Злой гений.
Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд.
X. Школа.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд. X. Школа. (старая орфография)

X. Школа.

Время тихо движется, когда томительная жизнь проходит в скучном месте.

Год за год чередовался, никем не признанный и не празднуемый, день рождения Сидни Уэстерфильд, в продолжение шестилетней мученической жизни в школе. В этот долгий промежуток времени никаких известий о матери, брате или отчиме не доходило до нея. Она не получала писем и никаких вестей. Без друзей и без всяких надежд в жизни, дочь Родерика Уэстерфильда была - в печальнейшем смысле этого слова - одинока на белом свете.

Стрелка на безобразных старых часах в классе подвигалась к тому часу, когда оканчивались утренния занятия. Томительно ожидая минуты освобождения, ученицы обрадованы были совершенно небывалым в их жизни событием. Служанка дерзко просунула голову в дверь и перебила мисс Унггер, преподававшую школьную мудрость первому классу.

-- Извините, мисс. Пришел какой-то джентльмен!... - но ее перебил грозный голос учительницы:

-- Ведь я, кажется, запретила вам раз навсегда соваться сюда во время класса. Убирайтесь!

Закаленная вечною бранью, которая сыпалась на неё с утра до ночи, служанка храбро выдержала натиск и не лишилась употребления языка.

-- В гостиной дожидается джентльмен.

Мисс Унггер пыталась снова перебить ее.

-- И вот его карточка, - завопила она таким голосом, что покрыла голос своей барыни.

Будучи простой смертной, школьная учительница была доступна проявлениям любопытства. Она вырвала карточку из рук девушки.

"Мистер Герберт Линлей, Моунт-Морвен, Пертшир".

-- Я не знаю этого человека, - объявила мисс Унггер. - Дрянь ты этакая! ты впустила какого-нибудь вора в дом!

-- Это джентльмен, а не вор, - отрезала служанка.

-- Молчи!.. Что он меня спрашивал? - Что, ты не слышишь, что тебе говорят?

-- Вы велели мне молчать. Нет, он вас не спрашивал.

-- Так кого же ему нужно видеть?

-- Это стоит на его карточке.

Мисс Унггер снова поглядела на карточку и увидела (написанные карандашем) следующия слова: - "чтобы видеть мисс С. У".

Содержательница школы тотчас взглянула на мисс Уэстерфильд. Мисс Уэстерфильд встала с своего места.

Ученицы, удивленные таким смелым поступком, уставились на учительницу - своего естественного врага, - на обязанности которой лежало пичкать ил скучными сведениями из ненавистных книг. Мать-природа предназначала ученице быть красавицей и победительницей сердец мужчин всех вкусов и возрастов. Но Сидни Уэстерфильд не даром прожила шесть мучительнейших лет в земном аду, содержимом мисс Унггер под названием школы. Всякая красота, за исключением глаз и волос, устоявших в этой жестокой борьбе, была убита в зародыше жестоким обращением её тетки. Щеки её провалились. Красивые губы были бледны. Жалкое платьишко висело точно на вешалке. Наблюдательных людей, встречавших ее, когда она гуляла с девочками, поражали её темные кроткие глава и терпеливая печаль, выражавшаяся на лице.

-- Какая жалость! - говорили они друг другу: - она была бы хорошенькой девушкой, если бы не казалась такой несчастной и не была бы так худа.

Сраженная дерзостью своей ученицы, которая смела встать с места, прежде чем распущен класс, мисс Унггер, прежде всего, заявила свой авторитет в двух словах: - "Извольте сесть".

-- Я хочу объяснить вам...

-- Позвольте, мисс Унггер, мне объяснить вам...

-- Сидни Уэстерфильд, вы подаете самый дурной пример вашему классу. Я сама поговорю с этим человеком. Извольте сесть!

И без того бледная, Сидни еще более побледнела. Она повиновалась начальнице, к великому удовольствию учениц. Без десяти минут двенадцать, учениц отпускали в рекреационную залу, в ожидании, пока накроют на стол.

Тем временем, мисс Унггер вошла в свою гостиную. Едва кивнув головой, она взглянула на незнакомца сквозь зеленые очки. Но даже и при этих невыгодных для него условиях незнакомец производил впечатление несомненного джентльмена. Служанка не ошиблась в своей оценке. Мистер Герберт Линлей был настолько хорошо воспитан, что мог скрыть всякое внешнее проявление, которое должен был испытывать, очутившись лицом в лицу с страшной особой, вошедшей в комнату.

-- Что вам угодно? - спросила мисс Унггер.

Мужчины, животные, здания - стареются с годами и подчиняются своей тяжелой участи. Но время остается в дураках, если вздумает сказать женщине, что она тоже состарилась. Герберт Линлей сделал поспешное заключение, что "молодая особа", в которой он пришел с визитом, окажется молодой в буквальном смысле этого слова. Когда он и мисс Унггер очутились лицом в лицу, то, если бы дверь не была заперта, он с удовольствием бы ушел.

-- Я взял смелость явиться, - сказал он: - по поводу объявления... Позвольте узнать... - Он замолк и вынул газету из кармана своего пальто: - Я имею честь говорить с той особой, о которой здесь упоминается?

Он развернул газету и указал на объявление.

Глаза мисс Унггер остановились не на указанном месте, а на перчатке, обтягивавшей руку посетителя. Она сидела с таким совершенством, что наводила на мысль, что была сшита по заказу. Он вежливо указал опять на объявление. Мисс Унггер не обращая внимания на газету, уставилась очками в окно и увидела прекрасный экипаж, дожидавшийся у дверей. (Деньги, очевидно, водились в кармане посетителя, Щеголявшого в таких чудных перчатках.) С невозмутимым терпением Линлей указал в третий раз на объявление, и мисс Унггер, наконец, удостоила обратить на него вникание. Она прочитала объявление:

"Молодая особа желает заняться воспитанием маленькой девочки. Будучи неопытной и занимавшись лишь в качестве младшей учительницы в школе, она предлагает себя на испытание, предоставляя своим нанимателям уплатить ей такое жалованье, какого они сочтут ее достойной, если она получит постоянное место. Обратиться письменно в С. У. 14, Дельта-Гарденс, Н. Е.".

-- Какая дерзость! - сказала мисс Унггер.

Мистер Линлей с удивлением взглянул на нее.

-- Повторяю: какая дерзость! - продолжала мисс Унггер.

Мистер Линлей попытался умиротворить эту страшную женщину.

-- Право, это очень глупо с моей стороны, но я боюсь, что не совсем понимаю вас.

-- Одна из моих учительниц напечатала это объявление и дала мой адрес, не посоветовавшись со мной. Понимаете ли вы меня теперь, сэр?

Она опять поглядела на карету, когда назвала его: "сэр".

При всей своей сдержанности, Линлей не мог скрыть удовольствия на своем просветлевшем лице, когда он открыл, что особа, напечатавшая объявление, и особа, пугавшая его, были два разных лица.

-- Поняли ли вы меня теперь? - повторила мисс Унггер.

-- Совершенно, сударыня. Но в то же время - боюсь, - я должен сознаться, что объявление произвело на меня благоприятное впечатление.

-- Не могу понять, почему, - заметила мисс Унггер.

-- А потому, что в этом объявлении есть известного рода искренность и прямота. Особа, предлагающая в нем свои услуги, повидимому, чрезвычайно скромна и внимательна к чужим интересам. Я надеюсь, что вы позволите мне... - Но прежде, нежели он успел договорить: "видеть эту молодую особу", - дверь отворилась: молодая особа вошла в комнату.

Не она ли - автор объявления? Он был уверен, что она, и только потому, что с той минуты, как он взглянул на нее, она его заинтересовала. Сам Линлей удивлялся этому интересу. Ничто в девушке не могло вызвать его восхищения: бледное, жалкое, хотя и юное создание, стоявшее у двери с покорным видом, могло возбудить только жалость. Бедная учительница заставила его вспомнить о счастливой, хорошенькой его жене, дожидавшейся его дома, и о хорошенькой маленькой девочке, его балованной дочке. Он поглядел на Сидни Уэстерфильд с искренних состраданием, которое делало честь им обоим.

-- Как вы смели сюда придти? - спросила мисс Унггер.

-- Я желала узнать, - отвечала она: - не угодно ли этому джентльмену видеть меня, по случаю моего объявления.

-- Ваше объявление? - повторила мисс Унггер: - мисс Уэстерфильд, как смеете вы просить о месте, через газету, без моего позволения?

-- Я дожидалась, прежде чем сообщить вам о том, что я сделала, - будет ли ответ на мое объявление, или нет.

Она говорила так же спокойно, как и перед тем, подчиняясь надменному авторитету директрисы, но с твердостью, замечательной во всякой девушке, а тем более в такой, которая выдавала свою чувствительную натуру. Линлей подошел к ней и сказал ей несколько добрых слов, прежде нежели мисс Унггер успела в третий раз проявить свою власть.

вечером вернуться домой, с курьерским поездом.

Он умолк. Она глядела на него. Поняла ли она его?

Да, она поняла его. Впервые, за все тяжкие годы своей школьной жизни, она увидела взгляд, выражавший симпатию к ней. Несмотря на стоицизм, который должен был выработаться в ней, благодаря материнскому пренебрежению и ежедневному преследованию безжалостной тетки, она не выдержала первого ласкового взгляда от посторонняго человека. Голова её опустилась, она вся задрожала с головы до ног, и несколько слез скатились из глаз на жалкое платье. Она отчаянно пыталась сдержать слезы. - "Извините, сэр, - вот все, что она могла сказать: - я чувствую себя не очень хорошо".

Мисс Унггер хлопнула ее по плечу и сказала, указывая на дверь:

-- Достаточно ли вы чувствуете себя хорошо, чтобы выйти вонь?

-- Боже мой! - сказал он: - чем же она заслужила такое обращение?

Рот мисс Унггер раздвинулся до ушей, а лоб покрылся морщинами.

Говоря по-просту, без затей: - директриса разсмеялась.

таком случае разгорячится, то он может думать, что добрые качества у нея превышают недостатки. Если же, напротив того, она проявит необыкновенную сдержанность, то это - дурной знак, и пусть он это намотает себе на ус.

В настоящем случае, мисс Унггер победила своею сдержанностью Герберта Линлея.

-- Если бы вы были спокойнее, - отвечала она: - то я бы сказала, что не позволю вам превращать мой дом в контору для найма гувернанток. Но так как вы, я вижу, раздражены, то просто напоминаю вам, что ваша карета стоить у дверей.

Он сделал единственное, что ему оставалось, - взял шляпу.

Сидни повернулась, чтобы выйти из комнаты. Он отворил ей дверь: - "Не унывайте! - шепнул он ей, когда она проходила мимо него: - вы услышите обо мне". - Сказав это, он поклонился директрисе. Мисс Унггер знаком остановила его. Он подождал, удивляясь, что такое она собирается сделать. Она позвонила.

В комнате послышался слабый запах мыла. Служанка появилась, вытирая мокрые руки о передник.

-- Проводи!.. Мое почтение!.. - были последния слова мисс Унггер.

Оставляя дом, Линлей сунул золотую монету в руку служанки.

-- Я напишу мисс Уэстерфильд; постарайтесь, чтобы она получила мое письмо.

Его удивила готовность, с которою девушка отвечала ему. Не будучи тщеславным человеком, он не подозревал, какую ценность придавали его подарку его добрые темные глаза, его приветливые манеры и светлая улыбка. Красивый мужчина был осьмым чудом света в школе мисс Унггер.

У первой табачной лавочки он остановил карету, вышел и написал письмо.

"Я буду очень рад, если мне можно будет предложить вам более счастливое существование, нежели то, которое вы ведете теперь. От вас зависит помочь мне в этом. Соблаговолите прислать мне адрес ваших родителей, если они живут в Лондоне, или кого-нибудь из ваших знакомых, с кем бы я мог условиться об испытании вас в качестве гувернантки моей маленькой девочки. Я жду вашего ответа по соседству. Если же что-нибудь помешает вам ответить мне тотчас же, то я прилагаю адрес отеля, в котором остановился, чтобы вы мне могли телеграфировать, прежде нежели я уеду из Лондона".

Мальчик из табачной лавочки, вдохновленный надеждой на полукрону, мигом слетал в школу и вернулся с ответом: "У меня нет ни родных, ни друзей, и мне только-что отказали от моего места в школе. Не имея никаких рекомендаций, я не могу воспользоваться вашим великодушным предложением. Не облегчите ли вы мне моего разочарования позволением увидеть вас, всего лишь на несколько минут, в вашем отеле? Поверьте, сэр, что я не забываю при этом то, к чему меня обязывает уважение к вам и в самой себе. Я прошу позволения объяснить вам, что я не вполне недостойна того участия, которое вы оказали мне. С. У."