Дочь Иезавели.
Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво.
Глава XIV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво. Глава XIV. (старая орфография)

ГЛАВА XIV.

Доктор Дорнан явился в назначенное время. Его сопровождал фельдшер. Джак снова незаметно пробрался в комнату больной и, притаившись в углу, внимательно следил за всем, что делалось и говорилось.

М-с Вагнер не только не стало легче от предписанных доктором средств, но её положение заметно ухудшилось. Она иногда пыталась говорить, но невозможно было разобрать ни одного её слова. Она потеряла, повидимому, всякое сознание и даже не чувствовала, когда ее брали за руку. Мало того, являлся новый и очень опасный симптом: она стала глотать с трудом.

-- Нечего делать, пустите ей кровь, сказал доктор, обращаясь к фельдшеру.

При виде ланцета Джак выскочил из своего угла. Зубы его были стиснуты, глаза сверкали злобою. Прежде, чем он достиг до фельдшера, Келер схватил его за руку и повел к двери. Но он вырвался; он видел, как ланцет прикоснулся к руке его госпожи. Кровь хлынула и Джак с диким криком выбежал из комнаты.

-- Негодяи, тигры! Как смеют они проливать её кровь! О, зачем я такое слабое, маленькое создание! Зачем я не имею силы выбросить их в окно? О, моя бедная, бедная госпожа! Неужели я не могу ничем ей помочь?

Эти слова он произносил, сидя один на полу в своей комнате. Горе и отчаяние до того овладели им, что он стал бить себя в грудь кулаками, повторяя:

-- О, бедная, бедная госпожа! Неужели я ничем не могу ей помочь?

Его движения были такия изступленные, что мешок с ключами ударял по полу то с одной стороны, то с другой. Звон ключей заставил его задуматься. Он присел. В комнате не было свечки. Свет проникал туда с нижней площадки, где горела лампа. Джак тихо спустился по лестнице и при свете лампы стал разсматривать ключи, высыпав их на пол из мешка. Один за одним он их тщательно перебрал, пока не дошел до ключа с надписью: "шкаф розовой комнаты". Тут неожиданно в голове его просветлело. Драгоценное лекарство, которое так бережно прятала г-жа Фонтэн, было в его руках. Ему стоило только отпереть шкаф и взять стклянку с удивительным средством, открытым его прежним хозяином, професором.

Он спрятал другие ключи в мешок и туго связал его, чтоб они не звенели. Надо было не возбудить внимания экономки. Он бегом отправился в её комнате. Ну, а если она там и не захочет дать ему лекарство? Он сжал кулаки и подумал, что у него достаточно силы, чтоб справиться с женщиной.

Он тихонько отворил дверь; в комнате не было никого. Через минуту роковая стклянка с "александровым вином", которое он наивно считал целебным средством, нашла дорогу в его боковой карман. Но, взяв ее из шкафа, он заметил деревянный ящик и открыл его. Одна из стклянок, находившихся в ящике, торчала выше других, и он ее вытащил. Это была синяя стклянка.

С этого мгновения мысль испытать на м-с Вагнер действие таинственного лекарства, спрятанного им в карман, совершенно овладела ям. У него в руках было неоцененное сокровище, чудодейственную силу которого он сам испытал. Вот божественная стклянка, призвавшая его к жизни в Вюрцбурге и вылечившая недавно Келера, когда все глупые доктора отказались от него. Его госпожа, его добрая госпожа была спасена. Он более не дозволит злодеям пролить ни одной капли её драгоценной крови. О, синий цвет был лучше всех цветов на свете! Из всех друзей на свете не было лучше этого друга. Он сжимал в. своих руках стклянку и покрывал поцелуями, словно одушевленный предмет. Он вскочил и стал танцовать с нею по комнате. Как прекрасно переливалась в стклянке удивительная жидкость! Бой часов на камине заставил Джака очнуться от его восторженного порыва. Он напомнил ему, что время идет. Смерть могла все ближе и ближе подходить к ней, а он, с элексиром жизни в руках, терял время вдали от её постели.

Он направился в двери, но вдруг повернул голову. Глаза его остановились на отворенном шкафу и на деревянном ящике, стоявшем на полу. А что, если экономка вернется и застанет все в таком безпорядке? В эту критическую минуту его единственным советчиком была его инстинктивная хитрость, подстрекаемая к деятельности самолюбием и любовью в его благодетельнице. Он нисколько не боялся, чтоб подозрение г-жи Фонтэн обратилось на него. Он достал стклянку, и горе ей, еслиб она вздумала отнять ее у него! Он опасался только одного: чтоб экономка не лишила его славы исцелителя м-с Вагнер. Узнав, что случилось, она могла последовать за ним в постели больной, потребовать от него синюю стклянку, как её собственность, и сказать: "я спасла Келера, а теперь спасаю и м-с Вагнер, Этот маленький человечек только дал ей лекарства и всякий слуга мог-бы сделать то-же на его месте".

До этой минуты он хотел публично заявить у постели м-с Вагнер о своем великом открытии. Но теперь он отказался от этого намерения. Гораздо привлекательнее план представлялся ему. Какая слава для него, если он даст больной лекарство втайне от всех, и когда все станут удивляться её чудесному исцелению, он вдруг скажет, что он сотворил это чудо!

Он поставил ящик в шкаф, запер его и взял с собою ключ. Он прислушался и только убедившись, что никого не встретит, вышел из комнаты, пряча под сюртуком синюю стклянку. Через минуту он безопасно достиг своей каморки и стал оттуда сквозь отверстие полуотворенной двери следить за тем, что происходило в комнате больной.

Вскоре доктор Дорман и фельдшер вышли в коридор. Келер шел за ними. Они все трое спустились по лестнице. Доктор между прочим сказал, что он пригласил на ночь сиделку.

Держа по-прежнему стклянку под сюртуком, Джак тихонько вошел в комнату м-с Вагнер.

Прежде всего он взглянул на постель. Она лежала неподвижно, по всей вероятности, быстро приближаясь к смерти. Служанка грела что то у огня и на вопрос Джака, лучше-ли больной, отрицательно покачала головой. Он сел и стал обдумывать, как ему создать удобный случай для дачи лекарства.

Время шло. Наконец служанка посмотрела на часы.

-- Пора дать лекарство, сказала она, все еще не окончив свое дело у камина.

Счастливый случай был найден и Джак промолвил:

-- Дайте его сюда. Я сама налью.

-- Ну, теперь я могу ей дать, настаивал Джак.

Служанка передала ему стакан.

-- Я не могу бросить этого дела, сказала она; - только не пролейте. С бедной больной вам хлопот не будет. Она послушна, как овца.

Джак подошел к кровати с противоположной стороны, так то занавесь отделяла его от служанки. Он тихонько выплеснул лекарство на ковер и влил в стакан жидкость из синей стклянки. Потом, пустую, он сунул ее себе в боковой карман и скрыл платком выдававшееся наружу горлышко.

"Ну, теперь я попробую", подумал он и, приподняв голову и-с Вагнер с подушки, нежно произнес: - Вы примете, госпожа, лекарство от своего бедного Джака.

Несчастная еще сохранила слух. Она медленно открыла глаза, но не могла посмотреть на Джака. Он обтер слезы, покатившияся по её щекам, и, вполне убежденный, что спасает ей жизнь, поднес к её губам стакан.

-- Что, она приняла? спросила служанка.

-- Да, отвечал Джак, положив голову м-с Вагнер снова на подушку и прикоснувшись губами к её холодной щеке.

Но тут овладевшее им волнение достигло такой силы, что он выбежал из комнаты и на лестнице стал истерически плакать. Мало-по-малу припадок прошел и он успокоился. Его все еще пугала мысль, что г-жа Фонтэн может открыть шкаф и увидеть исчезновение стклянки, присутствие которой в его кармане выдало-бы Джака. Ее надо было непременно бросить, но куда?

Пока он обдумывал, как-бы лучше отделаться от стклянки, он вдруг услыхал разговор уходивших конторщиков. Они жаловались на сильный мороз, а один из них сказал, что на реке уже показался лед. Река! Она была в двух шагах от дома. Отчего-бы ему не добежать до нея и не бросить стклянку в воду?

-- Здесь живет мистер Келер? спросил он.

Это был веселый, добродушный старик с красным носом и сильным запахом вина. При виде Джака он усмехнулся.

-- Я - Шварц, прибавил он, - и вот возьмите мешок с вещами моей сестры.

-- Кто ваша сестра? спросил Джак.

-- Как, разве вы, маленький человечек, отвечал он, - но знаете моей сестры? Она сиделка. Доктор Дорман пригласил ее в этот дом и она явится через час. Но что это за хорошенькую бутылочку вы держите за пазухой? Нет-ли в ней вина?

Джак вздрогнул. Его накрыл чужой человек. Даже река теперь недостаточно глубока, чтоб скрыть его тайну!

-- Мне что-то холодно, продолжал веселый старик; - будьте так добры, дайте мне глоток вашего вина.

-- А, я понимаю, сказал он: - вы только-что шли за вином. Пойдемте вместе, прибавил он, положив мешок сестры на один из стульев в сенях и дружески взяв за руку Джака. - Я вам укажу, кабачек, где лучшее вино во всем Франкфурте. Слава-Богу, вам нечего совеститься выйти на улицу в моем обществе. Моя сестра очень почтенная особа. А я? Что, вы думаете, я такое? Я муниципальный чиновник! Да, да, не шутите со мною. Ночной сторож в покойницкой занемог и меня назначили временно на его место по предложению моей сестры. Вот я и муниципальный чиновник, по крайней мере, на неделю, но от этого я нисколько не возгордился. Пойдемте скорее и дайте мне бутылочку, я ее понесу для вас.

Опять бутылочка! И в эту самую минуту послышался голос и шаги Иосифа на черной лестнице. Потеряв голову от страха, Джак выбежал на улицу. Он слышал, как за ним хлопнула дверь и потом застучали по мостовой тяжелые сапоги. Не успел он отойти двадцати футов от дома, как он почувствовал за своем лице дыхание Шварца, пропитанное винными парами, и на плече его руку.

-- Потише, потише, мои старые ноги не угонятся за вами, произнес его новый друг; - я очень люблю таких маленьких людей, как вы. Моя сестра может вам это подтвердить. Как вас зовут? Джак? Славное имя. Короткое и звучное, как свист бича. Но дайте мне бутылочку, прибавил он и выхватил стклянку из-за пазухи Джака: - вы могли-бы ее уронить. В моих руках она безопасна. Куда вы идете? Я надеюсь, что вы не имеете никакого дела с угловым погребком. Там подливают воду в вино. Вот здесь, в этом переулке, по-истине честный погребщик. Он большой мой приятель. И вы также мне приятель. Хотите посмотреть когда-нибудь ночью покойницкую? Это против правил, да не беда. Смотритель кладбища слишком ленив, чтоб встать с постели в такие холода и заглянуть в покойницкую. Признаюсь, это место как-раз по мне. Можно пить и спать вволю. Мертвецы у нас очень тихие и хотя, говорят, покойницкая для того и сделана, чтоб помочь им воскреснуть, но со времени её устройства ни один покойник не позвонил в колокол, веревка от которого привязывается к руке умершого. Заходите во мне на неделе и мы выпьем за здоровье спокойных покойников.

В эту минуту они дошли до двери погребка.

У Джака в кармане всегда сохранялась сдача, полученная им от покупки перчаток на подаренные вдовою деньги, и он попробовал отделаться от своего нового друга.

-- Вот деньги, сказал он; - вы пейте сами, а меня отпустите домой и отдайте мне бутылочку.

Шварц взял его за плечи, повернул в фонарю и спросил с удивлением:

-- Как, вы хотите, чтоб я пил один? Да я весельчак или нет?

-- Слыхали вы когда-нибудь, чтоб весельчаки разставались с своими друзьями у двери погребка? спросил он снова, не выпуская его.

-- Отпустите меня, я не пью, воскликнул Джак.

Шварц громко захохотал и отворил ногою дверь.

-- Какой вы шутник, произнес он; - у вас денег достаточно, чтоб наполнить бутылочку и выпить каждому из нас по стакану. Ну, идем.

-- За здоровье моей сестры! воскликнул Шварц. - Долго ей жить и здравствовать! Вы не можете отказаться выпить за её здоровье.

Джак отведал вина. Оно было очень приятно на вкус. Быть может, оно не было так крепко, как вино Келера? Он осушил стакан до дна.

Спустя час в доме Келера раздался громкий звонок. Иосиф отворил дверь и почти принял в объятья Джака, который едва держался на ногах. Какой-то незнакомый человек с красным носом держал его под руки.

-- Положите его в постель, сказал незнакомец, - и вот возьмите его бутылочку. Я, право, не знаю, как, но вино все вылилось. А где мешок моей сестры?

-- Шш! произнес Иосиф; - сиделка более не нужна.

-- Что ж, больная выздоровела?

-- Она умерла.