Дочь Иезавели.
Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво.
Глава XVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дочь Иезавели. Часть вторая. Мистер Дэвид Глени собирает материялы и продолжает свой рассказ исторически-правдиво. Глава XVI. (старая орфография)

ГЛАВА XVI.

Действуя согласно заявлению доктора, бургомистр издал приказ о перенесении тела г-жи Вагнер в 8 часов вечера, 8-го января, в покойницкую на кладбище у фридбергских ворот Франкфурта.

Задолго до начала нынешняго столетия страх преждевременного погребения, возбуждаемый преданиями о людях, похороненных живыми, был очень распространен в Германии. Во многих городах, кроме Франкфурта, муниципальные власти издали законы, имевшие целью предотвратить эту ужасную катастрофу. В первых годах XIX столетия эти законы были пересмотрены и изменены в городе Франкфурте. Покойницкая была устроена на кладбище с двоякой целью: во-первых, для доставления приличного места для покойника, если смерть косила жертвы в населенных жилищах бедного класса, а во-вторых, для уничтожения всякой возможности преждевременных похорон. Постановка тела в покойницкую, исключительно предоставленную христианскому населению, зависела вполне от доброй воли родственников или друзей умершого, за исключением тех случаев, когда бургомистр по заявлению доктора издавал специальный приказ.

Вечером на третий день, - потому что по закону ни в каком случае ранее трех дней не могло состояться погребение, - перед прибытием траурной колесницы, мрачная тишина в доме г. Келера была нарушена разговорами в людской. Собравшись все вместе, слуги говорили вполголоса. Инстинктивный страх молчания в минуты горя составляет отличительную черту их класса во всем свете.

-- Через десять минут, сказал Иосиф, - явятся люди с кладбища. Не легко будет нести покойницу по лестнице на кушетке.

-- Отчего ее не положат в гроб, как всех других? спросила горничная.

-- Оттого, что съумасшедшему существу, привезенному ею из Лондона, позволяют распоряжаться в этом доме, как ему угодно, заметил Иосиф с сердцем. - Еслиб меня принесли пьяным вчера вечером, то сегодня меня выгнали-бы; еслиб я безумно воскликнул: "Она не умерла, никто ее не положит в гроб!" меня тотчас посадили-бы в съумасшедтий дом; но так не поступают с мистером Джаком. Г. Келер только просит его успокоиться и впадает в грустную думу. Доктор отводит Джака в сторону и, поговорив с ним, признает благоразумие его слов.

-- Доктор не сказал-же, что она жива? воскликнула кухарка.

-- Нет, он первый объявил, что она умерла, но он настоял на том, чтобы исполнили каприз съумасшедшого Джака. Он спросил у меня аршин и, вымерив маленькую кушетку, стоящую в спальне, сказал: "Она не длиннее гроба; я не вижу причины, почему-бы покойнице не лежать на ней до её погребения". Когда-же сиделка протестовала, то он воскликнул: "Замолчите; кушетка гораздо приятнее для глаза, чем гроб".

-- Это просто святотатство! произнесла кухарка.

-- Ну, все равно, на чем-бы она ни лежала, заметила горничная; - она прекрасна в своем черном бархатном платье, с цветами в руках. А кто достал эти цветы, как вы думаете? Г-жа Фонтэн?

-- Нет, съумасшедший Джак; вместо того, чтобы обедать, он отправился за цветами и сам положил их ей в руки. А кто видел госпожу экономку? Она обедала за столом, Иосиф?

-- Нет, и поверьте, она упорно остается в своей комнате не без причины.

-- И вы догадываетесь, какая это причина?

-- Судите сами. Я вам говорил-ли о том, что случилось в тот вечер, когда Джака привел пьяного брат сиделки? Меня позвали, и, войдя в гостиную, я застал г. Фрица вне себя от гнева; он поддерживал свою невесту, которая едва держалась на ногах от усталости. Он потребовал вина, и я слышал, что он сказал своему отцу. Повидимому, г-жа Фонтэн ходила гулять с дочерью без всякой причины в холодную ночь. Г. Фриц встретил их и настаивал на том, чтобы молодая девушка вернулась домой. Г-жа Фонтэн не обратила никакого внимания на его слова и продолжала свою прогулку, уверяя, что её нервы были очень разстроены. Г. Фриц полагал, что у нея что-то неладно в голове. Она вернулась домой через час, и я тогда убедился, что г. Фриц был прав.

-- Разскажите нам, Иосиф, что случилось?

-- Я только-что уложил в постель съумасшедшого Джака, как позвонили. Я отворил дверь. В руке у меня была какая-то бутылочка, которую мне дал брат сиделки. Как она попала к нему или к Джаку, я решительно не знаю.

-- Эта бутылочка очень походила на ту стклянку, в которой была микстура, вылечившая г. Келера, заметила кухарка.

-- Это именно та самая стклянка, но она была пустая и пахла не лекарством, а вином. Ну, я отворил дверь г-же Фонтэн, и как только она увидала эту стклянку в моей руке, она выхватила ее и взглянула на меня так, словно хотела меня зарезать. "Негодяй! воскликнула она. - Где ты ее достал?" Я низко поклонился и прежде всего заметил, что учтивость никогда не излишня, особенно с старым слугою, достойным всякого уважения, а потом я рассказал ей все, что случилось, а также передал и слова Шварца. Она не обратила почти никакого внимания на мои слова я подняла стклянку к свету. Увидав, что она пустая, она задрожала, как в лихорадке, и еще более побледнела, хотя и ранее была белая, как полотно. Я право не знаю, отчего это произошло, но я боялся, что мне придется ее отнести на руках в её комнату. Но она железная. Она сама взошла по лестнице, на верхней площадке которой встретил ее Келер. Он, вероятно, сообщил ей известие о смерти г-жи Вагнер. Что произошло между ними - я не знаю. Г. Фриц мне сказал, что с тех пор она не выходила из своей комнаты и что г. Келер ни разу не посылал справиться об её здоровье. Что вы скажете обо всем этом?

-- Я думаю, что г. Фриц ошибся, уверяя вас, что она не выходила из своей комнаты, заметила горничная; - я слышала, как она сегодня рано утром шепталась с съумасшедшим Джаком. Как вы думаете, она проводит тело в покойницкую с г. Келером и доктором?

-- Шш! произнес Иосиф.

В эту минуту на улице раздался тяжелый скрип колес. К дому подъехали похоронные дроги.

Между тем в гостиной сидели вдвоем Фриц и Мина. Г-жа Фонтэн никого не допускала в свою комнату, даже дочь. Впрочем, Фриц помешал Мине слишком настаивать на том, чтобы войти к матери.

Он сидел рядом с нею, обвив ее руками. Её головка покоилась на его плече.

-- Вы не отправляетесь на кладбище? спросила Мина.

-- Нет, я останусь с вами.

-- Вы вчера разсердились, встретив меня с матерью на улице. Но не думайте дурно об ней. Она нездорова, и ее тяготят какие-то мрачные заботы. Вы ей все извините, как я.

-- Я на все согласен, милая Мина. Но поцелуйте меня; еще, еще!

В то-же самое время г. Келер и доктор сидели в комнате умершей.

Джак молча караулил неподвижпо лежавшее на кушетке единственное существо на свете, которое выказало столько человеколюбия. Но по-временам он все-таки повторял про себя шопотом:

-- Нет, нет, она не умерла. Она еще не умерла!

Кто-то тихо постучал в дверь. На пороге показалась г-жа Фонтэн. Она не хотела войти в комнату, несмотря на знак Келера.

-- Дроги приехали, сказала она тихим, беззвучным голосом; - носильщики спрашивают, могут-ли они войти.

Дело Иосифа было доложить об этом, и причина, побудившая г-жу Фонтэн предупредить его, выражалась в её глазах. Она смотрела не на м-ра Келера, не на доктора, не на покойницу, - её взгляд сосредоточился на Джаке.

Через минуту вошли носильщики и вынесли кушетку, с покойницей. По приказанию Келера, Джак за нею шел последним. В дверях его остановила г-жа Фонтэн.

-- Вы полу-спали сегодня утром, сказала она шопотом; - теперь вы не спите. Как вы достали синюю стклянку? Я требую, чтобы вы мне это сказали.

-- А я не скажу.

Г-жа Фонтэн изменила свой тон.

Джак гордо поднял голову и, вполне уверенный в выздоровлении своей госпожи, хотел, чтобы все признали за ним честь её излечения.

-- Я ее опорожнил.

-- Как вы ее опорожнили? опросила г-жа Фонтэн слабым голосом. - Вы вылили остаток лекарства? Или дали его кому-нибудь?

Он схватил ее за руку и, подведя к решетке лестницы, воскликнул, указывая на носильщиков, медленно спускавшихся с своей тяжелой ношей:

И, сказав это, он поспешно спустился по лестнице. Г-жа Фонтэн прислонилась к стене. В глазах у нея помутилось, но свежий воздух, пахнувший через отворенную дверь, помог ей собраться с силами. Она тихо сошла с лестницы и, подойдя к Келеру, спросила:

-- Вы отправитесь в покойницкую?

-- Вы не имеете ничего против того, чтобы я пошла с вами?

Сказав эти слова, он сам пожалел, что их произнес. Городския власти решили начать дознание о смерти г-жи Вагнер самым тайным образом. В этот день, по крайней мере, все живущие в доме должны были находиться на свободе, чтобы не возбудить подозрения виновного. Вполне сознавая свою ошибку, Келер посмотрел с безпокойством на г-жу Фонтэн.

Но она не произнесла ни слова. Она стиснула зубы, обернулась и тихо пошла наверх по лестнице.