Дочь Иезавели.
Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ. Глава VIII. (старая орфография)

ГЛАВА VIII.

-- Я готов держать пари, воскликнул Фриц, окончив чтение, - что низкий автор этого письма - женщина.

-- Почему вы это думаете?

-- Потому что все клеветы, ходившия о мистрис Фонтен в Вюрцбурге, распространялись женщинами. Оне питают страшную зависть в матери Мины. Она превосходит их красотою, изяществом, уменьем одеваться и всеми другими качествами; она блестит, как звезда, среди этих грязных, глуных кухарок. Ведь, неправда-ли, подло без всяких доказательств признавать ее виновной? Она и нарушила доверие, питаемое к ней покойным мужем, и взломала замки, и украла яд! О, моя бедная Мина, как ее должна мучить эта гнусная клевета, тем более, что она не отличается такой силой характера, как её мать! Я тотчас отправлюсь в Вюрцбург, чтобы ее успокоить. Пусть отец говорит что хочет; я не могу оставить без защитника этих бедных, преследуемых всеми женщин. Положим, что суд признает вдову виновной, что-же тогда? А почем я знаю, может быть приговор уже состоялся. Нет, это сомнение хуже всякой пытки! Неужели, по вашему, я должен слушаться отца, даже в том случае, когда он поступает несправедливо и неразумно?

-- Тише, Фриц, тише!

-- Я могу, Дэвид, доказать правильность моих слов. Только выслушай женя. Мой отец никогда не видал матери Мины; он слепо верит распускаемым про нее скандальным сплетням; он уверяет, что соседи не станут без причины ненавидеть женщину и дурно говорить о ней. Клянусь честью, его противодействие моему браку с Миною не имеет другого лучшого повода. Разве справедливо и разумно обвинить женщину, не выслушав её защиты? О, как я теперь оплакиваю смерть моей матери! Если-бы она была жива, она заставила-бы отца покраснеть за свои предразсудки и узкие взгляды. Я просто съума схожу и не знаю, что мне делать. Если я поеду в Вюрцбург, то отец отречется от меня. Если-же я останусь здесь, то перережу себе горло бритвой.

Я старался уговорить моего нового друга потерпеть и не горячиться. Я ему напомнил, что известия из Вюрцбурга можно было почерпнуть из немецких газет, которые получались в соседней кофейне, к тому-же мне приходилось вскоре ехать во Франкфурт с деловыми бумагами в г. Келеру от моей тетки, и я обещал ему навести справки и даже лично побывал в Вюрцбурге, если только он обещает терпеливо ждать счастливых дней, которые, конечно, ожидают его в будущем.

Едва я успел немного успокоить Фрица, как мое внимание было обращено на более важный вопрос освобождения Соломенного Джака. Тетка прислала за мною. Я застал ее за письменным столом, а против нея сидел за конторкой старший конторщик.

Мистер Гартрей совершенно разделял мнение стряпчого, что не следовало тетке вмешиваться в систему лечения съумасшедшах. Но он ставил свой долг к хозяйке выше всех других соображений и свято исполнял все её приказания, хотя почтительно и протестовал против них. Теперь он писал по её указанию необходимые бумаги для осуществления задуманного плана; а меня она позвала, чтоб спросить, согласен-ли я переписать набело составленные им документы, так-как она не желала довериться в подобном деле обыкновенным писцам. Нет сомнения, что я последовал примеру мистера Гартрея и спрятал в карман мои личные мнения.

На следующий день она, как обещала, навестила Джака и получила от него свой ридикюль в совершенной целости. Это обстоятельство только утвердило её решимость поставить на своем. Съумасшедший Джак не только понимал, как велика взятая ею на себя ответственность, но и оправдывал оказываемое ежу доверие. Смотритель, однако, улыбнулся и сказал иронически:

-- Я никогда не отрицал, что Джак очень хитрый малый.

С этой минуты смелое предприятие тетки стало так быстро приближаться к осуществлению, что мы все были очень удивлены.

Прежде всего она обратилась к другу её покойного мужа, который занимал важное место при дворе её высочества, но тут она встретила обычные преграды. Напрасно уверяла она, что желает только испробовать гуманную систему её мужа в самых скромных размерах на Соломенном Джаке, предоставляя дальнейшее её развитие людям, более её способным бороться с затруднениями и опасностями. Единственная уступка, которой она могла добиться, была отсрочка окончательного решения этого вопроса до другого раза, когда должен был присутствовать один джентльмен, совет которого в таком деле имел громадное значение. Это был придворный доктор, известный своими либеральными воззрениями, и мистрис Вагнер лучше всего поступила-бы, по мнению её собеседника, если-бы приняла к руководству безпристрастное мнение такого человека.

Отправляясь на это второе свидание, тетка запаслась, как могучим орудием, отрывками из дневника мужа, в которых заключались его заметки насчет лучшого способа лечить душевные болезни нравственным влиянием.

Согласно её ожиданию, доктор, приглашенный в качестве консультанта, предпочел прочесть эти заметки, чем слушать её неполное и неточное изложение дела. Он был очень поражен новизною и здравым смыслом идей, защищаемых её мужем, и открыто это признал. Но он тоже протестовал против попытки со стороны женщины осуществить эту реформу, хотя-бы в самой скромной форме. Взбешенная новой преградой, она вышла из терпения и стала пламенно, энергично отстаивать свою точку зрения. Спор их был в самом разгаре, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошла дама в великолепном костюме, в сопровождении других двух дам. Оба собеседника моей тетки поспешно вскочили, шепнув ей:

-- Принцеса!

Эта была та высокая особа, которую смотритель съумасшедшого дома не счел в праве назвать прямо дочерью Георга III. Идя из своих комнат в сад, она услыхала громкие голоса и имя Джака, произнесенное женщиною. Унаследовав от своего державного отца свойство быть очень любопытной, её высочество отворила дверь и вошла в комнату без всякой церемонии.

-- О чем вы спорите? спросила она. - Кто эта дама?

Мистрис Вагнер тотчас представили принцесе, и она съумела вполне воспользоваться этим счастливым случаем. Принцеса была сначала удивлена теорией тетки, потом заинтересована и, наконец, она согласилась с справедливостью её взгляда. А главное, это было романтичное происшествие среди монотонной скуки придворной жизни, и дочь короля могла принять в нем участие. Она сослалась на примеры Боадицеи, королевы Елисаветы и Иоанны Д'Арк, доказавших, что женщины могут быть равными мужчине, и назвала мистрис Вагнер героиней того-же типа.

-- Вы прекрасная женщина, прибавила принцеса, - и можете разсчитывать на мою помощь. Приезжайте во мне завтра в это-же время и скажите бедному Джаку, что я его не забыла.

Влияние королевской дочери устранило все преграды, которыми хотели помешать освобождению Соломенного Джака стряпчие, доктора и смотрителя, тем более, что по счастливой мысли самой принцесы оказалось, что за бедного сумасшадшего стояла и буква закона.

-- Дело это очень просто, милая мистрис Вагнер, сказала её высочество: - меня уверяли, что я нарушила правила, настояв на принятии Джака в больницу. Ваш покойный муж был один из её директоров, а вы его единственная наследница и душеприкащица. В качестве его представительницы, заявите протест против нарушения правил и требуйте исключения Джака из больницы. Он занимает место, которое принадлежит более образованному и знатному пациенту. На меня не обращайте внимания. Я выражу сожаление, что нарушила правила, заявлю согласие на удаление бедняка из больницы и возьму на себя ответственность за его дальнейшую участь. Вот единственный и очень простой выход из этого затруднительного положения. Поступите таким образом, и Джак будет в ваших руках.

Действительно, спустя три недели, "опасный сумасшедший" был освобожден и мог, по выражению стряпчого, "убить мистрис Вагнер или поджечь её дом, когда ему было угодно".

Как был приведен в исполнение смелый опыт тетки, в чем он удался и в чем потерпел неудачу, я не могу рассказать в качестве очевидца, благодаря моему отсутствию в то время из Англии. Этот любопытный эпизод будет рассказан, однако, самим Джаком на последующих страницах, а между тем течение событий обязывает меня обратиться к тем обстоятельствам, которые заставили меня уехать во Франкфурт.

на все её занятия, мистрис Вагнер все-таки нашла время дать мне подробную инструкцию, о которой она ранее говорила мне и стряпчему: насчет допущения и в нашу немецкую контору женского труда.

-- Правое дело женщин не должно страдать из за того, что я занята теперь освобождением Джака, сказала она. - Поезжай, Дэвид, тотчас во Франкфурт. Я достаточно написала в этой инструкции, чтобы приготовить наших компаньонов в перемене в личном составе их конторы и побудить их отложить на время предполагаемое увеличение числа служащих. Остальное ты сам можешь объяснить им, согласно тому, что тебе известно о моих планах. Отправляйся в путь как можно скорее и помни, что ты не должен брать с собою Фрица, как-бы этого он ни желал. Он не уедет из Лондона без дозволения его отца.

Действительно, как только он узнал о моей поездке, то тотчас предложил сопровождать меня, и я должен сознаться, что обстоятельства вполне его оправдывали в моих глазах.

Городския власти, которые произвели следствие по поводу взлома замков и исчезновения ящика с лекарствами, составили себе разноречивые мнения, и в виду их разногласия окончательное решение дела приняло самый неудовлетворительный характер. Прямым последствием этого разногласия судей было оставление вдовы Фонтен в подозрении. Ее не признали виновной, но ее также не признали и невинной. Чувствуя, что её положение теперь стало невыносимым в Вюрцбурге, она выехала с дочерью из этого города. Газеты прибавляли, что их отъезд был покрыт мраком неизвестности и никто не знал, куда они отправились.

хотел посетить все иностранные гостинницы в Лондоне, в надежде, что, может быть, оне искали убежища на берегах Теизы.

На следующее утро я отправился в путь.