Замужняя или нет.
Сцена восьмая. Библиотека.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замужняя или нет. Сцена восьмая. Библиотека. (старая орфография)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ.
Библиотека.

На следующий день в Месуэль Хилле собрались: сэр Джозеф Грэбрук, адвоката, последняго мистер Дикос, особа достопочтенная и чрезвычайно богатая, и Ричард Тэрлингтон, имея в виду составление акта о приданом Нэтали. Для предстоявших переговоров хозяин дома, сэр Джозеф, избрал библиотеку, как самую отдаленную и уединенную комнату во всем помещении.

После того как между тремя джентльменами переброшено было несколько предварительных, неотносящихся к делу фраз, сэр Джозеф казалось затруднялся приступить к вопросу, для разрешения которого собралось это маленькое общество. Он старался избегать взглядов своего адвоката и сам смотрел на Тэрлингтона несколько с безпокойным видом.

-- Ричард, начал он наконец, - когда мы говорили с вами насчет выхода Нэтэли замуж, во время пребывания нашего на яхте, я обещал дать в приданое дочери...

У старика захватило дух и он должен был остановиться на минуту, после чего продолжал:

-- Я обещал дать в приданое дочери половину моего состояния. Забудьте об этом, Ричард. Я не могу исполнить моего обещания.

Мистер Дикос, дожидаясь инструкций, положил перо на стол и смотрел на выбранного сэром Джозефом в зятья. Что-же на это скажет мистер Тэрлингтон?

Сидя против окна, он не отвечал прямо на слова будущого тестя, но встал при словах сэра Джозефа и переменив место поместился спиною к свету.

-- У меня сегодня что-то слабы глаза, произнес он, заметно понизив обыкновенный тон своего голоса, - свет производит на них неприятное впечатление.

Он не мог найти более подходящей отговорки тому, почему он обратился спиною к свету; между тем как настоящая причина этому действию была та, чтобы скрыть насколько возможно свое лицо от наблюдений двух джентльменов.

Неудачное ухаживанье Тэрлингтона за Нэтэли привело его в изнеможение: даже его крепкие нервы начинали терять свою упругость под влиянием злополучных обстоятельств и неудачь. Он чувствовал что сила самообладания покидает его, так что он должен был стараться о сокрытии, насколько возможно, выражения лица, не будучи более в силах управлять им.

-- Слышали вы что я сказал, Ричард?

-- Да. Продолжайте.

-- Половину моего состояния! повторил сэр Джозеф. - Но это значило бы разстаться с половиною жизни; значило бы сказать прости на веки моему искреннейшему другу! Мои деньги мне необходимы как пища для моего ума, Ричард. Я не знавал более интересного чтения как чтение приходо-расходной книги. О, какое занимательное чтение, когда с одной стороны наблюдая расход, с другой приход, с горестью замечаешь скудость остатка в одно время и с трепетом узреваешь его полноту в другое! Самый лучший романа, не может сравниться с приходо-расходною книгою! - Сэр Джозеф последния фразы произнес с страстным, патетическим, и всего важнее. с искренним задушевным восторгом. - Я не могу, право, я не могу видеть, что мои счеты уменьшились на половину. Что делать, у всякого своя слабость, произнес он со вздохом: - а у меня - моя приходо-расходная книжка. Да и притом, вы не нуждаетесь в деньгах; если бы было так, тогда другое дело... конечно.... Но ведь вы богатый человек, Ричард, вы женитесь на моей Нэтэли не из-за денег, а по любви. Вы, она и мои внучата получат все после моей смерти, так для вас ничего не значит подождать до тех пор, когда меня не будет... Не согласились ли вы на четвертую часть, Ричард, вместо половины?... Двадцать тысяч фунтов, жалобно упрашивал сэр Джозеф. - Я могу перенести потерю в двадцать тысячь, но, ради Создателя. не требуйте больше!..

Губы адвоката сложились в саркастическую улыбку. Он точно так же как и сэр Джозеф любил свои деньги и кажется должен бы был сочувствовать последнему, но между богатыми это бывает редко - и мистер Дикос явно выразил свое презрение.

Между собеседниками водворилось молчание.

-- Не мучьте меня молчанием, Ричард! умолил сэр Джозеф. - Скажите - да или нет?

-- Двадцать тысяч фунтов, с большим удовольствием! произнес Тэрлингтон: - Но с условием, Грэбрук, что эта сумма будет закреплена за Нэтэли и за детьми после нея. Ни одного пенни мне! с гордостью произнес он, - слышите, ни одного пенни мне!

Говорите после этого, что богатые люди безсердечны. Сэр Джозеф молча пожал руку своему будущему зятю и по его щекам покатились слезы.

С этого момента составление акта о приданом пошло как по маслу. Сэр Джозеф высказывал содержание записи, адвокат вырабатывал его в юридическую, законную форму и излагал на бумаге. Между тем Ричард Тэрлингтон, оставаясь на своем месте у окна, принимал совершенно пассивное участие в процессе составления акта. Он отвечал коротко, когда было необходимо сказать что нибудь, и во всем соглашался с двумя джентльменами. И в самом деле, человек в критическом положении непременно сосредоточивается в себе, в своих мыслях, - а Тэрлингтон был в таком положении, когда сэр Джозеф требовал ответа на свое неожиданное предложение. Несчастному жениху предстояло два выбора: или заплатить в срок взятые в конторе "братьев Бюльпит" сорок тысячь фунтов, или попросить у последних отсрочки уплаты и таким образом дать возможность узнать плохия дела Левантского торгового дома. Единственным, буквально единственным путем к до тех пор, пока он не станет зятем сэра Джозефа. Тогда, будучи мужем Нэтэли, он может сказать: "я должен заплатить чрез две недели сорок тысяч фунтов, но сделать мне это нечем. Заплатите за меня, иначе вы увидите имя вашего зятя в списке банкротов". Для счастья своей дочери, в этом нет сомнения, сэр Джозеф дал бы требуемую сумму: но при этом необходимо, чтобы свадьба была во время. Если же сэр Джозеф по каким нибудь обстоятельствам вздумает отложить свадьбу всего только на две недели от назначенного дня, фирма "Пиццитути, Тэрлингтон и Бранка" появится в газетах. Так размышлял Тэрлингтон, стоя на краю открытия того, что Нэтэли стала уже женою другого.

-- Ричард!

-- Мистер Тэрлингтон!

Последний, выведенный из своего раздумья возгласом сэра Джозефа и мистера Дикоса, вздрогнул и должен был перенести свое внимание на двух джентльменов; они смотрели на него с некоторым удивлением.

-- Покончили вы с составлением акта? спросил он.

-- Давним давно, мой дорогой Ричард! отвечал сэр Джозеф. - Неужели вы не слыхали, что я говорил, вот уже добрых четверть часа, мистеру Дикосу? О чем это вы замечтались?

Тэрлингтон не имел намерения отвечать на последний вопрос.

-- То, что вы говорили мистеру Дикосу - касается меня? спросил он.

-- Можете отгадывать сами, таинственно произнес сэр Джозеф. - Я говорил с мистером Дикосом насчет духовного завещания - и отчасти оно уже изложено. Я желаю, чтобы акт о приданом и духовная были совершены в одно время. Будьте так добры, прочтите содержание духовной, мистер Дикос.

Духовное завещание сэра Джозефа имело два достоинства: оно было ясно и коротко.

Исключая двух или трех небольших выделок отдаленным родственникам, сэру Джозефу не об ком было более думать, как о своей единственной дочери и её потомстве. Мисс Лавиния при жизни сэра Джозефа получила уже свою часть. Эту тему и развивало завещание сэра Грэбрука, будучи изложено вместе с соблюдением всех форменных условий, так что в этом отношении не отличалось от бездны прочих распоряжений на случай смерти.

Причина, по которой сэр Джозеф позаботился обратить внимание Ричарда Тзрлингтона на свою последнюю волю, оставалась неразъясненною вплоть до тех пор, пока мистер Дикос не дошел до места, в котором долженствовало назначить душеприкащиков и опекунов над состояньем. и не объявил что здесь духовная прерывается.

-- Сэр Джозеф Грэбрук, готовы ли вы поименовать лиц назначаемых вами? спросил адвокат.

Сэр Джозеф встал, очевидно чтобы показать всю важность своего ответа.

-- Я назначаю, сказал он: - единственным душеприкащиком и опекуном Ричарда Тэрлингтона.

Мистера Дикоса удивить было не легко, но на этот раз ответ сэра Джозефа окончательно поразил его. Он выпуча глаза смотрел на своего клиента и произнес не более как следующия пять слов:

-- В своем ли вы уме?

Сэр Джозеф немного покраснел.

-- Я никогда не чувствовал себя в более полном обладании моими умственными способностями нежели теперь, мистер Дикос.

Мистер Дикос не был обезоружен этим ответом.

-- Но знаете ли что вы делаете, назначая мистера Тэрлингтона единственным душеприкащиком и опекуном над состояньем? остерегал он. - Вы отдаете в распоряжение мужу вашей дочери каждое пенни вашего наследства.

Тэрлингтон слушал до сих пор переговоры повидимому со вниманием, но это скорее из вежливости чем из заинтересованности. По его взгляду, будущее граничило числом, в которое "Братья Бюльпит" имели право требовать уплаты долга. Завещание было для него делом третьестепенной важности в сравнении с актом о приданом - и только когда адвокат высказал свое предостережение, тогда только Ричард Тэрлингтон уразумел то выгодное положение, в котором он очутился бы в случае смерти своего будущого тестя. Он покраснел в свою очередь и показал вид, что обиделся последними словами мистера Дикоса.

- Благодаря его искренним советам, я сильно увеличил мой капитал. Много раз я предлагал ему последний для его торговых операций, но он всегда отказывался. Даже его злейшие враги, сэр, должны были признаться, что мой интерес нисколько не страдал, если я ему и поручал свои дела. Неужели же теперь, когда он женится на моей дочери, я откажу ему в моей безграничной доверенности и притом без всякой причины? Смею ли я усомниться в его безкорыстии и благородстве, в первый раз с тех пор как мы с ним знакомы? Нет! Я не в состоянии найти более компетентных и достойных рук, которым бы я мог вверить заведывание состояньем, наследуемым после меня моей дочерью, нежели руки человека, готовящагося быть её мужем. Я стою на моем первоначальном указании, мистер Дикос! Я требую, чтобы мое завещание возложило заботу о состоянии моей дочери на Ричарда Тэрлингтона.

Последний изъявил желание говорить, адвокат попробовал тоже, - но сэр Джозеф, не без достоинства, отказался выслушать обоих их.

-- Нет, Ричард! до тех пор пока я жив - это мое дело, не ваше. - Нет, мистер Дикос! Я хорошо понимаю, что ваша обязанность предостеречь меня; вы исполнили свой долг. Теперь, вы должны написать имя, которое я указываю, или оставьте духовную на столе - и я призову первого солиситора чтобы завершить ее.

Эти слова выяснили адвокату его положение. Ему оставалось или поддаться, или потерять хорошого клиента: он выбрал первый путь - и окончив дело, с угрюмым видом, покинул комнату.

Сэр Джозеф проводил его до зала. Когда он возвратился в библиотеку чтобы сказать еще несколько слов про завещание своему другу, он неожиданно был схвачен за руку последним и безцеремонно повлечен к окну.

-- Ричард! воскликнул он: - что это значит?

-- Смотрите! вскричал другой, указывая из окна на дорогу, шедшую мимо полей и окаймленную кустарником. - Кто этот человек?... Скорее! прежде чем потеряли его из вида... Человек, крадущийся от одного куста к другому... кто он?

Сэр Джозеф не мог узнать прятавшейся за кустами фигуры. Тэрлингтон с бешенством проговорил насколько мог тихо:

-- Ланселот Линци!

В это время фигура скрылась из вида.

Сэр Джозеф не замедлил сделать опровержение предположению Ричарда, сказав, что это не может никаким образом быть Лоонс; но подозрительного человека не легко успокоить. Тэрлингтон резко спросил: дома ли Нэтэли? - и получил ответ, что она вышла прогуляться.

-- Так и есть! бешенно вскричал Ричард Тэрлингтон с присоединением проклятия, стремглав вылетев на улицу, чтобы самому удостовериться в истине.

Через некоторый промежуток времени он вернулся. Он застал Нэтэли гуляющею - но одну. Ничто не подтверждало его подозрения, что Лоонс был с нею. В сотый раз он безнаказанно оскорблял Нэтэли, в сотый раз он должен был прибегнуть к снисходительности её отца и тетки.

-- Этого не случится другой раз, с видом страдания произнес он. - Вы увидите во мне совершенно другого человека, когда я буду у себя. Да! вдруг произнес он, дико сверкнув глазами, что выражало его безпокойство касательно Нэтэли и всего того что до нея относилось, - да, ведь между нами решено, что вы все прибудете ко мне в Сомерсет в следующий понедельник.

Сэр Джозеф, несколько нерешительвым тоном, произнес что решено.

Тэрлингтон было вышел из комнаты, но потом опять вернулся.

Мисс Лавиния в свою очередь произнесла несколько нерешительным тоном:

-- Да, да, Ричард.

-- Хорошо, проговорил он и поторопился оставить стариков.

Чрез полчаса спустя пришла Нэтэли - и по её наружности было видно, что она взволнована.

платком, очевидно делая кому нибудь сигнал. Мисс Лавиния подошла к ней и схватила ее за руку.

-- Возможно ли это, Нэтэли? спросила она, - неужели Ланселот Линци и в самом деле был здесь тайно от твоего отца и меня?

-- Что ж за беда если-бы и так? отвечала довольно решительным тоном Нэтэли. - Неужели же я не могу видеться с моим двоюродным братом, потому что мистеру Тэрлингтону вздумалось ревновать его ко мне?

Она отвернулась от тетки и с этим движением твердость покинула ее; её лицо покрылось румянцем - и она залилась слезами. Удовлетворенная этим признаком искренности и будто бы раскаяния, мисс Лавиния согласилась держать в тайне случившееся. Они будут скоро в графстве Соммерсет - и тогда уже правила дисциплины, предписанные Тэрлингтоном, не будут нарушаться; - Ричард ничего не открыл опасного сегодня и дело может быть предано забвению. Так утешала себя лэди - и не подозревая что один из прислуги в Месуэль Хилле состоял на жалованье у Ричарда Тэрлингтона и что он видел, как Лоонс выходил чрез заднюю калитку после свидания с Нэтэли.