Дочь Иезавели.
Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво. Глава V. (старая орфография)

ГЛАВА V.

Джак хотел последовать за нею. Но она жестом остановила его.

-- Подождите у окна, против света лекарство вам лучше будет видно.

Вдова вынула из шкафа стклянку с "александровым вином" и, затворив шкаф, спрятала ключ в карман.

-- Помните вы ее? спросила она, показывая Джаку стклянку.

-- Это лекарство, произнес он, все еще сомневаясь и вздрагивая при виде знакомой ему стклянки; - я не помню, сколько я хватил, а вы знаете?

-- Я вам уже сказала, что вы приняли двойную дозу.

-- Вам это сказал мой господин, доктор?

-- Да.

-- И сказал он вам, какая доза полезна?

-- Да.

Последнее облако сомнения исчезло с лица Джака.

-- Я желал-бы посмотреть, какая это доза, промолвил он; - мой господин, доктор, был удивительный человек, - он знал все.

Вдова посмотрела на Джака. Он ждал, как ребенок ждет обещанной игрушки.

-- Что-же мне сделать, вымерить и показать вам? спросила она; - вы, вероятно, не знаете, что такое драхма?

-- Нет, нет. Покажите мне.

Она снова посмотрела на него и остановилась. Потом она открыла свой туалетный несесер и вынула из него стаканчик с линиями на стенках его, означавшими приемы лекарства. Руки её дрожали. Капли пота выступили на её лбу. Она поставила стаканчик на стол.

-- Зачем вы хотите видеть количество его? спросила она; - разве вы думаете, что это лекарство вам когда-нибудь понадобится?

-- Оно действует хорошо, когда чувствуешь усталость или голова тяжела, повторил Джак её слова и жадно посмотрел на яд; - вы не можете себе представить, как я устаю.

Она отерла свой лоб платком.

-- В комнате жарко от камина, заметила она.

Джак не обратил никакого внимания на её слова и продолжал:

-- А голова у меня часто так тяжела, что вы не можете себе представить. Если я сделаю что-нибудь дурное и госпожа прогонит меня от себя на целый день, то я чувствую, что голова моя как-будто налита свинцом. Вы, право, в эти минуты пожалели-бы меня.

-- Кто-то идет, воскликнула вдова и поспешила к двери.

Она отворила дверь и вышла в коридор. В конце его было окно; она открыла его и высунула голову, жадно вдыхая в себя холодный зимний воздух. Она едва не сходила съума. Невинные попытки Джака выманить у нея яд сильно подействовали на её удивительную, ужасную натуру. Она стояла лицом к лицу с преступлением, которое хотела совершить, и дрожала при мысли о своем адском коварстве.

-- Что со мною? спрашивала она себя в глубине своего сердца; - я, кажется, теперь в состоянии собственноручно уничтожить все яды, находящиеся в моем шкафу.

Она медленно воротилась в свою комнату. Её силы и твердость вернулись к ней. Она даже улыбнулась своей слабости и взглянула на стклянку, которую держала в руках.

"Этот дурак может наделать мне много вреда до свадьбы, подумала она; - и однако... и однако..."

-- Ну, что-же, там есть кто-нибудь? спросил Джак.

-- Нет, никого, отвечала она машинально.

Вдруг ей представился образ её мужа, спасшого от смерти этого самого Джака, и она снова вздрогнула.

Джак вернул ее в действительности. Он подал ей стаканчик.

-- Мне страшно подумать о том, что я сделал, сказал он; - но цвет такой славный, я желал-бы еще раз увидать это лекарство.

Вдова молча взяла стаканчик, отлила в него две драхмы яда и показала Джаку.

-- Налейте в особую стклянку и дайте мне, воскликнул он; - я знаю, что мне понадобится это лекарство.

Она молча вынула из несесера маленькую стклянку с стеклянной пробкой и влила в нее отмеренную дозу яда. Джак протянул руку.

-- Нет, воскликнула она, вдруг отскакивая от него; - я передумала, я не могу вам дать этого лекарства.

-- Отчего?

-- Потому что вы не можете держать язык за зубами. Вы скажете всем в доме, что я вам дала своего удивительного лекарства. Все станут у меня просить его и мне самой ничего но останется.

-- Это слишком эгоистично. Но оно естественно. Дайте мне эту стклянку, я буду носить ее в кармане и никому не скажу ни слова.

Он снова протянул руку. Г-жа Фонтэн хотела отдать ему стклянку, но снова в её глазах мелькнул образ её мужа и она вспомнила его слова, когда тот узнал, что глупый слуга отравился его ядом: "если он умрет, я не перенесу этого и не буду лежать спокойно в могиле". Она никогда не была суеверна, но тут ею овладел какой-то, ей непонятный, страх.

"Нет, нет, произнесла она мысленно: - я не могу на это решиться. Мне надо еще подумать обо всех могущих произойти последствиях".

-- Нет, сказала она громко, - я оставлю стклянку у себя, но когда вы будете серьезно больны, то придите ко мне за нею.

-- Шкаф розовой комнаты! Отчего эту комнату так называют?

-- Посмотрите на розовые занавески, дурак! воскликнула она, выведенная из терпения, и грубо выхватила у него из рук ключ.

-- Я пришел сюда не для того, чтоб меня оскорбляли, сказал он, сильно обидевшись.

Вдова не обратила на него внимания и молча спрятала яд в шкаф. Это еще более его взорвало.

И он в сильном волнении затопал ногами.

-- Какой вы забавный, произнесла г-жа Фонтэн, неожиданно разсмеявшись: - я ни мало не хотела вас обидеть. У женщин иногда нервы бывают разстроены. Ну, дайте мне вашу руку и помиримся. Возьмите с собою остаток пирога, если он вам понравился. А теперь оставьте меня. Слышите, ступайте, ступайте.

Джак молча удалился. Быстрые и неожиданные перемены в лице и поведении вдовы совсем поставили его в тупик. Но, очутившись в коридоре, он покачал своей седой головой.

"Теперь я понимаю, в чем дело, подумал он: - г-жа экономка - съумасшедшая. Ей место в Бедламе. Мне надо об этом поговорить с моей госпожей. Чем скорее мы вернемся в Лондон, тем будет лучше".