собраться с силами.

-- Скажите мне все, что вам известно об этом человеке, прибавила она; - я спрашиваю вас об этом не из пустого любопытства; у меня есть на это основательные причины. Что он старый или молодой?

-- Судя по зубам, отвечал смотритель, точно речь шла о лошади, - он молодой. Но он совершенно седой, а цвет лица у него, как у мертвеца. Насколько можно понять из его слов (он очень редко говорит о себе), эта странная физическая перемена произошла в нем вследствие яда, случайно им принятого. Но где и как случилось это происшествие, он не умеет или не хочет рассказать. Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он совершенно безпомощный, без родни и друзей. Он говорит по-английски, но с странным акцентом, и мы не знаем, англичанин-ли он или иностранец. Вы должны знать, сударыня, что он здесь содержится из особой милости. Это - королевское учреждение и, по правилам, мы принимаем только пациентов из образованного класса. Но Соломенный Джак удивительно счастлив. Он на улице как-то попал под экипаж такой высокой особы, что я не смею и упоминать её имени. Её высочество была так взволнована этим случаем, хотя и волноваться было нечего, так-как он не был серьезно ушиблен, что приказала его привезти сюда в своей карете с словесной просьбой принять его. О, мистрис Вагнер, сердце её высочества достойно её высокого положения. Она по временам присылает спросить о здоровьи съумасшедшого, имеющого счастие подвернуться под колесо экипажа её высочества. Мы, конечно, не говорили ей, сколько он нам стоит забот и расходов. Нам пришлось заказать нарочно для него особые. колодки и новую плеть, чтоб держать его в дисциплине.

Чудовище, сопровождавшее нас в качестве помощника смотрителя, улыбнулось. Оно достало из кармана плеть на манер кошки, с несколькими узлами на конце, и весело сказало, показывая тетке это страшное орудие пытки:

-- Вот что его сдерживает, сударыня. Возьмите в руку.

-- Извините его пожалуйста, он очень ревностный служака, заметил смотритель с приятной улыбкой.

-- Отворите дверь, сказала тетка, указывая на келью Джака; - я лучше готова увидеть самое страшное зрелище, чем смотреть на это чудовище.

Твердый её тон удивил смотрителя. Бледность исчезла с её щек, она уже более не дрожала, а её прекрасные серые глаза пламенно сверкали.

-- Этот грубый урод возбудил в ней мужество, заметил мне на ухо стряпчий; - и уж теперь ее ничто не остановит. Она поставит на своем.