Замужняя или нет.
Сцена вторая. Кладовая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замужняя или нет. Сцена вторая. Кладовая. (старая орфография)

СЦЕНА ВТОРАЯ.
Кладовая.

Условившись в сигналах, посредством которых можно было бы разговаривать неприметно для посторонних, Нэтэли и Лоонс тем не менее встречали затруднения: какие находить причины для того, чтобы избавиться от присутствия старших и потом сойтись наедине. Не наметавшись, по недостатку опытности, в хитросплетениях, один - почти всегда выставлял такою причиною желание заняться, другая - необходимость починки разорванного, как будто бы по её неловкости, платья. И на этот раз, как мы видели, причины были те же - и молодые люди, успев провести ими властей, должны были увидеться наедине, на нейтральной почве общей каюты, имея над собою сэра Джозефа, мисс Лавинию и Ричарда Тэрлингтона.

Дверь из каюты Нэтэли отворилась первою. Девушка посмотрела наверх в иллюминатор. На подветренной стороне палубы видны были ноги двух джентльменов и оборки платья мисс Лавинии. Она сделала несколько шагов и прислушалась; в разговоре наверху последовала пауза. Она снова посмотрела наверх; одна пара ног, не отца её, исчезла. Не медля ни секунды, она кинулась в свою каюту - и только что успела затворить за собою дверь, как на пороге в общую каюту показался Ричард Тэрлингтон. Он пришел взять из ящика карту - и достав ее, сейчас же поднялся наверх. Не смотря на это, Нэтэли пришла к заключению, что Ричард подозревает ее, - и во второй раз, не выходя из своей каюты, а отворив только дверь, проговорила шопотом:

-- Лоонс!

Лоонс показался на пороге своей каюты, но прежде чем он успел сделать шаг вперед, он был остановлен предостережением.

-- Не делай ни шага! Ричард был в каюте! Об подозревает нас!

-- Пустяки! выходи!

-- Я ни за что не сделаю этого, если ты не найдешь другого места, кроме каюты.

-- Другого места! Легко это сказать, но не легко его найти на яхте. Пожалуй, тут у нас есть бак на одном конце, но он полон народа; есть на другом конце отделение для парусов, полное ими; есть каюта для дам, служащая им спальнею, но недоступная для мужчин... Лоонс, перебирая все закоулки, остановился наконец на кладовой для провизии.

-- Куда ты идешь? спросила Нэтэли, увидев, что Лоонс направляется к запертой двери в отдаленной части общей каюты.

-- Переговорить с экономом. Подожди, я сейчас вернусь.

Лоонс отворил дверь в кладовую и застал там не эконома, а его жену, бывшую на яхте в качестве помощницы мужа.

Обстоятельства благоприятствовали делу. Будучи не раз застигнут врасплох, как самим экономом, так и его женою, во время обмена поцелуев с Нэтэли, Лоонс таким образом не имел необходимости на этот раз предпосылать просьбе - о дозволении воспользоваться кладовою на несколько минут - изложение своих отношений к Нэтэли; притом он вполне мог надеяться на молчаливость супругов, благоразумно сделав их сообщниками своих проделок наиубедительнейшим средством - деньгами. Наиболее на эти убеждения склонялась экономка - и на этот раз после некоторого сопротивления, согласилась не только предоставить Лоонсу кладовую, но и удержать мужа от входа в нее, под условием, что совещание молодых людей будет продолжаться не более десяти минут.

Лоонс сделал сигнал Нэтэли в одну дверь, в то время как экономка выходила в другую.

Чрез несколько секунд влюбленные были вместе. Надо-ли говорить, на каком языке открылось совещание? Этот язык хорошо известен влюбленным особам; язык звучный и выразительный, - язык, заключающийся в обмене поцелуев.

Нэтэли села на ящик; чай, сахар и разные приправы были позади её, над головою висел большой окорок, а впереди стояла корзинка с лимонами. В таком помещении было хотя не просторно, но уютно и довольно комфортабельно.

-- Ну, а если они позовут эконома? сказала Нэтэли.

-- Ничего, нас не тронут. Эконом представится им самолично на палубе - и они не будут ничего подозревать.

-- Ну, перестань же, Лоонс! заметила она, все еще продолжавшему прикладываться к её румяной щечке, влюбленному молодому человеку. - У меня худые вести, да и притом тетя заметит, что я не починила обшивки.

Она принесла с собою иголку с ниткою и, подняв оборку на колена, принялась починять разорванное. Ящик был достаточно велик и Лоонс поместился подле нея немного позади, так что Нэтэли была к нему в четверть оборота.

запечатлевал на ней свои слова.

На месте Лоонса вы сделали бы то же, сэр.

-- В чем же состоят вести?

-- Он говорил с папа, Лоонс.

-- Ричард Тэрлингтон?

-- Да.

-- Чорт бы его взял!

С этими словами, как бы в виде торжества своего над Тэрлингтоном, Лоонс чуть-ли не в сотый раз поцеловал Нэтэли.

-- Не делай этого больше, Лоонс! Это было, когда ты курил наверху, а я предполагалась уснувшею у себя в каюте. Я отворила вентилятор и слышала каждое слово. Он дождался того, когда ушла тетя, захватил папа врасплох и начал своим ужасным голосом: "Грэбрук, долго ли мне еще ждать?"

-- Он сказал это?

-- Точь в точь этими словами, Лоонс. Папа не понял сразу в чем дело и сказал: "Я не понимаю, что вы говорите, Ричард". Последний объяснился: - "когоже ему больше дожидаться, как не меня?" Папа начал говорить, что я еще молода и т. п. Ричард скоро остановил его. "Девушки подобно фруктам спеют не в одно время, - иные рано, иные поздно. Одне женщины развиваются не ранее двадцати лет, другия развиты в шестнадцать" - и все в таком роде. Папа старался уклониться от ответа на его вопрос: "Время не уйдет, Ричард, время не уйдет". "Время не уйдет для нея", был ответ бездельника, "но уйдет для меня. Подумайте только обо всем том, что я предоставляю ей" (как будто я очень смотрю на его деньги!), "подумайте о том, как долго я дожидался, пока она выростет, чтобы быть моей женой" (чтобы быть его женой - чудовище!) "и не оставляйте меня в тяжелом положении неизвестности". Он был не шутя красноречив. Его голос дрожал. Нет сомнения, что он очень и очень неравнодушен ко мне.

-- И тебе, конечно, это очень лестно?

-- Не говори пустяков. Я скорее боюсь этого.

-- Боишься? разве ты заметила за ним что нибудь сегодня утром?

-- Я? когда?

-- Когда отец рассказывал об иностранце, выкинутом за борт.

-- Нет. Что-же он делал? скажи мне, Лоонс.

-- Хорошо. Но чем же окончился разговор? твой отец обещал что нибудь?

-- Ты знаешь Ричарда, он всегда поставит на своем. Папа должен был согласиться прежде чем пошел спать.

-- Отдать тебя замуж за Тэрлингтона?

-- Да; через неделю после дня моего рождения.

-- Значит тоже чрез неделю после Рождества?

-- Ты говоришь сериозно, Нэтели? Неужели дело зашло так далеко?

-- Они уже условились обо всем - и о великолепной обстановке нашей будущей жизни, и об образе её; мы должны будем жить в свете и принимать у себя... Я слышала, как папа говорил, что половина его состояния будет отдана мне в день свадьбы. Мне было больно, что они так много обращают внимания на деньги и нисколько на мою любовь. Что мне делать, Лоонс?

-- На это ответ простой, моя милая. Первым делом ты должна решительно объявить, что не выйдешь замуж за Тэрлингтона...

-- Говори разсудительно. Ты знаешь, я делала все что могла. Я сказала папа, что считаю Ричарда другом, а не женихом. А он только подсмеивался и говорит: "Повремени немного и ты переменишь мнение, моя милая". Ты видишь, Ричард для него все; Ричард ведет его дела и спас от страшных потерь; Ричард знает меня с младенчества; Ричард партнер значительной торговой фирмы и имеет огромное состояние. Папа даже не может вообразить, что можно отказать Ричарду. Я пробовала обращаться к тете; я говорила, что он стар для меня - и все что она отвечала было: "Возьми пример с отца, он был гораздо старше твоей матери, а между тем какая это была счастливая чета". Да если я и скажу на отрез: "Я ни за что не пойду за Ричарда", - то какая польза будет от этого для нас? Папа наидобрейший человек в мире, но, увы, он так любит деньги! Он не верит ни во что больше. Он был бы ужасен, не смотря на свою доброту, если бы я только заикнулась, что люблю тебя. Да и всякий кто посватался бы ко мне, не имея более нас, показался бы папа наглецом; он непременно отказал бы не только от руки моей, но и от дома. Я ничего не преувеличиваю; ты знаешь, я говорю правду, Лоонс. Для нас нет надежды в будущем.

-- Ты все сказала, Нэтэли? Если так, то я с своей стороны имею кое-что тебе поведать.

-- Что такое?

-- Если дела пойдут как они шли до сих пор, то знаешь чем все это кончится? Тем, что ты будешь женою Тэрлингтона.

-- Никогда!

-- Это ты говоришь теперь, потому что не знаешь, что может еще случиться до Рождества. Нэтэли! есть один только способ избавиться от Тэрлингтона - выйдти замуж за меня!

-- Без согласия папа?

-- Не говоря никому ни слова, прежде чем совершится обряд.

-- О, Лоонс! Лоонс!

-- Моя милая, каждое слово из сказанного тобою доказывает, что другого пути нет. Подумай об этом, Нэтэли, подумай только об этом!

Между ними водворилось молчание. Нэтэли выронила иголку и закрыла лицо руками.

-- Если бы была жива моя мать, прошептала она: - или если-б я имела хоть старшую сестру, которая бы наставила меня.

Она видимо колебалась. Лоонс решился воспользоваться минутой: он настаивал без милосердия.

-- Любишь ты меня? прошептал он ей на ухо.

-- Ты знаешь, что да.

-- Так отними возможность у Ричарда разлучить нас, Нэтэли!

-- Разлучить нас? Но ведь мы близкие друг другу, мы дружны с детства... Если бы он даже и вздумал, то папа не дозволит совершиться этому.

-- Заметь мои слова, - он предложит это. Что же касается до твоего отца, то Ричарду стоит только захотеть - и он будет повиноваться. Моя любовь, будущность нас обоих зависит от твоего согласия.

-- Другия поступали же так, продолжал он; - отчего не согласиться тебе?

Тяжелый вздох вырвался из груди Нэтэли. Она плотнее прильнула к молодому человеку и закрыла свои томные глаза. Чрез минуту она вдруг вскочила дрожа всем телом, и посмотрела наверх. Голос Ричарда Тэрлингтона вдруг раздался над их головами.

-- Грэбрук, я хотел поговорить с вами насчет Ланселота Линци.

Первою мыслью Нэтэли было убежать к себе, но услыша имя Лоонса, она остановилась; чувство любопытства пересилило страх.

-- Если вы припомните, продолжал резкий, наглый голос: - я считал неблагоразумным брать его с нами. Вы не соглашались со мною и вследствие выраженного вами желания он принят на мою яхту. Я поступил опрометчиво; Ланселот Линци очень дерзкий, самонадеянный молодой человек.

Ответу сэра Джозефа сопутствовал его добродушный смех.

-- Ричард, вы несколько строги к Лоонсу.

-- Вы не наблюдательный человек, Грэбрук; не так как я. Я вижу его возростающую самонадеянность в обращении со всеми нами, в особенности с Нэтэли. Мне не нравится манера его разговоров с нею. Он страшно фамильярен и не стесняется моим присутствием. Этому надо положить конец - и я прошу вас, как только мы сойдем на берег, поставить преграду для дальнейшого развития их отношений.

Последовавшия за этим слова сэра Джозефа были произнесены сериозно. Он выразил свое удивление по поводу сказанного мистером Тэрлингтоном.

-- Мой милый Ричард, но ведь они двоюродные брат и сестра; они дружны с детства... Я не понимаю, как вы можете придавать какое-либо особенное значение словам и действиям бедняги Лоонса.

Нэтэли быстро зарделась при этих словах и нежно сжала руку Лоонса.

Тэрлингтон стоял на своем.

-- Я не только прошу, но требую, чтобы подобным проявлениям их дружбы, как вы говорите, был положен конец. Вам никто не помешает приглашать его, когда у вас собираются ваши друзья; но я желаю только, чтобы Ланселоту Линци была прекращена возможность вторгаться в дом без всякого зова и во всякое время дня. Может это считаться делом решенным?

-- Если вы ставите это непременным условием, Ричард, то конечно: да.

Лоонс посмотрел на Нэтэли. Как легко сэр Джозеф согласился на подобное нахальное требование!

-- Что я говорил тебе! прошептал он.

Нэтэли молча поникла головою. Наверху в разговоре последовала пауза. Два джентльмена медленно направились к носовой части яхты. Лоонс пользуясь обстоятельствами снова начал настаивать.

-- Твой отец не оставляет нам другого выбора, сказал он. - Ворота счастья закроются за мною, только что мы воротимся на берег. Если я потеряю тебя, Нэтэли, мне будет все равно, что бы со мною не было. Моя профессия пойдет к чорту... у меня не будет цели в жизни.

-- Перестань! перестань!.. Не говори этого!

-- Сотни людей будучи в нашем положении обвенчались тайно, продолжал Лоонс. - Я не заставлю тебя действовать вдруг, в попыхах; все чего я желаю - так это то, чтобы ты сказала, что ты моя, что никакия силы, а подавно Ричард Тэрлингтон, не похитят тебя у меня.

-- Не принуждай меня, Лоонс!..

-- Посмотри, я дрожу при одной мысли об этом.

-- Кого же ты боишься, моя милая? конечно не отца?

-- Бедный папа! он всегда был так добр до меня.

Она остановилась; её влажные от слез глаза умоляя смотрели на Лоонса.

-- Не заставляй меня! повторила она. - Ты знаешь сам, что это не хорошо. Может быть нам придется после раскаиваться...

Нэтэли опять остановилась. Её глаза безпокойно смотрели наверх. Её голос понизился до шопота.

-- Подумай о Ричарде! произнесла она, задрожав при одном имени.

Но вместе с тем это напомнило ей о таинственном намеке на собственника яхты, сделанном Лоонсом, при начале их свидания.

-- Что ты хотел сказать мне о Ричарде, Лоонс? Ты заметил или услышал что-нибудь странное, когда папа рассказывал?

-- Я наблюдал за выражением лица Ричарда в то время, когда твой отец сказал, что человек плывший в море не был из числа команды бота. Он страшно побледнел. Он виноват...

-- Виноват? в чем?

-- Он был свидетелем того.... я уверен в этом... как иностранца кинули в море. Даже можно сказать, что он сам совершил это...

Нэтэли в ужасе отступила.

-- О, Лоонс! Лоонс! как это но хорошо! Ты можешь не любить Ричарда, можешь считать его врагом, но не говорить про него такия ужасные вещи!.. Это не благородно, не похоже на тебя.

-- Если-б ты видела его в тот момент, ты сказала бы то же самое. Я думаю навести о нем справку, как в интересе твоего отца, так и нас обоих. Мой брат знаком с органами полиции и похлопочет для меня. Тэрлингтон не всегда был в Левантской Торговле, я это знаю наверно.

-- Стыдись, Лоонс! стыдись!

На палубе раздались шаги, возвращавшиеся назад к кормовой части. Нэтэли кинулась к двери. Лоонс остановил ее, обвив руками её талию.

-- Не приводи меня в отчаяние! сказал Лоонс. - Я не заставляю тебя сейчас же обещать мне свою руку... я только прошу тебя подумать обо всем нами сказанном. Мой ангел, душа моя, подумаешь ли ты об этом?

Во время произнесения этих слов, наверху снова раздался шум шагов одной пары ног - на этот раз, направлявшихся от кормы прямо к иллюминатору кладовой. Продолжительное отсутствие Нэтэли начало удивлять её тетку и породило какое-то неопределенное безпокойство в Тэрлингтоне; поэтому, прохаживаясь по палубе, он заглянул вниз в общую каюту. Иллюминатор в кладовую был не в далеке; Ричард направился к нему.

-- Отпусти меня! умоляла Нэтэли.

Лоонс только отвечал:

Он казалось решился не выпустить ее без этого, что бы там ни случилось.

В этот момент с палубы послышался голос мисс Лавинии, зовущей Нэтэли. Последней был единственный путь спасения, она произнесла роковое: "да", после чего Лоонс поцеловал ее и выпустил из объятий.

Только что успела затвориться дверь за стремглав выбежавшей девушкой, как в стекле иллюминатора показалось смуглое лицо хозяина яхты, смотрящее в кладовую?

-- Эй! грубо закричал он, - что вы делаете в кладовой?

Лоонс поднял попавшийся ящик со свечами.

-- Я достаю свечку, быстро произнес он.

-- Я никому не дозволяю ходить в кладовую без моего разрешения, тем же тоном продолжал Ричард Тэрлингтон. - Эконом дозволил нарушить правило дисциплины на моей яхте - и эконом оставить мою службу.

-- Эконом не виноват.

-- Этому судья я, а не вы.

Наши мореходцы находились тогда в Бристольском канале при входе в Байдфордскую бухту. Ветер, крепчавший с часу на час, переменял направление. Прилив мог продолжиться не более трех часов.

-- Ветер меняется, сэр, сказал шкипер: - и я боюсь, что мы не поспеем обогнуть мыс с сегодняшним приливом, если не повернем на другой галс.

Тэрлингтон сумрачно поник головою.

-- В Байдфорде меня ждут письма, сказал он. - Мы потеряли два дня в затишье - и мне во всяком случае надо послать на берег в почтовую контору, хотя бы мы и пропустили прилив.

Матросы подымали шлюпку на боканцы и яхта поворачивала прочь от берега, как вдруг собственник её озадачил всех быстрым, резким возгласом:

-- Стой!

Все письма, за исключением одного, теперь находившагося раскрытым в его руках, он спрятал нечитанными в боковой карман своей морской куртки. Его глаза свирепо сверкали; всякая, даже неприличная брань, готова была сорваться с его дрожавших губ.

-- Спустить шлюпку! так же резко как и прежде произнес он: - я сегодня же должен быть в Лондоне.

-- Теперь не время для разспросов и ответов. Все что я могу сказать - это то, что мне необходимо быть в Лондоне.

-- Воспользуйтесь приливом, если успеете!.. Если нет, то высадите гостей завтра в Майнхиде или Вотчете; впрочем, где они пожелают.

Сделав знак сэру Джозефу, чтобы тот перегнулся через борт, он прошептал ему на ухо:

После этого он обратился к Нэтэли.

-- До свидания; я надеюсь, что скоро увижу вас в Лондоне. Отваливай! закричал он гребцам, сев сам на руль.

Последния слова его, которые были слышны на яхте, заключались в понуканиях матросов, обращение с которыми с его стороны было чрезвычайно грубо.

-- Греби, греби! кричал он с присоединением разных проклятий. - Хоть умри, а греби!