Дочь Иезавели.
Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво. Глава VIII. (старая орфография)

ГЛАВА VIII.

Вдова явилась, но в ней произошла резкая перемена. Глаза её смотрели тускло, губы были сжаты, щеки посинели. Если-бы её покойный муж мог воскреснуть и предостеречь Келера, то он сказал-бы ему: "я видел ее такой раза два в жизни, берегитесь".

Удивленный страшным выражением её лица, Келер старался выиграть время. Он молча указал ей на кресло. Она села и смотрела ему прямо в глаза. Губы её не пошевельнулись. Её холодный взгляд говорил ясно: "Начнешь ты, а не я".

Действительно, Келер первый прервал тягостное молчание и из понятной деликатности не упомянул имени её дочери.

-- Я слышал от Фрица, сказал он, - что вы не одобряете отсрочки его свадьбы, хотя она отдалена только на две недели. Известны вам обстоятельства, побудившия нас на эту отсрочку?

-- Да.

-- Ваша дочь вам сказала о болезни моей сестры?

-- Да, отвечала г-жа Фонтэн и при имени дочери на лице её показалась тень волнения; - моя легкомысленная дочь передала мне все.

-- Мне кажется, что ваша дочь выказала в этом случае не только редкую доброту, но и замечательный здравый смысл. Г-жа Вагнер и доктор моей сестры оба восхищались ею. Зачем же вы называете ее легкомысленной?

-- Она должна была помнить свой долг в отношении матери и не решать своей судьбы без моего согласия.

-- А разве вы не согласились-бы на отсрочку?

-- Я знаю, что ваша сестра удостоила мою дочь великолепным подарком...

-- Прошу вас, отвечайте мне прямо, резко перебил ее Келер; - согласились-бы вы на отсрочку свадьбы?

-- Конечно, нет, отвечала она решительно, разсчитывая на свой авторитет, как матери невесты.

-- Какое вам до этого дело? спросил Келер с удивлением. - По какой причине вы не согласились-бы?

-- Разве мое несогласие, как матери невесты, для вас недостаточно без всякого объяснения причин?

-- Несогласие вашей дочери, как невесты, было-бы для меня достаточным, но ваше несогласие должно быть подкреплено сильными доводами. Если я должен подвергнуть сестру тяжелому огорчению, то для этого должны быть серьезные причины, а не один каприз.

-- Во-первых, я не согласна на отсрочку потому, что такое важное событие в жизни молодой девушки, как свадьба, нельзя отлагать так-же легко, как обед или вечер. Во-вторых, кто мне может поручиться, что какое-нибудь новое обстоятельство, хоть бы смерть, например, - мы все смертны, - не помешает вновь, и, может быть, окончательно, свадьбе моей дочери?

Келер встал. Ясно было, что если она имела какие-нибудь причины желать немедленной свадьбы, то она их скрывала.

-- Если вы имеете более серьезные причины, то потрудитесь уведомить меня об них до отхода завтрашней почты, сказал он очень спокойно и холодно. - Теперь я вас более не задерживаю.

Вдова встала, но не признавала еще себя побежденной.

-- Так я должна понимать, сказала она, - что свадьба отложена до 13 января?

-- Да.

-- По вашему приказанию?

-- Вы меня оскорбляете, г. Колер.

-- Я оскорбил бы вашу дочь, г-жа Фонтэн, если-бы предположил, что после её слов, сказанных в этой самой комнате при мне и других свидетелях, она переменила бы свое мнение добровольно.

-- До свидания.

-- До свидания.

Вдова возвратилась в свою комнату. На стенах её висело несколько литографий и акварельных рисунков. Между ними был портрет г. Келера в рамке под стеклом. Она схватила его, бросила на пол и стала топтать ногами.

-- Ну, теперь немного отлегло, промолвила она, толкнув в угол остатки портрета, рамки и стекла.

Она села в кресло у камина и погрузилась в глубокую думу.

Прежде всего её мысли сосредоточились на Мине. Она могла ее уломать и послать с ответом к Келеру. Но он, конечно, спросит ее, действует-ли она добровольно или по приказанию, и молодая девушка не съумеет скрыть правды. Мина была олицетворенная правда; она даже в детстве никогда не лгала, чтобы избавиться от наказания за какую-нибудь шалость. Она ни за что не согласилась-бы обмануть отца Фрица. Нет, от этой мысли надо было отказаться.

Затем был роковой вопрос о деньгах. 31 декабря наступит срок векселю. Где взять денег! Разсчитывая, что свадьба состоится 30 декабря, она решила мысленно отправить смело своего кредитора по предъявлении протестованного векселя к г. Келеру. Какое ей было дело, что подумает или скажет старый скряга после свадьбы её дочери! Она хотела сказать ему очень спокойно: "Многочисленные кредиторы меня мучили и я предпочла сосредоточить все мои долги в однех руках. Он обещал ждать. Теперь срок векселя наступил и мне нечем ему заплатить. Выбирайте, что вам приятнее: заплатить за меня или видеть свекровь вашего сына в тюрьме". Она могла все это сказать после свадьбы дочери, но теперь это было невозможно, несмотря на все её красноречие и искуственные слезы. Она помнила, как торжественно сама заверила Келера, что все её долги уплачены, и как презрительно он отнесся о тех людях, которые не платят своих долгов. Если-бы он и простил ей этот обман, что было очень невероятно, то он стал-бы подозревать ее в других намерениях, начал-бы допытываться, не руководилась-ли она личными разсчетами, ухаживая за ним во время его болезни. При этом он мог советоваться с г-жею Вагнер, а та могла вспомнить разговор со вдовою в гостиной и рассказ Джака. Нет, она не могла так рисковать счастьем своей дочери. Она должна была, во что-бы то ни стало, поддержать свою систему лжи и обманов до свадьбы дочери.

Итак, вопрос опять свелся к тому, как достать денег! Могла-ли она разсчитывать на согласие кредитора отсрочить платеж по векселю на две недели! Не съездить-ли ей в Вюрцбург! Она встала и подошла к зеркалу.

-- О, если-бы я была на десять лет помоложе, промолвила она.

Письмо, полученное, из Вюрцбурга, уведомляло ее, что теперешний собственник её векселя был человек средних лет. Если-бы он был очень молод или очень стар, то она понадеялась-бы на остатки своей красоты и на ловкость. Но она по опыту знала, что женщина средних лет не имеет никакой прелести дли мужчин таких-же лет. Притом её кредитор, говорят, был кремень и понес значительные убытки, наняв сыщика для разыскания её. Подобный человек вряд-ли согласится на отсрочку.

Наконец, она отворила ящик в туалете и вынула футляр с ожерельем.

-- Я так и думала, что этим кончится, спокойно промолвила она: - вместо того, чтобы платить по векселю, Келеру придется выкупить подарок сестры.

В коридоре ее встретила Мина.

-- Мама, воскликнула она со слезами, - простите меня. Я думала, что поступила хорошо.

Вдова обняла ее одной рукой, потому что другая была занята.

-- Глупый ребенок, сказала она, - ты не можешь привыкнуть, что твоя мать стареет и нервы у нея все более и более разстраиваются. Я могла найти, что ты напрасно пожертвовала собою для какой-то больной мумии в Мюнхене, но я не сержусь на тебя. Ну, ну, поцелуй меня. Ты мне никогда не была так дорога, как теперь. О, как я сожалею, что мне придется отдать тебя даже Фрицу.

-- Мне что-то нездоровится и подышать холодным воздухом - для меня всегда лучшее лекарство.

-- Позвольте мне пойти с вами.

-- А где мое ожерелье, мама?

Через минуту г-жа Фонтэн уже была на дороге к ближайшему ювелиру.