Злой гений.
Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд.
VI. Зверь.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд. VI. Зверь. (старая орфография)

VI. - Зверь.

Наступило "завтра", и Джемс, верный мистрисс Уэстерфильд, оправдал её доверие.

-- О! Джемми, как я рада тебя видеть! О, милый, милый человек, наконец-то я твоя!

-- Это зависит, милэди, от того, нужны ли вы мне, или - возьму ли я вас? Подальше руки!

Мужчина, высказавший такой протест против объятий красивой женщины, был одним из тех человеческих существ, которые превосходно произрастают на английской почве. У него было жирное лицо, розовые щеки, жесткие голубые глаза, жидкие желтые волосы, безсмысленная улыбка, широчайшия горло и плечи, громадные кулаки и ноги - комбинация, которую можно видеть только в Англии. Люди этой комплекции обладают нервной системой, не подозревая этого; бывают больны, не чувствуя этого; проявляют мужество, не подозревая о существовании опасности; женятся без любви; едят и пьют безмерно; и умирают (несмотря на свое богатырское сложение), когда болезнь свалить их, не делая ни малейшого усилия, чтобы остаться жить.

Мистрисс Уэстерфильд отняла руки от буйволовой шеи своего гостя, по его первому слову. Его нельзя было не слушаться - он был так груб - и невозможно было не восхищаться емь - он был такой громадный!

-- Неужто вы меня больше совсем не любите? - решилась она спросить.

Он добродушно принял её упрек.

-- Люблю ли я вас? - повторил он: - вот это мне нравится! Такой вопрос - после того, как вы бросили меня для человека с дворянским именем! Как прикажете называть вас? Миссис или милэди?

-- Зовите меня своей милой... Чему вы смеетесь, Джемми? Вы когда-то любили меня. Вы бы никогда не уехали в Америку, когда я вышла за Уэстерфильда, еслибы я не была вам дорога. О! если я в чем-нибудь уверена, так в этом! Вы бы не сердились на меня, мой милый, если бы знали, как жестоко я была разочарована.

Он вдруг проявил интерес к тому, что она говорила: зверь стал весел и доверчив. - Итак, он был вам дурным мужем, - сказал он: - бил вас кулаками и таскал за волосы?

-- Вы ошибаетесь, мой друг; он был бы очень хорошим мужем, если бы я любила его; но я никого не любила, кроме вас. Меня не Уэстерфильд соблазнил выйти замуж.

-- Вы лжете.

-- Нет, право, не лгу.

-- Зачем же вы вышли за него замуж?

-- Почему я вышла за него замуж, Джемми? Впереди были такия надежды, что я не могла не соблазниться. Подумайте: быть лэди Лебаск; жить в чести до конца моей жизни, все равно, по смерти, как и при жизни моего мужа.

Для трактирного слуги её слова звучали какой-то явной нелепицей. Трактирные воззрения подсказали ему единственное объяснение.

-- Мне кажется, сударыня, что вы подвыпили?

Первым движением мистрисс Уэстерфильд было - встать с места и с негодованием указать ему на дверь. Но ему стоило только на нее взглянуть, и она уселась с покорным видом.

-- Вы не понимаете, как обстоятельства соблазнили меня, - кротко повторила она.

-- Про какие обстоятельства вы говорите?

-- Про то, мой друг, что я могла сделаться матерью лорда.

Он все еще не понимал, но понизил тон. Коренной брит инстинктивно пасовал перед женщиной, которая провела его, когда она предстала перед ним в качестве матери лорда,

-- Что вы хотите сказать, Мария? - вежливо спросил он. - Она ближе придвинула к нему стул, после того, как он, еще в первый раз сегодня, назвал ее по имени.

"милорд" был холост. Лэди - если только такую тварь можно назвать лэди - жила под его покровительством. Он говорить Уэстерфильду, что очень привязан к ней, и не может подумать без ужаса о женитьбе. "Если у твоей жены родится мальчик, - сказал он моему мужу, - то он будет наследником титула и поместий, и я могу жить так, как жил до сих пор". - Мы женились месяц спустя. Когда у меня родился первый ребенок, то он оказался девочкой. Предоставляю вам судить, каково было мое разочарование. Милорд (по уговору, как я подозреваю, той женщины, о которой я упоминала) рискнул подождать еще год, и затем еще год, только чтобы не жениться. И во все это время у меня, как нарочно, не было детей. Милорду по-неволе пришлось жениться. О! как я ненавижу его жену! У них в первый же год родился мальчик, большой, здоровенный подлец-мальчишка, и через полгода после того родился мой бедный, дорогой мальчик. Только подумайте об этом, и скажите мне, Джемми, разве я не заслуживаю быть счастливой после такого страшного разочарования? Правда ли, что вы уезжаете назад в Америку?

-- Совершенная правда.

-- Возьмите меня с собой.

-- С двумя ребятами-то?

-- Нет, с одним только. Другую я оставлю в Англии. Подождите отказываться. Вам нужны деньги?

-- Если бы даже и нужны, - ведь у вас их нет!

-- Женитесь на мне, и я вам доставлю состояние.

Он внимательно посмотрел на нее и увидел, что она говорить серьезно.

-- Что вы называете состоянием? - спросил он.

-- Пять тысяч фунтов стерлингов, - отвечала она.

Он раскрыл глаза, разинул рот и почесал в голове.

Оказалось, что даже его дубоватую натуру можно поразить.

-- Пять тысяч фунтов стерлингов! - Он слабым голосом попросил капельку водки.

У нея была для него на-готове бутылка водки.

-- Вы, кажется, совсем сражены, - заметила она.

Он был слишком занят водкой, чтобы обратить внимание на это замечание. Когда он пришел в себя, то оказалось, что он не очень-то расположен верить в существование пяти тысяч фунтов.

-- Где доказательство этому? - мрачно спросил он. Она вытащила письмо мужа.

-- Читали ли вы дело Уэстерфильда о кораблекрушении? - спросила она.

-- Я слышал о нем.

-- Хотите прочитать это письмо?

-- Оно длинное?

-- Да.

-- Ну, тогда лучше вы прочитайте мне его.

Он слушал с величайшим вниманием то, что она читала ему. Мысль украсть бриллианты (если только они будут найдены) ни мало не смущала ни того, ни другую. Это был решенный вопрос, по молчаливому соглашению обеих сторон. Но денежная стоимость драгоценных каменьев возбуждала сомнение, которое глухо копошилось в нем.

-- Вы уверены, что они стоят пять тысяч фунтов стерлингов? - спросил он.

-- Перечтите это место.

Она опять прочитала: "после двух бедствий - кораблекрушения и потери бриллиантов, - они оценены в пять тысяч фунтов стерлингов, - я вернулся в Англию".

Удовлетворившись этим, он пожелал взглянуть на шифрованную бумажку. Она подала ее ему со словами: - Твоя, Джемми, в тот день, как ты на мне женишься. - Он положил бумажку в карман.

-- Теперь, когда она попала во мне, - сказал он, - предположим, что я оставлю ее у себя.

Женщину, которая была служанкой в трактире, не легко обойти.

-- В таком случае, - сказала она: - я, во-первых, призову полицию, а во-вторых, телеграфирую в Ливерпуль, к судохозяевам, у которых муж служил капитаном.

Он отдал бумажку назад.

-- Я шутил, - сказал он.

-- И я также, - отвечала она.

Оби молча взглянули друг на друга. Они стоили один другого и сознавали это. В то же самое время Джемс крепко отстаивал свои интересы. Он указал на неразборчивость шифра. Эксперты пытались прочитать его и не могли.

-- Совершенно верно, - отвечала она: - но другие прочтут.

-- Где вы их найдете?

-- Дайте мне попытаться. Я прошу у вас срока в две недели, с сегодняшняго дня.

-- Ну, хорошо, еще что?

-- А еще вот что: теперь же распорядитесь огласить о нашей свадьбе.

-- Зачем?

-- Чтобы я могла убедиться, что вы меня не обманете.

Он расхохотался.

-- Что-ж, - сказал он: - это вовсе не так дурно, если я вас возьму с собой в Америку. Вы, как раз, того сорта женщина, какая нам нужна в нашем "салоне". Я объявлю о свадьбе. Прощайте.

-- Что тебе здесь нужно? - резко спросила мать.

Сид протянула маленькую, худенькую ручку с письмом, служившим извинением её прихода. Мистрисс Уэстерфильд прочитала письмо и, смяв, сунула в карман.

-- Какой-нибудь секрет? - спросил Джемс: - что-нибудь о бриллиантах?

-- Подождите, пока будете моим мужем, - отвечала она: - и тогда разспрашивайте, сколько угодно.

условиях. В ответе (только-что ею полученном) он не только оценял свои услуги по безобразно-высокой цене, но и задавал несколько осторожных вопросов, на которые неудобно было отвечать. Новая попытка была сделана, чтобы разсеять тайну шифра, и не удалась.

У Джемса Бельбриджа бывали минуты хорошого настроения, когда его легко было разсмешить. Он поглядел на девочку с снисходительным любопытством.

-- Вы, кажется, с голоду ее морите? - сказал он: - на, возьми, купи себе кусок хлеба. - И он подал пэнни Сид, в ту минуту, как та уходила из комнаты. - Помните, - обратился он к матери: - что если и возьму вас с собой, то не желаю навязать себе на шею обоих детей. Эту, что ли, девочку вы оставляете в Лондоне?

Мистрисс Уэстерфильд кротко улыбнулась и ответила: - да, мой милый.