Закон и жена.
Глава XXXV. Предсказание м-ра Плеймора.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Закон и жена. Глава XXXV. Предсказание м-ра Плеймора. (старая орфография)

ГЛАВА XXXV.
Предсказание м-ра Плеймора.

Мы приехали в Лондон между восемью и девятью часами вечера. Строго методичный во всем, Бенджамин телеграфировал из Эдинбурга своей экономке, чтоб она приготовила ужин к десяти часам и прислала за нами на станцию кэб.

Приближаясь к вилле Бенджамина, мы встретили кабриолет, тихо проезжавший мимо, и очевидно дожидавшийся кого-то. Мне показалось, что лошадь в кабриолете была мне знакома, по в нем сидел совершенно неизвестный мне мужчина с трубкой в зубах.

Почтенная экономка Бенджамина отворила нам калитку и воскликнула с странным жаром:

-- Слава-богу, я думала, что вы никогда не приедете.

-- Что-нибудь случилось дурное? спросил Бенджамин своим обычным, спокойным тоном.

-- Я потеряла голову, сэр, от страха, отвечала она, дрожа всем телом; - несколько часов тому назад явился какой-то неизвестный человек и спросил... - (Она на минуту умолкла, дико посмотрела по сторонам и потом продолжала, обращаясь ко мне:) - когда вас ждут, сударыня. Я передала ему содержание телеграмы, и он ушел, говоря: "подождите, я сейчас вернусь". Действительно, через минуту он снова пришел и принес на, руках что-то. При виде этого кровь застыла в моих жилах; конечно, мне не надо было пускать его в дом, но я по была в состоянии двинуться с места или произнести слово. Молча, не прося позволения, он прошел с своей ношей в вашу библиотеку, м-р Бенджамин, и там это чудовище остается до сих пор. Я говорила об этом полиции, но она не хочет вмешиваться, и я, право, не знаю, что вы будете делать. Не ходите одне, сударыня! вы съума сойдете от испуга.

Несмотря на это, я поспешно вбежала в дом. Кабриолет с лошадью легко объяснили мне таиственный рассказ экономки. Пройдя через столовую, где накрыт был стол, я заглянула в полуотворенную дверь библиотеки.

Да, я не ошиблась. В любимом кресле Бенджамина спал Мизеримус Декстер в своей розовой куртке. Его уродство не было скрыто, как всегда, покрывалом, и потому неудивительно, что бедная экономка так перепугалась.

-- Валерия, сказал Бенджамин, указывая на своего неожиданного гостя, - что это такое? Индейский идол или человек?

Я уже сказала, что Мизеримус Декстер отличался очень чувствительным слухом, словно собачьим. Теперь он доказал, что и сон у него был чуткий, собачий. Хотя Бенджамин говорил очень тихо, но он тотчас проснулся, и протирая глаза, с наивной, детской улыбкой сказал:

-- Здравствуйте, м-с Валерия, я славно выспался. Вы не можете себе представить, как я счастлив, что снова вижу вас. А это кто?

Не зная, что делать в этом странном положения, я представила моего гостя хозяину дома.

-- Извините, сэр, что я не встаю, сказал Мизеримус Декстер, - но у меня нет ног. Вы, кажется, недовольны, что я так безцеремонно воспользовался вашим креслом? Если вы мною недовольны, то толкните меня, я соскочу на пол на руки и ни мало не обижусь. Я охотно перенесу всякую брань и даже тукманку, только не прогоняйте меня. Пролестная женщина, стоящая рядом с вами, подчас бывает очень жестока. Она бросила меня в ту минуту, когда я более всего нуждался в её присутствии. Я бедное, уродливое существо с теплым чувством и ненасытным любопытством. Вы ощущали когда-нибудь ненасытное любопытство? Это просто проклятие. Я терпел до тех пор, что, наконец, голова у меня была вся в огне, и тогда я приказал садовнику привезти меня сюда. Мне здесь очень хорошо. Атмосфера вашей библиотеки действует на меня успокоительно, а одного взгляда на м-с Валерию было достаточно, чтобы утешить наболевшее сердце. Она имеет мне что-то сказать и я умираю от желания услышать её рассказ. Если она не очень устала и вы позволите ей поговорить со мною, то я обещаюсь немедленно после нашего разговора, убраться отсюда. Добрый м-р Бенджамин, вы на взгляд очень человеколюбивы, я несчастный и прошу убежища. Пожмите мне руку, как истинный христианин, и примите меня.

Он протянул руку. Его нежные, голубые глаза выражали теплую мольбу. Совершенно пораженный этой странной речью, Бенджамин пожал протянутую ему руку как-то безсознательно, точно во сне.

-- Как ваше здоровье, сэр? промолвил он, сам не понимая, что говорит, и вглянул на меня вопросительно.

-- Оставьте нас, шепнула я: - я понимаю, что ему нужно.

Бенджамин взглянул на Декстера, учтиво поклонился, все еще не вполне сознавая, во сне-ли он или на яву.

Оставшись наедине, мы впервые взглянули друг на друга.

Чувствовала-ли я к Мизеримусу Декстеру сострадание, которое женщина всегда питает к человеку, нуждающемуся в её поддержке, или мое сердце было переполнено сожалением к нему, благодаря ужасному подозрению м-ра Плеймора, право я не знаю; только он мне никогда не казался так жалок, как в эту минуту, и я не сделала ему ни малейшого упрека за его непрошенное посещение незнакомого дома.

-- Леди Кларинда уничтожила ваше доверие ко мне, произнес он дико.

-- Леди Кларинда ничего подобного не сделала, отвечала я; - она не старалась даже изменить моего мнения. Я должна была уехать на время из Лондона, как вам написала.

Он вздохнул и закрыл глаза с видимым удовольствием, словно я избавила его от тяжелого гнета безпокойства.

-- Будьте милостивы ко мне, сказал он, - и разскажите все. Я был очень несчастен во время вашего отсутствия. Вы не очень устали от путешествия? продолжал он, открывая глаза и пристально смотра на меня; - я жажду узнать подробности обо всем происшедшем за обедом у маиора. Конечно, с моей стороны жестоко не дат вам отдохнуть с дороги, но я предложу вам только один вопрос, а остальные оставлю до завтрашняго дня. Что сказала вам леди Кларинда о м-с Бьюли? Узнали-ли вы все, что желали?

-- Все, и еще более.

-- Что, что, что? воскликнул Декстер с диким нетерпением.

Пророческия слова м-pà Плеймора живо сохранились в моей памяти. Он положительно уверял, что Декстер станет попрежнему меня обманывать и не выразит ни малейшого удивления, услыхав рассказ леди Кларинды. Я решилась подвергнуть испытанию пророчество стряпчого и без всякого предисловия или подготовления воскликнула:

-- Женщина, которую вы видели в коридоре, была не м-с Бьюли, а горничная, только в её бурнусе и шляпке. М-с Бьюли сама не была дома, а танцовала в маскараде в Эдинбурге. Вот что рассказала горничная м-с Бьюли леди Кларинде, а леди Кларинда передала мне.

Я произнесла эти слова так быстро, как только могла. Предсказание Плеймора оказалось совершенно несправедливым. Декстер задрожал всем телом и глаза его широко раскрылись от изумления.

-- Повторите! воскликнул он:--я не могу сразу понять. Вы меня ужасно поразили.

Я была очень довольна результатом своего опыта и торжествовала победу. В первый раз я имела основание быть довольной собою. В споре с Плеймором я отстаивала христианский, человеколюбивый взгляд, и теперь получила награду. Я сидела в одной комнате с Декстером и была вполне убеждена, что не дышала одним воздухом с убийцею. Для подобного результата стоило съездить в Эдинбург.

Я повторила свои слова и прибавила еще все подробности, придававшия рассказу леди Кларинды вероятность. Он слушал едва переводи дыхание, повторяя некоторые из моих слов, чтоб лучше их запомнить.

-- Что сказать? Что делать? произнес он с отчаянием; - а нельзя не верить этому рассказу. Как он ни странен, а с начала до конца звучит правдою.

(Что-бы сказал м-р Плеймор, если-б он слышал эти слова? Я была уверена, что ему стало-бы очень совестно.)

-- Нечего говорить, отвечала я, - кроме того, что м-с Бьюли невинна и что мы гь вами жестоко ее оскорбляли. Вы со мною согласны?

-- Совершению согласен, отвечал он, нимало не колеблясь: - м-с Бьюли невиновна. Адвокаты вели защиту, как оказывается, всего лучше и вернее.

Он спокойно сложил руки на груди и на лице его было ясно написано, что он готов оставить это дело в том положении, в каком оно находилось.

Я не разделяла его мнения. К моему величайшему изумлению, я была теперь не благоразумнее Декстера.

Он пошел далее моих ожиданий. Он не только опровергнул предсказание Плеймора, но признал защиту моего мужа на суде правильной. Я могла признать невиновность м-с Бьюли, но на этом я останавливалась. Признать защиту мужа правильной - значило проститься со всякой надеждой на доказательство его невинности.

-- Говорите за себя, сказала я; - мое мнение о защите не изменилось.

Он вздрогнул и насупил брови, словно разочаровался во мне или был мною недоволен.

-- Это значит, что вы решились продолжать свое дело?

-- Да.

-- Нелепо, невозможно! воскликнул он с презрением; - вы сами только-что сказали, что подозревая м-с Бьюли, мы оскорбляли ни в чем невиновную женщину. Кого еще мы можем подозревать? Решительно некого. Нам остается только признать совершившийся факт и отказаться от дальнейшого исследования гленинчского убийства. Было-бы ребячеством спорить против очевидности. Вы должны отказаться от своего намерения.

-- Вы можете сердиться на меня сколько угодно, м-р Декстер, но ни ваш гнев, ни ваши аргументы не заставят меня отказаться от этого дела.

-- Хорошо, отвечал он, сделав над собою большое усилие и говоря теперь своим всегдашним, спокойным, приличным тоном; - простите меня, если я на минуту сосредоточусь в своих мыслях. Я хочу испытать нечто еще мною неиспробоваиное.

-- Что вы хотите сказать, м-р Декстер?

-- Я на несколько минут перенесусь в шкуру м-с Бьюли и буду мыслить её умом. Дайте мне свободную минутку. Благодарю вас.

Что это значило? Какая новая перемена произошла в нем? Был-ли когда на свете такой странный, непостижимый человек? Кто поверил-бы, что он, в настоящую минуту погруженный в тяжелую думу, так недавно еще спал как ребенок и удивил Бенджамина своей детской болтовней? Справедливо говорят, что человеческая натура многостороння. Но различные стороны характера Декстера так быстро сменялись одна другой, что я уже потеряла счет этим переменам.

Он поднял, наконец, голову и пристально взглянул на меня.

-- Я вышел теперь из шкуры м-с Бьюли и вот к какому пришел результату. Мы оба слишком легкомысленно и поспешно вывели заключение.

Он умолк, я ничего не отвечала. Неужели в моем уме явилась тень сомнения в Декстере? Я ждала и слушала.

-- Я вполне убежден в справедливости рассказа леди Кларинды, продолжал он, - но обдумав его, я вижу, что он может быть истолкован двояко: внешним образом и внутренним. В ваших интересах я заглядываю в глубь и говорю, что м-с Бьюли могла быть достаточно хитрой, чтоб заранее отвлечь от себя подозрение и устроить alibi.

Я должна сознаться к моему стыду, что не поняла последняго слова. Он заметил это и стал говорит проще и яснее.

того, чтоб в случае подозрения это обстоятельство могло служить к её оправданию? Все это вопросы.

Теперь тень сомнения, гнездившаяся в моем уме, приняла определенную форму. Быть может, я слишком поспешно освободила Декстера от всяких подозрений. Неужели он старался возбудить снова мое подозрение к м-с Бьюли, как предсказывал Плеймор? Я сочла необходимым отвечать и случайно употребила выражение, которое я слышала от м-ра Плеймора:

-- Вы, кажется, перехитрили, м-р Декстер.

Он не сделал ни малейшей попытки защитить свой новый взгляд.

-- Да, перехитрил, сказал он; - впрочем, я ведь только упоминал об этом, как о предположении, но, быть может, развил его далее, чем следовало. Бросьте мой взгляд, как совершенно нелепый, но на чем-же вы остановитесь? Если м-с Бьюли не отравила несчастную ни сама, ни чрез посредство горничной, то кто-же это сделал? М-с Бьюли невиновна, Юстас также невиновен. Кого-же теперь вы можете подозревать? Я, что-ли, отравил ее? воскликнул он громовым голосом и сверкая глазами; - вы подозреваете меня или кто-либо другой подозревает? Я ее обожал и со времени её смерти стал совершенно иным человеком. Я вам открою тайну, но не говорите об этом мужу, а то мы можем разсориться. Я женился-бы на ней, до её знакомства с Юстасом, если-б она согласилась. Когда доктора сказали мне об её смерти от отравы... спросите у доктора Джерома, как я страдал; он вам разскажет. В эту страшную ночь я не сомкнул глаз, и, наконец, дождавшись, когда все в доме улеглись, я пробрался в её комнату и простился на веки с холодными останками ангела, которого я так горячо любил. Я плакал над нею, целовал ее в первый и в последний раз. Я отрезал у нея локон волос и с тех пор, с ним но разстаюсь. Боже мой! Я вижу перед собою эту страшную комнату! Это мертвое лицо! Посмотрите! Посмотрите!

Мужчина на моем месте, быть может, знал-бы, как поступит, но я была женщина и поддалась чувству сострадания.

Я встала, перешла чрез комнату и, отдав ему медальон, положила руку на его плечо.

-- Я не в состоянии вас подозревать, м-р Декстер, сказала я нежно: - подобная мысль никогда не входила мне в голову. Я сожалею вас от глубины души.

Он схватил мою руку и покрыл ее поцелуями. Его губы жгли меня, как огонь, Он неожиданно приподнялся на кресле обвил рукою мою талию. В испуге и негодовании, я старалась освободиться от него и стала звать на помощь,.

Я бросилась к Бенджамину и не позволила ему войти в комнату. Я никогда в жизни не видала его сердитым, а теперь он был бледен от злобы.

Я вывела Бенджамина в другую комнату и заперла дверь в библиотеку. Экономка сидела в столовой и я послала ее за слугою, сидевшим в кабриолете.

Он явился. Бенджамин молча отпер дверь и я не могла удержаться, чтоб не заглянуть в кабинет.

-- Закройте мне лицо.

Слуга разстегнул свою грубую, матроскую куртку и, спрятав под нее голову Декстера, вышел молча из комнаты, прижимая к груди несчастного калеку, словно мать своего ребенка.