Закон и жена.
Глава XLVI. Отсрочка кризиса.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Закон и жена. Глава XLVI. Отсрочка кризиса. (старая орфография)

ГЛАВА XLVI.
Отсрочка кризиса.

-- Берегитесь, Валерия, сказала м-с Мокалан через несколько часов после моего возвращения домой; - я ничего у нас не спрашиваю, но предупреждаю вас: Юстас также, как и я, заметил в вас неожиданную перемену. Берегитесь.

Дав мне почувствовать, таким образом, что мое лицо выдало внутреннее волнение, м-с Мокалан более ничего не прибавила. Что мне делать? Показать письмо Бенджамина мужу в теперешнем его положении и наперекор совету м-ра Плеймора было немыслимо. Но, с другой стороны, при возбуждении подозрения Юстаса невозможно было скрыть от него получения письма.

Всю ночь я не сомкнула глаз от треножных размышлений, а утром решилась объясниться с мужем.

-- Юстас, сказала я, - твоя мать говорит, что ты заметил во мне перемену после вчерашней поездки к банкиру. Правда-ли это?

-- Правда, Валерия, отвечал он, тише обыкновенного и не смотря на меня.

-- У нас нет тайн друг от друга, продолжала я, - и я должна тебе сказать, что получила в банкирской конторе письмо из Англии, которое меня испугало и встревожило. Веришь-ли ты мне на-столько, милый мой, чтоб терпеливо ждать, пока я сама все тебе разскажу?

Он ничего не отвечал.

Он впервые взглянул на меня и последний луч сомнения померк в его глазах.

-- Ты обещаешь рано или поздно сказать мне всю правду?

-- Обещаю от всего сердца.

-- Я тебе верю, Валерия.

В тот-же день я написала Бенджамину о разговоре с мужем и просила, если он и м-р Плеймор одобряли мое поведение, постоянно уведомлять меня о будущих открытиях в Гленинче.

Прошло десять дней, показавшихся мне целым веком, прежде, чем я получила второе письмо от старого друга, с припискою м-ра Плеймора.

"Мы твердо и успешно подвигаемся в нашем деле, писал Бенджамин; - единственное новое открытие, сделанное нами, имеет важное значение для вашего мужа. Мы возстановили несколько фраз, удостоверяющих, что купленный Юстасом мышьяк приобретен по просьбе его первой жены и находился в её руках в Гленинче. Не забывайте, что эти фразы написаны рукою его жены и подписаны ею. По несчастью, я должен прибавить, что мы все более и более убеждаемся в невозможности открыть вашему мужу содержание этого письма. Чем ближе мы знакомимся с письмом, тем более желали-бы бросить его обратно в мусорную кучу из сожаления к памяти несчастной м-с Мокалан. Я задержу это письмо на несколько дней, и если будут какие-нибудь новости, то м-р Плеймор уведомит вас о них".

М-р Плеймор, три дня спустя, приписал следующее:

"Последняя часть письма покойной м-с Мокалан к её мужу, писал он, - была случайно разобрана нами прежде всего остального, и, за исключением незначительных пробелов, она совершенно возстановлена. У меня нет ни времени, ни желания писать вам подробно об этом предмете. Через две недели вы получите верную копию со всего письма, с первой строчки до последней. Теперь-же скажу только, что в этом ужасном, поразительном документе есть одна светлая сторона. Нравственно и юридически оно положительно доказывает невиновность вашего мужа и может служить законным доказательством, если Юстас признает согласным с совестью и с сожалением к умершей, публично предъявить это письмо в суд. Вы должны знать, что дело вашего мужа не может быть вновь разрешено в уголовном порядке, но его можно пересмотреть, как гражданский иск в убытках, и таким образом является возможность получить второй приговор присяжных, который окончательно снял-бы всякое пятно с м-ра Мокалана. Сохраните все это в тайне до поры до времени и продолжайте вести себя, в отношении мужа, так-же благоразумно, как до сих пор. Когда-же вы прочтете письмо, я уверен, что вы не покажете его мужу из сожаления к нему. Каким образом скрыть от него нашу находку - другой вопрос, который нам следует обсудить при личном свидании. До тех пор я могу только повторить свой прежний совет - подождите следующих известий из Гленинча".

Я ждала. Что я выстрадала в это время и что думал обо мне Юстас, теперь не представляет никакого интереса; одни только факты имеют значение.

Через две недели письмо было окончательно возстановлено, за исключением некоторых слов, которые потеряны, и обещанная копия прислана мне в Париж.

Прежде, чем вы, читатель, прочтете это страшное письмо, вспомните, при каких обстоятельствах Юстас Мокалан женился на своей первой жене, и что, по показаниям достоверных свидетелей, он вообще был приличный и обходительный, если не любящий муж, тщательно скрывавший свое отвращение к бедной женщине.