Дочь Иезавели.
Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ.
Глава XXI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ. Глава XXI. (старая орфография)

ГЛАВА XXI.

-- Ради Бога позвольте мне оставить ваш дом.

-- Ни под каким видом, г-жа Фонтэн. Если вы не хотите остаться здесь из чувства справедливости к себе, то останьтесь из сожаления ко мне.

Этот разговор происходил на следующее утро между вдовой и г. Келером. Я только что встал и отворил дверь из моей комнаты на лестницу, где и застал их обоих.

Келер немедленно подошел ко мне.

-- Что вам известно, Дэвид, об исчезновении Энгельмана? спросил он.

-- Об его исчезновении? повторил я с удивлением: - я сидел с ним вчера в его комнате до поздней ночи.

-- Он, вероятно, вышел из дома, пока слуги еще спали; вот прочтите, произнес Келер, подавая мне лоскуток бумаги, на котором было написано карандашем следующее:

"Простите меня, дорогой друг и товарищ, что я уехал, не простясь с вами, и взваливаю на ваши плечи все дела по фирме прежде, чем вы совершенно оправились. Но в моей голове такой сумбур, что я решительно не могу принести никакой пользы в конторе. Пока я пишу эту пустую записку, голова моя горит, словно в ней пылает огонь. Я не могу показаться на глаза ни ей, ни вам. Я должен уехать, покуда еще не сошел съума совершенно. Не пытайтесь меня отыскивать. Если время и отсутствие изменят меня, то я вернусь. Если нет, то человек в мои лета и в воем положении готов с удовольствием умереть. Пожалуйста скажите г-же Фонтэн, что я прошу у нея прощения от всего сердца. Прощайте, Христос с вами".

Я был очень тронут этой запиской и неожиданным исчезновением Энгельмана. Было что-то несказанно-ужасное в этом внезапном перерыве спокойной, мирной жизни доброго старика, благодаря поздней, ненормальной любви. Г-жа Фонтэн повела себя в этом-отношении выше всяких похвал. Она села на окно под лестницей и в отчаянии ломала себе руки.

-- О, еслиб он только просил у меня чего-нибудь другого, промолвила она, - я-бы с радостью все для него сделала. Бог мне свидетель, что я никогда этого не подозревала и нисколько не поощряла его ухаживания. А мы могли бы быть все так счастливы и я не остановилась-бы ни перед какой жертвой для г. Келера и г. Энгельмана. О, несчастная, я внесла горе в этот дом!

Пораженный до глубины сердца её словами, Келер присел на окно с нею рядом и старался ее успокоить:

-- Дорогая г-жа Фонтэн, вы тут ни в чем не виноваты. Даже мой бедный товарищ это сознает и просит у вас прощения. Я тотчас начну розыски, и если только возможно, мы его найдем. Покуда-же позвольте мне просить вас успокоиться. Быть может, Энгельман и хорошо сделал, что на-время скрылся. У него пройдет безумная вспышка и он благополучно вернется к нам.

Я удалился, не желая слушать далее этого разговора. Признаюсь, все мои симпатии были на стороне г. Энгельмана и мне казалось, что Келер перешел от одной крайности к другой. Сначала он выказал к вдове жестокую несправедливость, а теперь обнаруживал в отношении её самое узкое пристрастие.

Прошло несколько дней; в доме царило спокойствие, если не счастие. Келер написал своей сестре в Мюнхен, прося ее уведомить, когда она может приехать на свадьбу его сына. Г-жа Фонтэн взяла в руки все хозяйство в доме. Фриц и Мина блаженствовали. Все попытки найти Энгельмана не привели ни к чему, но в конце недели я получил конфиденциально письмо с известиями о нашем беглеце, которые мне сообщались под условием самой строгой тайны.

Письмо это было написано младшим братом Энгельмана, жившим с своей семьей в Бингене на Рейне, и вот его содержание:

"Я пишу вам, милостивый государь, по просьбе моего брата. Мы с женою стараемся всячески успокоить и развлечь его, но он все-таки еще недостаточно пришел в себя, чтобы сам мог вам написать. Он просит сердечно поблагодарить вас за ваше сочувствие к нему в самую грустную эпоху его жизни и надеется, что вы от времени до времени будете уведомлять его о том, как поправляется г. Келер и как идут дела фирмы. Вы адресуйте ваши письма на мое имя в Бинген, но никому не говорите, где находится брат. Эту тайну он вверяет только одному вам до нового своего распоряжения. В теперешнем его положении ему было-бы в высшей степени неприятно подвергнуться разспросам, упрекам и приглашениям вернуться".

В этот день случилось еще кое-что замечательное, кроме получения письма из Бингена. Пока я обдумывал странное положение бедного г. Энгельмана, в контору вошел Фриц в шляпе.

-- Мина что-то сегодня не в духе, сказал он; - я хочу пойти с ней погулять. Не пойдете-ли и вы с нами?

-- Мина желает этого? спросил я с некоторым удивлением.

-- Мина послала меня к вам, отвечал он, понижая голос, так чтобы его не слышали конторщики; - она безпокоится о своей матери. Я ничего в этом не понимаю и она хочет с вами посоветоваться.

перемену. Мы все говорили менее обыкновенного. Я почувствовал себя как то свободнее, когда очутился с влюбленными на улице. Но Мина не начинала разговора со мною и потому я сам спросил, не случилось-ли чего неприятного для нея и её матери.

-- Я, право, не знаю, как вам ответить, сказала она; - я очень безпокоюсь о маме.

-- Начните сначала, заметил Фриц; - разскажите ему, куда вы ходили вчера и что случилось.

Мина его послушалась.

-- Мы с мамой пошли вчера на нашу старую квартиру, начала она; - мы объявили, что сдаем квартиру, когда было решено, что мы будем жить в доме г. Келера. Срок уже почти наступал и мы хотели взять кое-какие вещи, еще остававшияся там. Прощаясь с хозяйкой дома, мама любезно выразила надежду, что она скоро сдаст нашу квартиру новому жильцу. Добрая женщина отвечала: "Я, кажется, уже нашла жильца".

-- И она прибавила, перебил ее Фриц, - что какой-то таинственный незнакомец уже приходил однажды осведомляться, не съезжает-ли г-жа Фонтэн, и накануне снова явился за тем-же. Ну, теперь продолжайте, Мина.

Прежде, чем она открыла рот, я ужь понял, что дело шло о той подозрительной личности, которую мы с Энгельманом видели на лестнице дома, где прежде жила г-жа Фонтэн. Я спросил, что сказал этот человек, узнав о том, что квартира свободна.

-- Это самое подозрительное обстоятельство, воскликнул Фриц; - вы, Мина, разскажите все, не пропуская ни одной мелочи.

Это предостережение, казалось, еще более смутило Мину и я старался ее успокоить и навести на нить рассказа.

-- Он просил посмотреть квартиру?

-- Да.

-- Сказал, что возьмет квартиру?

-- Нет, но спросил, уехала-ли г-жа Фонтэн из Франкфурта, и, получив отрицательный ответ, заявил желание узнать, где она живет в городе.

-- И старая дура дала ему адрес, воскликнул Фриц.

-- Я боюсь, что она этим накликала на нас большую беду, продолжала Мина; - мама, услыхав слова хозяйки, вскочила бледная и спросила, давно-ли это случилось. "С полчаса тому назад", отвечала хозяйка. - "Куда он пошел: по тому-ли направлению, где дом г. Келера?" снова спросила мама, и хозяйка ответила: "Да, по тому направлению". Мама тотчас взяла меня за руку, с словами: "пора нам домой", и мы поспешили в дом г. Келера.

-- Вы, конечно, опоздали, незнакомец уже ушел?

-- Да, но мы узнали, что он действительно приходил. Мама разспросила слугу, не приходил-ли кто во время её отсутствия. Он отвечал, что какой-то господин приходил и спросил, дома-ли г-жа Фонтэн. Узнав, что её не было дома, он сказал: "Я лучше ей напишу. Она сюда переехала только на короткое время?" Наивный слуга ответил: "Нет, г-жа Фонтэн - новая экономка г. Келера". На это он ничего не отвечал и удалился.

-- Более ничего не произошло между г-жею Фонтэн и нашим слугой?

-- Ничего, отвечала Мина; - мама торопилась в свою комнату, даже не хотела говорить со мною и на все мои заявления сочувствия отвечала: "Лучше помолчи". Придя в свою комнату, она принялась писать письмо.

-- Видели вы это письмо?

-- Нет, но я бросила взгляд на него издали, так я была встревожена.

-- Что-же вы увидали?

-- Я могла только прочесть последнее слово: Вюрцбург.

Какой мог я дать совет? Я только в глубине своего сердца пришел к тому заключению, что кто-то следил за всеми движениями г жи Фонтэн.

Мои благоразумные советы, конечно, не понравились влюбленным. Фриц прямо высказал свое разочарование, а Мина отвернулась от меня с выражением упрека на лице. Она видела по моим глазам, что я скрывал от них что-то.

С этого времени между всеми нами произошло какое-то охлаждение.