Закон и жена.
Глава XLI. М-р Плеймор.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Закон и жена. Глава XLI. М-р Плеймор. (старая орфография)

ГЛАВА XLI.
М-р Плеймор.

В тот-же вечер, несмотря на мою усталость, я написала м-ру Плеймору обо всем случившемся, прося его совета.

Бенджамин записал слова Декстера стенографически, а потому его памятная книжка не могла мне служить никакой помощью. По моей просьбе, он сделал две копии и одну из них я отправила к м-ру Плеймору, а другую положила на свой спальный столик.

Впродолжении долгих безсонных часов ночи я читала и перечитывала последния слова Мизеринуса Декстера. Можно-ли было извлечь из них какую-нибудь пользу? Они, казалось, не имели никакого смысла, и после долгих усилий разрешить загадку я бросила бумагу в отчаянии. Все блестящия надежды на успех безвозвратно разсеялись. Можно-ли было разсчитывать, что возвратится разсудок бедного Декстера? Вспоминая все, что я видела в этот день, я не могла себя тешить подобной мыслью. К тому-же последния строки медицинского свидетельства, прочтенного мною у м-ра Плеймора, сохранились в моей памяти: "Когда случится катастрофа, то его друзьям нечего надеяться на его выздоровление; однажды потерянное равновесие умственных сил никогда не возстановится".

Эти слова на следующий день вполне подтвердились. Садовник Декстера принес мне обещанное письмо от доктора.

Мизеримус Декстер и Ариель все еще оставались в той комнате, где мы их видели. За ними ухаживал доктор, но прежде, чем предпринять что-нибудь решительное, он ожидал известия от младшого брата Декстера, которому он телеграфировал. Преданную Ариель невозможно было разлучить с её господином, не прибегая в насильственным средствам, которые употребляются только в отношении бешеных. Доктор и садовник, оба очень сильные люди, не могли удержать этого бедного существа в соседней комнате, куда они сначала ее увели, но как только ей позволили возвратиться в Декстеру, она совершенно успокоилась и, сидя у его ног, не спускала с него глаз.

Еще грустнее было положение самого Декстера.

"Мой пациент находится в совершенном идиотстве", писал доктор; а садовник вполне подтвердил эти слова. Несчастный не сознавал преданности Ариель и даже не замечал её присутствия. Целыми часами он оставался в летаргическом состоянии и выказывал интерес только к пище; он ел и пил, как голодное животное, но не выражал никаких других признаков жизни.

-- Сегодня утром, сказал садовник, - мы думали, что он очнулся. Он досмотрел вокруг себя и сделал какие-то странные знаки рукой. Ни я, ни доктор не могли догадаться, чего он желал. Но она, бедняжка, поняла, в чем дело. Она молча пошла в угол, принесла арфу и положила его руку на струны. Но все было тщетно. Он не мог играть. Он стал кое-как перебирать струны, мурлыкая что-то про себя, но ничего из этого не вышло. Нет, он никогда не оправится. Не надо быть доктором, чтоб это понять. Как я уже говорил вам, он ест и пьет - и более ничего. Дай Бог, чтоб поскорее это кончилось. Более мне нечего вам рассказывать, сударыня. Прощайте.

Он вышел из комнаты со слезами на глазах; надо сознаться, что и я не могла удержаться от слез.

Спустя час я получила более радостное известие. М-р Плеймор отвечал на мое письмо следующей телеграмой: "Еду в Лондон по делу с ночным поездом; завтра буду завтракать у вас".

В назначенный час явился м-р Плеймор. к моему величайшему изумлению и радости, он далеко не разделял моего отчаянного взгляда на положение нашего дела.

-- Я не отрицаю, сказал он, - что на вашем пути есть иного серьезных преград, но я не приехал-бы к вам, если-б слова Декстера, записанные м-ром Бенджамином, не произвели на меня сильного впечатления. Я теперь полагаю, что вы можете питать надежду на успех, и предлагаю вам свои услуги, - конечно, в известных пределах. Несчастный злодей, теряя разсудок, дал нам средства узнать правду, чего мы никогда не добились-бы от него, если-б он сохранил свой ум и хитрость.

-- Уверены-ли вы, что его указания приведут в открытию правды? спросила я.

-- Его указания в двух важных отношениях совершенно справедливы. Вы правы, предполагая, что память сохранилась у него долее всех других умственных способностей. Я уверен, что не он говорил, а его память безсознательно повторяла истинные события с той минуты его рассказа, когда он впервые упомянул о письме.

-- Но какое это письмо? спросила я. - Я решительно ничего не понимаю.

-- И я также, отвечал он откровенно; - главную из преград, о которых я только-что упомянул, именно и составляет это письмо. Покойная и-с Мокалан должна была иметь какое-нибудь отношение к этому письму, иначе Декстер не стал-бы говорить о кинжале, пронзающем его сердце, не стал-бы соединять её имени со словами, в которых упоминается о разорвании письма. Но более о письме я ничего не знаю. Кто его писал и что в нем писано - тайна. Если мы желаем открыть эту тайну, что было-бы величайшим из наших открытий, то нам необходимо послать верного человека за 3,000 миль, то-есть, говоря по-просту, в Америку.

-- Выслушав все, что я считаю своим долгом вам сказать, продолжал м-р Плеймор, - вы решите, стоит-ли издерживать большую сумму на посылку агента в Нью-Йорк. Я могу найти хорошого человека, который отлично исполнит ваше поручение, а издержки, в том числе на телеграму...

-- Не думайте об издержках! воскликнула я, выходя из терпения от этого чисто-шотландского взгляда на дело, для которого всегда важнее всего финансовая сторона; - какое мне дело до издержек, я хочу знать, что вы открыли.

Я могла-бы ответить на это: "он думает прежде всего об издержках; как это походит на шотландца". Но я была слишком взволнована, чтобы терять время на остроумие.

Он вынул из кармана полученную копию и указал на следующия слова Декстера: "Что делать с письмом? Сожги его. Нет огня в камине. Нет спичек в ящике. Весь дом вверх дном. Нет слуг".

-- Неужели вы понимаете эти слова? спросила я.

-- Вспоминая прошедшее, я совершенно их понимаю, отвечал он.

-- И вы можете их мне объяснить?

слугам в Гленинче. Я должен был выдать им всем в виде награды жалованье за три месяца и прекрасные атестаты за их верную службу, но в один час выселить их из дома. Юстас действовал в этом случае точно так-же, как он поступил в отношении вас. "Если я когда-нибудь возвращусь в Гленинч, говорил он, - то не буду в состоянии смотреть в лицо моим честным слугам после такого позора". Я никак не мог уговорить его отказаться от этого намерения и был принужден удалить слуг из дома, как он требовал, втечении одного часа, так-что они даже не окончили своих ежедневных обязанностей. Дом был оставлен на попечение лиц, живших на опушке парка, то-есть сторожа, его жены и дочери. В последний день суда я приказал дочери сторожа привести на-сколько возможно все комнаты в порядок. Это была хорошая девушка, но она не привыкла в обязанностям горничной и, конечно, ей не приходило в голову, что необходимо положить уголья в камин и приготовить спички. Слова Декстера, без сомнения, вполне справедливо описывают положение его комнаты, когда он возвратился в Гленинч из Эдинбурга с Юстасом и его матерью. Из всего им сказанного можно вывести, что он разорвал в своей спальне таинственное письмо и, не имея средств сжечь лоскутки, бросил их или под решетку камина, или в корзинку с ненужными бумагами.. Во всяком случае, он не мог долго думать об этом предмете. В этот день все делалось в Гленинче впопыхах и вечером-же Юстас с матерью и Декстером уехали в Англию. Я сам запер дом и отдал ключи сторожу. При этом было решено, что он будет смотреть за комнатами нижняго этажа, а его жена и дочь за спальнями верхняго. Получив ваше письмо, я тотчас отправился в Гленинч, чтоб допросить старуху о том, что она нашла в спальнях, и особенно в комнате Декстера. Она помнила очень хорошо то время, когда дом был заперт, так-как она тогда сидела дома, страдая ревматизмом. Поэтому около недели спальни убирала её дочь, и она, конечно, выбросила, весь сор из комнаты Декстера. Я могу сказать, по личному осмотру, что в этой комнате не находится никакого следа разорванных бумаг. Где эта девушка нашла остатки письма и что она с ними сделала, можно узнать только послав агента в Нью-Йорк, куда она отправилась с мужем в прошлом году. Теперь зависит от вас - посылать или не посылать агента. Я ни мало не желаю обманывать вас ложными надеждами и подбивать на такой значительный расход. Если эта женщина и помнит, что она тогда сделала с разорванными бумагами, то, конечно, будет очень трудно найти их теперь, после такого продолжительного времени. Не торопитесь решать это дело. У меня много занятий в Сити и я могу вам дать весь сегодняшний день на размышление.

-- Пошлите агента в Нью-Йорк с первым пароходом, сказала я, - вот и все, м-р Плейнор, мне нечего более размышлять.

Он неодобрительно покачал головой. В моем прежнем свидании с ним нам не случалось говорить о денежных делах и теперь я впервые познакомилась с исключительно-шотландской стороной его характера.

-- Вы еще не знаете, что это может стоить! воскликнул он, вынимая из кармана свою записную книжку с видом человека, изумленного и скандализированного. - Подождите, пока я подведу итог в английских и американских деньгах.

-- Я не могу ждать. Я хочу скорее открыть истину.

-- Агент поедет во втором классе и возьмет обратный билет. В плате за проезд считается и пища, а он, слава-богу, член общества трезвости и не станет пьянствовать на ваш счет. Прибыв в Нью-Йорк, Он остановится в дешевом, немецком трактире, где с него возьмут за комнату и пищу...

Я потеряла всякое терпение и, вынув из ящика стола мою книжку с чеками, подписала бланк и подала его м-ру Плеймору.

-- Выставьте, какую нужно сумму, сказала я, - а теперь ради Бога возвратимся к Декстеру.

М-р Плеймор откинулся на спинку своего кресла и поднял руки и глаза к небу. Эта торжественная поза меня нисколько не поразила и я продолжала, читая заметки Бенджамина:

"Бальдершо, No 9. Спросить Данди. Бам не достать дневника. Я скажу вам на ухо: дневник приведет его в виселице". Каким образом Декстер узнал содержание дневника моего мужа? Что означают слова: Бальдершо, No 9, и пр.? Неужели все это факты?

-- Да, факты, отвечал м-р Плеймор; - они перепутаны между собою, но все это положительные, достоверные факты. Бальдершо - один из кварталов Эдинбурга, пользующийся очень дурной репутацией. Писец, служащий в моей конторе и исполняющий иногда мои конфиденциальные поручения, вызвался отыскать Данди в No 9. Это дело было не легкое и он взял с собою человека, знавшого отлично этот квартал. No 9 оказался лавкою для продажи и покупки старого железа и тряпья, а Данди подозревали, кроме того, в приеме краденых вещей. Благодаря влиянию товарища и банковому билету (который можно поставить в счет американской экспедиции) мой писец заставил проговориться Данди. Не желая вас утруждать излишними подробностями, скажу только, что Данди за две недели до смерти м-с Мокалан сделал два ключа по восковым моделям замков. Таинственные приемы заказчика возбудили сомнение в Данди и, наведя справки, он узнал, что заказ сделан для Мизеримуса Декстера. Подождите, я еще не кончил. Прибавьте к этим сведениям непостижимое знакомство Декстера с дневником вашего мужа - и вам будет ясно, что модели замков, по которым Данди делал ключи, были сняты с замков ящика, в котором хранился дневник, и двери в спальню. Я предчувствую, какие открытия можно сделать при дальнейшем исследовании дела, но теперь об этом нечего говорить. Декстер, как я уже вам объяснил, является ответственным лицом за смерть м-с Мокалан. В чем именно заключается эта ответственность, вы теперь можете открыть. Скажу более: в теперешнем положении дела вы обязаны, ради правосудия и ради вашего мужа, обнаружить истину. Что-же касается трудностей вашего предприятия, то оне не должны вас пугать. Величайшия трудности в конце концов подаются соединенным силам терпения, решительности и экономии.

Произнеся последния слова с особенным ударением, м-р Плеймор встал и начал прощаться.

-- Еще одно слово, сказала я, протягивая ему руку: - можете вы посетить Мизеримуса Декстера прежде, чем вы уедете в Эдинбург? Судя по словам садовника, его брат верно уже приехал. Мне было-бы большим утешением получить через вас достоверные сведения о Декстере.

-- Я так и намеревался, отвечал м-р Плеймор; - но помните, что я не надеюсь на его выздоровление и только желаю убедиться, способен-ли его брат печься о нем. Этот несчастный человек сказал свое последнее слово, - по крайней мере, в отношении нас.

-- К чему все это, м-р Плеймор?

-- Я представлю вам, сударыня, краткую смету расходов, которые потребуются для этого предприятия. Будьте так добры, просмотрите основательно все цифры и напишите замечания против статей, которые вы сочтете возможным совратить. Потом, если вы одобрите смету, то выставьте следуемую сумму на вашем чеке, потому что я не могу, по совести, взять такой легкомысленный и неправильный документ, как бланковый чек. Этот лоскуток бумаги нарушает все законы экономии и противоречит всем принципам моей жизни. Прощайте, м-с Юстас, прощайте.

Он положил чек на стол и, низко поклонившись, вышел из комнаты. Между прочими странными человеческими заблуждениями видное место занимает упорный обычай англичан недоумевать, почему шотландцы имеют в жизни такой блестящий успех.