Дочь Иезавели.
Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ.
Глава XXIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть первая. Мистер Дэвид Глени приводит в порядок свои воспоминания и начинает рассказ. Глава XXIII. (старая орфография)

ГЛАВА XXIII.

Вдова почти мгновенно оправилась от своего смущения,

-- Я, право, не могла в первую минуту придти в себя от удивления, сказала она, обращаясь ко мне и Фрицу: - в последний раз, когда я видела этого человека, он был слугою в вюрцбургском университете. Он вдруг ушел от нас и никто не знал, зачем и почему; теперь он так-же неожиданно появляется в этом доме.

Я посмотрел на Джака. На лице его играла улыбка саркастического удовольствия. Ему, очевидно, нравилось пугать г-жу Фонтэн. Когда же к нему подошла Мина, то выражение его лица тотчас изменилось.

-- Вы меня помните, Ганс? спросила она.

-- Да, я вас помню, барышня. Вы добрая. Вы совсем пошли в папашу. Он был очень добр, когда не держал в руках свои подлые стклянки. Но, послушайте, меня не надо называть моим прежним именем. Тогда я был немец, а теперь стал англичанином. Для меня все нации одинаковы. Но я дорожу своим теперешним именем, потому что под этим именем меня узнала моя госпожа. У меня другого имени никогда не будет. Пожалуйста, называйте меня Соломенным Джаком. О, какая у вас гадкая шляпка! Я вам сделаю получше. А вы, сударыня, прибавил он, - нехорошо отозвались о моем удалении из университета. Мне это не нравится. Имел я право уйти или нет?

-- Конечно, да, Ганс.

-- Не Ганс, а Джак. Вы изволили слышать, что я только-что сказал?

-- Да, Джак, повторила г-жа Фонтэн таким смиренным тоном, который меня удивил.

-- Украл я что-нибудь в университете?

-- Нет.

-- Так отзывайтесь обо мне в другой раз с уважением. Скажите: "мистер Джак покинул университет по своему добровольному желанию". Я спрашиваю вас, прибавил он, обращаясь ко мне, - еслиб вы потеряли в университете цвет ваших щек и ваших волос, неужели вы оставались-бы в университете для того, чтоб вас снова отравили?

Последния слова он произнес шопотом, на ухо. Потом он снова возвысил голос:

-- Конечно, нет, вы удалились-бы, как я. Из Германии я отправился во Францию, оттуда в Англию и в Лондоне попал под ноги лошадей её высочества и в Бедлам, а, наконец, и к моей госпоже. О, Боже мой, я забыл колокольчик. Прощайте, не мешайте мне наблюдать за колокольчиком.

Г-жа Фонтэн взглянула на меня и знаменательно дотронулась рукою до лба.

-- Пойдемте ко мне в комнату, Джак, сказала она; - я вам дам поесть и вы мне разскажете свои похождения после того, как вы уехали из Вюрцбурга.

Она посмотрела на него с своей обворожительной улыбкой и в голосе её звучали самые нежные поты. Мне показалось, вероятно, по моей дурной привычке всякого подозревать, что вдова старалась всячески обойти Джака. Однако он не поддался и упорно качал головой, указывая на колокольчик. Мы все разошлись, каждый в свою сторону, и оставили это странное существо на полу в холодном углу коридора.

Через несколько времени за мною прислала тетка.

Я нашел Джака на своем месте, у двери его госпожи. Он сидел у пустого шкафа и был усердно занят плетением соломенной шляпы для Мины.

-- Все благополучно, Давид, сказал он своим обычным покровительственным тоном: - госпожа хорошо выспалась, хорошо позавтракала и просто молодец. Войдите и вы увидите.

Мне она показалась немного утомленной, похудевшей, но все это были мелочи. Я не могу описать, с каким удовольствием я увидел после томных взглядов и змеиной грации г-жи Фонтэн маленькую, живую, энергичную фигурку моей тетки и её широко открытые, ясные серые глаза.

-- Скажи мне, Дэвид, как ты нашел Джака? спросила она после первых приветствий. - Не был-ли прав мой муж и не хорошо-ли я сделала, что взялась доказать справедливость его теории?

Я чистосердечно поздравил ее с успешным результатом её посещения Бедлама.

-- А теперь поговорим о здешней публике, продолжала она; - я вижу, что Келер совершенно переменил свое мнение насчет свадьбы сына. А когда я спросила, что это значит, то мне отвечали, что все это - работа г-жи Фонтэн, которая чудесным образом спасла ему жизнь, вылечив его от смертельной болезни. Правда это?

-- Да. Какого вы мнения о ней?

-- Спроси меня об этом, Дэвид, завтра или после завтра. Моя голова еще не пришла в порядок после путешествия и я не могу собраться с мыслями.

-- Вы видели Мину?

-- Если-бы Мина не выходила замуж, то, не правда-ли, она была-бы отличной конторщицей, согласно вашему новому плану, заметил я.

-- Да, я об этом тотчас подумала, увидав ее, отвечала со смехом тетка; - но прошу не издеваться над моими конторщицами. Я положительно намерена ввести эту полезную реформу в здешней конторе. Впрочем, в виду недавней болезни Келера и его явной опозиции, я не затрону этого вопроса, пока он совсем не оправится. Между тем мне надо кого-нибудь найти, кто заменил бы меня в Лондоне во время моего отсутствия. Теперь всеми делами заведует мистер Гартрей. Он совершенно компетентный для этого человек, но, вы знаете, он придерживается старинных предразсудков. А по преданию, лондонской конторой всегда управлял один из компаньонов фирмы; поэтому он умоляет меня, если г. Келер по болезни не может предпринять такого дальняго путешествия, прислать в Лондон г. Энгельмана. Да, кстати, скажи мне пожалуйста, отчего я еще не видела Энгельмана?

-- Он не совсем здоров, отвечал я, неохотно касаясь этого щекотливого вопроса; - и уехал отсюда на-время, чтобы отдохнуть и поразвлечься.

-- Как, оба компаньона больны! воскликнула с удивлением тетка. - Я видела г. Энгельмана в первые годы моего замужества. Он тогда хвастался, что всегда был здоров. Он не очень умен, но добрейший человек и гораздо разсудительнее, чем полагают... Он обещал быть очень толстым под старость. Сдержал-ли он это обещание молодости? Что с ним?

Я колебался ответить, но прежде, чем и собрался с мыелями, она пристально посмотрела на меня и предложила другой вопрос:

-- Если ты не можешь мне сказать, что с ним, то хоть скажи, где он? Мне, может быть, придется ему написать.

-- Боюсь, что и на этот вопрос я не в состоянии вам ответить, произнес я в смущении, помня очень хорошо, под какой строгой тайной мне сообщили адрес Энгельмана.

-- Милосердное небо! воскликнула тетка. - Что значит эта тайна? Убил он друга на дуэли, или убежал с балетной танцовщицей, или проиграл в карты все капиталы фирмы?

В эту минуту на лестнице послышались голоса. Мина, постучав предварительно в дверь, вошла в комнату.

-- Мама велит вас спросить, г-жа Вагнер, сказала она, - в каком часу вы желаете обедать?

-- Я очень благодарна вашей матери за её любезные заботы обо мне, отвечала тетка; - но я только что позавтракала и могу подождать до ужина. Погодите на минуту, моя голубушка. Вот Дэвид выводит меня из всякого терпения, отказываясь объяснить мне причины неожиданного отъезда из Франкфурта г. Энгельмана. Не можете-ли вы... о, Боже мой, как вы покраснели! Вы, конечно, знаете эту тайну, мисс Мина. Неужели моя догадка о танцовщице справедлива? Оставь нас вдвоем, Дэвид.

Положение бедной Мины было нестерпимо-тяжелое, и я решился сказать всю правду, с чего, конечно, мне давно следовало начать.

-- Дело в том, произнес я, - что бедный Энгельман уехал отсюда очень разочарованный и совершенно несчастный. Он был пламенный поклонник г-жи Фонтэн и кончил тем, что сделал ей предложение.

-- Мама очень его сожалела, прибавила Мина; - но, конечно, ей оставалось только ему отказать.

-- Я, право, не понимаю вашего "конечно", заметила тетка.

-- О, мистрис Вагнер, воскликнула молодая девушка, как-бы оскорбленная словами моей тетки; - г. Энгельман годами двадцатью старше мамы... и он такой толстый.

было на свете четы счастливее нас. Я более знаю свет, чем вы, голубушка, и могу сказать утвердительно, что отказ г-жи Фонтэн - большая ошибка. Она добровольно потеряла случай хорошо устроиться на всю жизнь и сделала несчастным одного из добрейших людей на свете. Нет, нет! Я не стану с вами разсуждать об этом. Я подожду, пока вы выйдете замуж за Фрица. Но я желала-бы поговорить об этом с вашей матерью. Попросите ее зайти ко мне на несколько минут, когда ей будет время.

Слова эти показались Мине не довольно почтительными в отношении её матери и она позволила себе протестовать в самой мягкой форме.

-- Мама очень щекотлива... начала она, но г жа Вагнер ее перебила, нежно потрепав по щеке.

-- Доброе дитя! Я вас еще более люблю за вашу защиту матери. Но, между прочими качествами, она старше вас и поймет меня лучше. Сходите за нею.

Мина удалилась из комнаты, гордо подняв голову, и, проходя мимо меня, шепнула с негодованием:

-- Эта девочка - просто совершенство! воскликнула тетка после её ухода; - я думала, что она слабая, нерешительная, но теперь вижу, что она с душком. Этого только ей и недоставало. О, я уверена, она возьмет Фрица в руки и сделает из него человека. Он нуждается в руководителе. Помяни мое слово, Дэвид, их брак будет самый счастливый!

-- Я в этом не сомневаюсь, отвечал я; - но меня безпокоит, что вы скажете г-же Фонтэн?

-- Это зависит от обстоятельств. Я должна прежде узнать, действительно-ли Энгельман серьезно отдал свое сердце на-веки этой даме с томными глазами и змеиной походкой. Можешь ты мне в этом поручиться?

-- Могу. Её отказ совершенно его уничтожил.

-- Любезный племянник, ты ничего не смыслишь в женщинах. По счету лет оне стареют, но по чувству оне остаются молодыми до смерти. Не верь ни сединам, ни взрослым внучатам. В жизни женщины есть только одна эпоха, когда она не думает о мужчинах - это когда она лежит в гробу! Шш! Я слышу шелест шелкового платья. Ступай, Дэвид!

В дверях показалась г-жа Фонтэн и я поспешно удалился.

Вдова была очень спокойна и смиренна. Она приветствовала мою тетку грустной улыбкой, ясно говорившей: "Топчите под ногами мои самые святые чувства, я в вашем полном распоряжении". Если-бы я думал, что тетка имеет хоть какой-нибудь шанс на успех, то стал-бы с безпокойством смотреть на будущность Энгельмана, но я был вполне убежден в безполезности её попытки и спокойно пошел в контору.