Закон и жена.
Глава XLVII. Исповедь жены.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Закон и жена. Глава XLVII. Исповедь жены. (старая орфография)

ГЛАВА XLVII.
Исповедь жены.

"Милый муж!

"Мне надо сказать тебе нечто очень неприятное об одном из твоих старых друзей. Ты никогда не поощрял меня к откровенности. Если-бы ты дозволил мне быть с тобой на той фамильярной ноге, на которой стоят некоторые жены, я лично-бы тебе все объяснила. Но не зная, как ты принял-бы мои слова, я решилась написать тебе.

"Человек, против которого я тебя предостерегаю, гостит теперь у нас; это Мизеримус Декстер. Нет на свете хуже и коварнее человека. Не бросай письма на этих словах. Я долго ждала явного доказательства и теперь оно в моих руках.

"Ты, конечно, не забыл, что я выразила неудовольствие, узнав о приглашении его в наш дом. Если-бы ты позволил мне высказать все, что я хотела, то ты узнал-бы, по какому поводу я чувствовала отвращение к твоему другу. Но ты не хотел меня слушать и поспешно и несправедливо обвинил меня в презрении к несчастному созданию за его уродство, тогда-как в сущности я всегда чувствовала к уродам сожаление. Я даже питаю к ним какое-то братское чувство, потому что сама, если не урод, то некрасивая женщина, что немногим лучше. Я не желала видеть м-ра Декстера в нашем доме потому, что он до моего замужества просил моей руки, и я имела основание предполагать, что он до сих пор сохранил преступную ко мне любовь. Я, как добрая жена, была обязана воспротивиться его приезду в Гленинч, а ты, как добрый муж, должен был меня выслушать.

"Как-бы то ни было, м-р Декстер живет у нас несколько недель и он снова осмелился говорить мне о своей любви. Он оскорбил нас обоих, уверяя, что он меня обожает, а ты меня ненавидишь. Он обещал мне безмятежное счастье, если я уеду с ним заграницу, и предсказывал самое несчастное существование в доме моего мужа. Отчего я тебе тотчас не жаловалась и не потребовала немедленного удаления этого чудовища? Поверил-ли-бы ты моей жалобе, если-бы твой сердечный друг отперся от своих слов? Я слышала однажды, как ты уверял, что уродливые женщины всегда воображают, что все в них влюблены. Быть может, ты обвинил-бы меня в этом.

"Однако, я не хочу извинять себя. Я несчастное, ревнивое существо; я постоянно сомневаюсь в твоей любви и страшусь, чтобы другая женщина не заняла моего места в твоем сердце. Мизеримус Декстер воспользовался моей слабостью. Он предлагал доказать мне, что ты в глубине своего сердца меня ненавидишь, что тебе противно ко мне прикасаться и что ты проклинаешь свою глупую женитьбу. Я долго боролась, но, наконец, уступила страшному соблазну, так-как я не была вполне убеждена в искренности твоей любви ко мне. Я скрыла презрение, внушаемое мне Декстером, и позволила нашему злейшему врагу подробно объяснить все, что он хотел. Но почему я это сделала? Потому, что я любила тебя, и тебя одного, потому, что предложение Мизеримуса Декстера подтвердило подозрение, давно уже точившее мое сердце.

"Прости меня, Юстас. Я в первый и последний раз виновата перед тобой. Я не пощажу себя и передам тебе слово в слово наш разговор. Ты можешь меня наказать за мою вину, но, по крайней мере, ты будешь во время предупрежден и увидишь в истинном свете своего коварного друга.

"Я сказала ему: "Как можете вы доказать, что муж в глубине своего сердца ненавидит меня?" Он отвечал: "Я могу доказать это его собственноручным признанием; я вам покажу его дневник". Я возразила: "Переплет его дневника запирается и, кроме того, он всегда лежит в замкнутом ящике. Как можете вы его достать?" Он произнес: "Я имею возможность открыть эти оба замка без малейшого риска. Вы должны только дать мне случай придти к вам под покровом тайны. О, я обяжусь принести дневник с отпертым замком". Я воскликнула: "Я вас не понимаю. Что вы хотите сказать?" Он указал на ключ в двери, выходившей из моей спальни в маленький кабинет, и сказал: "При моем уродстве, я, быть может, не буду в состоянии воспользоваться первым случаем явиться к вам никем незамеченный. Мне надо иметь возможность выбрать удобную для себя минуту. Дайте мне ключ, а дверь заприте. Потом, когда хватятся ключа, вы скажите, что дверь заперта, а следовательно не беда, что пропал ключ, и не стоит его искать. Этого достаточно для успокоения домашних и я буду безопасно владеть средством сообщении с вами. Согласны вы?"

"Я согласилась. Да, я сделалась сообщницей этого коварного злодея. Я унизила себя и тебя, согласившись взглянуть тайком на твой дневник. Я знаю, как низок мой поступок, и нисколько себя не извиняю. Я только могу повторить, что люблю тебя и сомневаюсь в твоей любви. А Мизеримус Декстер предлагает положить конец всем моим сомнениям, обнажив передо мною твоя сокровеннейшия мысли, написанные твоей собственной рукой.

"Он придет ко мне с этой целью через час или два, во время твоего отсутствия. Я найду недостаточным иметь в руках твой дневник только один раз и условлюсь с Декстером, чтоб он принес снова дневник завтра, в то-же самое время. Задолго до назначенного часа ты получишь эти строки через сиделку. Пойди со двора, как всегда, но возвратись тайком, и отперев ящик, ты не найдешь в нем дневника. Спрячься в маленьком кабинете и ты увидишь свой дневник в руках Мизеримуса Декстера, выходящого из моей комнаты".

"Я прочла твой дневник.

"Наконец я знаю, какого ты, действительно, обо мне мнения. Я прочла то, что мне обещал Мизеримус Декстер, - твое собственноручное признание в ненависти ко мне.

"Ты не получишь моего вчерашняго письма, по крайней мере, сегодня и тем путем, который я указала. Хотя оно и так довольно длинно, но, прочитав твой дневник, я считаю долгом прибавить еще несколько слов. Запечатав конверт и написав на нем твой адрес, я положу его под подушку. Там его найдут после моей смерти и ты, Юстас, прочтешь это письмо, когда будет слишком поздно для надежды или помощи.

"Да, жизнь мне опротивела; я хочу умереть.

"Я уже пожертвовала всем моей любви к тебе, теперь-же, зная, что ты меня не любишь, я легко принесу и последнюю жертву. Моя смерть дозволит тебе жениться на м-с Бьюли.

"Ты не знаешь, с каким трудом я скрывала свою ненависть к ней, когда я просила ее приехать к нам, несмотря на мою болезнь. Я никогда не была-бы в состоянии этого сделать, еслибы не любила тебя так пламенно и не боялась разсердить тебя своей ревностью. Чем-же ты меня за это наградил? Пусть ответит твой дневник: "Я нежно поцеловал ее сегодня утром, и надеюсь, что она, бедная, не заметила, какого усилия мне это стоило".

"Я не заметила, но теперь все знаю. Я знаю, что ты считаешь жизнь со мною "чистилищем" и что ты из сожаления скрываешь от меня "чувство отвращения, когда обязан подчиняться моим ласкам". Я только помеха, - "неприятная помеха", удерживающая тебя от женщины, которую ты так пламенно любишь, что "лобзаешь даже ту землю, по которой она ступает". Пусть будет по-твоему. Я не хочу более быть для тебя помехою. Это не жертва с моей стороны и не заслуга. Я не могу жить, зная, что человек, которого я люблю всем сердцем и душою, внутренно содрогается от малейшого моего прикосновения.

"А у меня под рукою верное средство покончить с жизнию. Мышьяк, который ты два раза покупал по моей просьбе, находится в моем несесере. Я обманула тебя, сказав, что мышьяк был нужен для истребления мышей; в сущности-же я хотела попробовать его действие на улучшение цвета лица, не из пустого кокетства, но чтоб казаться более привлекательной в твоих глазах. С этой целью я приняла долю яда, но у меня осталось достаточно для разсчета с жизнию. Наконец яд послужит на пользу: он, может быть, не улучшил-бы моего цвета лица, но теперь, во всяком случае, освободит тебя от уродливой жены.

"Не позволяй вскрывать моего тела, а покажи доктору это письмо. Оно докажет мое самоубийство и предохранит невинных от подозрения в преступлении. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня. Я сорву ярлык с стоянки с ядом и тщательно вымою ее, чтоб аптекарь не был привлечен к ответственности.

"Я теперь немного отдохну, а потом буду опять продолжать это письмо. Оно уже и теперь слишком длинно, по это мое последнее прости, и, конечно, я вправе подольше поговорить с тобою прежде, чем разстаться на-веки.

"Я вчера прогнала тебя из комнаты, когда ты пришел узнать, как я провела ночь, и наговорила много гадостей про тебя сиделке. Прости меня, Юстас. Я словно безумная. Ты знаешь, почему.

"О! муж мой, муж мой! Все кончено! Я освободила тебя от ненавистной жены! Я приняла весь яд, остававшийся в бумажке. Если этого будет недостаточно, то у меня есть еще в стклянке.

"Ты только-что ушел, подав мне успокоительные капли. При виде тебя все мое мужество исчезло. Я сказала себе: "если он нежно взглянет на меня, то я сознаюсь, и пусть он меня возвратит к жизни". Ты даже на меня не взглянул, а смотрел только на лекарство. Я отпустила тебя, не сказав ни слова.

"Я чувствую первые симптомы отравы. Сиделка спит у моих ног. Я не разбужу ее, не позову никого к себе на помощь. Я умру одна.

"Агония была сверх моих сил, я разбудила сиделку и послала за доктором. Никто не подозревает истины. Странно сказать - все страдания исчезли; прием, вероятно, слишком мал. Надо откупорить стклянку с остальным ядом. Но счастью, ты не подле меня, и я по-прежнему хочу умереть, или. лучше сказать, не хочу жить. Боясь своей слабости при виде тебя, я запретила сиделке послать за тобою. Она только-что ушла вниз. Я могу на свободе взять яд из несесера.

"Я только-что успела спрятать стклянку, когда ты вошел в комнату.

"Увидев тебя, я снова решилась попытать счастья, то-есть дать тебе случай спасти меня. Я попросила чашку чаю и сказала себе: "если, подавая чай, он взглянет на меня нежно или скажет хоть одно нежное слово, то я не приму второй дозы. Ты исполнил мое желание, но не был нежен. Ты подал мне чай, Юстас, словно давал пить собаке. И потом ты еще удивился (ты говорил небрежно, вероятно, думая о м-с Бьюли), что я уронила чашку. Я не могла ее удержать - руки дрожали. Еслибы ты был на моем месте, и тноя рука задрожала-бы. Выходя из комнаты, ты, для приличия, холодно сказал: "Надеюсь, чай тебе поможет". Боже мой! ты даже на меня не взглянул. Ты смотрел на черепки разбитой чашки.

"Не успел ты выйдти из комнаты, как я приняла вторую дозу яда, и на этот раз двойную.

"У меня есть до тебя маленькая просьба. Сдернув ярлык с стклянки и положив ее обратно в нессер пустую, чистую, я вспомнила, что не приняла такой-же предосторожности в отношении пакета с ядом, на котором выставлено имя аптекаря. Я бросила его на одеяло вместе с другими бумажками, а моя сердитая сиделка, жалуясь на безпорядок, скомкала все вместе и куда-то убрала. Я надеюсь, что аптекарь не пострадает от моей небрежности. Прошу тебя, объяви всем, что он ни в чем не виноват.

"Декстер... что-то напоминает мне о Мизеримусе Декстере... положил обратно в ящик твой дневник и требует ответа на свое гнусное предложение. Есть-ли у этого низкого человека совесть? Если есть, то даже он

"Сиделка только-что возвратилась и я снова услала ее под предлогом, что желаю остаться одна.

"Много-ли прошло времени? Я не могу найти часов. Я не чувствую боли, но она может вернуться каждую минуту.

"Мне надо еще успеть запечатать письмо, написать адрес и спрятать под подушку, чтобы никто не нашел его прежде моей смерти.

"Прощай, мой милый! Жаль, что я не была красавицей, но любить тебя более я никак не могла. Даже теперь я боюсь увидать тебя, боюсь, что твое чарующее влияние заставит меня сознаться во всем, пока еще не поздно. Но тебя здесь нет. Лучше умереть! Лучше умереть!

"Еще раз прощай! Будь счастливее, чем ты был со мною! Я люблю тебя, Юстас. Я прощаю тебя. От нечего делать, думай иногда, если можешь, без ненависти о твоей бедной, уродливой