Дочь Иезавели.
Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво.
Глава XIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво. Глава XIII. (старая орфография)

ГЛАВА XIII.

Услыхав страшный звон колокольчика, г-жа Фонтэн мгновенно выбежала из комнаты. Испуганная Мина последовала за нею. Дверь в кабинет м-с Вагнер была отворена и оне уже из сеней увидали, в чем дело. Послав за вдовою, Келер естественно разсчитывал на присутствие духа и опытность такой пожилой и практической женщины. Но, к его величайшему изумлению, и она растерялась не менее своей дочери и он должен был позвать на помощь служанку, чтобы перенести больную в её комнату. Джак пошел рядом с несшими его безчувственную госпожу и держал одну из её рук.

При появлении Келера у него прошел первый припадок бешеного страха и он впал в какое-то оцепенение. Он смотрел вокруг себя, словно ничего не видя, и по дороге в спальню м-с Вагнер странно шептал:

-- Нет, нет, нет, она не умрет.

В этой безпомощной уверенности он находил единственное утешение. Когда больную положили на постель, он стал подле её изголовья. Она с большим усилием открыла глаза и, взглянув на него, прошептала:

-- Ключ!

Он понял, что её письменный стол внизу остался незапертым.

-- Я возьму ключ, отвечал он. - И все другие ключи. Не безпокойтесь.

И он вышел из комнаты, повторяя про себя:

-- Нет, нет, она не умрет.

Заперев ящик в письменном столе, он положил ключ в мешок, где находились все другие ключи. Выходя из конторы, он остановился у двери в столовую. Голова его была очень тяжела, и, боясь, чтобы лицо его не выдало овладевшого им болезненного чувства, он вошел в столовую и взглянул в зеркало с тревожным безпокойством.

-- Я похожу на съумасшедшого кретина, промолвил он. - Мне не позволят с таким лицом оставаться при ней.

Он отвернулся от зеркала и, бросившись на колени, стал смутно припоминать молитву, которой научила его м-с Вагнер. Потом слезы хлынули из его глаз и он несколько успокоился.

В это время в сенях показался Келер, который с нетерпением ждал прибытия доктора.

-- Могу я пойти наверх в моей госпоже? спросил смиренно Джак.

-- Вам-бы лучше не безпокоить своей госпожи, пока не приедет доктор, отвечал Келер, говоря с Джаком гораздо нежнее, чем обыкновенно.

-- Можно мне подождать у двери? Я буду совершенно тих.

Келер махнул рукой в виде согласия. Джак снял башмаки и неслышно поднялся по лестнице, но, достигнув первой площадки, обернулся и произнес с жаром:

-- Помните, она не умрет. Я вам это говорю.

"Бедняжка, думал он, ходя взад и вперед по сеням; - что станется с ним, если она умрет?"

Спустя десять минут явился доктор Дорман.

Взглянув на м-с Вагнер, он задумался и лицо его приняло серьезное, озабоченное выражение. Он тщательно ее осмотрел и подробно разспросн о случившемся с нею, обращая внимание на все мелочи, что составляло отличительную черту его характера. На один из его вопросов Келер не мог дать удовлетворительного ответа. Объявив, что, по его мнению, с м-с Вагнер случился паралич, хотя некоторые из симптомов её болезни были очень странные, он спросил: было-ли у нея прежде что-либо подобное? Келер мог только объяснить, что он никогда не слыхал ни от нея, ни от её мужа, чтобы она была хоть раз серьезно больна. Доктор пристально посмотрел на свою пациентку, а потом устремил удивленный взгляд на Келера.

-- Я никогда не видывал в моей практике, промолвил он, - чтобы в её годы первый удар имел такой сложный и острый характер.

-- Есть опасность? спросил шопотом Келер.

-- Она не стара, отвечал доктор, - и всегда есть надежда. Обыкновенно в таких случаях пускают кровь, но я не хочу прибегать к этому средству; её тело совершенно холодное и сердце бьется очень тихо.

Поговорив еще немного, он прописал такую систему лечения, которой стали держаться в позднейшия и более образованные времена. Обведя взором находившихся в комнате женщин и остановившись довольно долго на вдове, он сказал, что пришлет настоящую сиделку и вернется через два часа, чтобы посмотреть на результат предписанных им средств.

После ухода доктора Келер посмотрел на г-жу Фонтэн и произнес с удивлением:

-- Вы, кажется, сами не совсем здоровы?

-- Я уже давно чувствую себя нехорошо, отвечала она, не поднимая головы.

-- Вы-бы лучше прилегли и отдохнули.

-- Да, я так и сделаю.

И, не предложив даже из приличия остаться у постели больной до прихода сиделки, вдова удалилась в сопровождении своей дочери.

По счастию, служанка помнила приказания доктора и взялась ходить за больной до сиделки. Джака, вернувшагося в комнату месте с доктором, снова удалили. Но он не пошел далее двери и сел на пол в коридоре. Он был погружен в глубокую думу.

-- Доктор казался удивленным, сказал он себе, - он ничего не понимает.

Между тем г-жа Фонтэн дошла до своей комнаты.

-- Где Фриц? спросила она.

-- Его нет дома. Но, мама, не прогоняйте меня. Вы, кажется, так-же больны, как бедная м-с Вагнер. Я хочу остаться с вами.

Вдова колебалась.

Прежде чем Мина могла отвечать, она задала ей еще более странные вопросы.

-- Ты все еще любишь Фрица? Ты была-бы несчастной, еслибы его потеряла?

Мина взяла руку матери и положила себе на сердце.

-- Слышите, как оно бьется, отвечала она.

Вдова Фонтэн села в кресло к камину, отвернувшись от света, и указала рукою дочери на стул рядом с собою. После некоторого молчания молодая девушка произнесла:

-- Мне очень жаль м-с Вагнер, мама: она всегда была добра ко мне. Думаете вы, что она умрет?

Вдова смотрела пристально на огонь. Она подняла голову/ взглянула на дочь и снова устремила глаза на уголья.

-- Спроси у доктора, а не у меня, сказала она.

Снова наступило молчание. Вдова сидела неподвижно, не спуская своих взоров с огня. Мина следила за нею с безпокойством.

Не смея снова заговорить и желая доказать матери, что она думает о ней, молодая девушка молча взяла с камина ручной экран и хотела нежно положить его в руку г-жи Фонтэн.

Но при этом легком прикосновении та вскочила, словно ужаленная.

-- Я не могу более этого терпеть! воскликнула она, - не могу, не могу!

-- Что с вами, мама? Не лечь-ли вам лучше?

Вдова молча взглянула на нее и, подойдя к шкафу, сказала, повидимому, спокойным голосом:

-- Я пойду погулять.

-- Но уже темно.

-- Все равно; у меня нервы так разстроены, что мне необходимы воздух и движение.

-- Позвольте мне пойти с вами?

Прежде, чем ответить, она прошлась несколько раз по комнате.

-- Я не чувствую холода в шубе.

-- Так оденься поскорее.

Спустя десять минут мать и дочь выходили из дома.