Злой гений.
Часть первая.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть первая. Глава V. (старая орфография)

V.

Осенью гости съехались в замок Моунт-Морвен, и м-р и м-с Линлей пригласили всех соседей на большой обед. С обычною внимательностью, м-с Линлей не забыла Сидни, разсылая пригласительные билеты. - За обеденным столом у нас сегодня решительно нет места, - заметила она мужу: - Не лучше ли пригласить мисс Уэстерфильд на вечер вместе с Китти?

-- Пожалуй, - отвечал Линлей, нерешительно.

-- Ты как будто не совсем этим доволен, Герберт?

-- Я думаю...

-- Что ты думаешь?

-- Есть ли платье у мисс Уэстерфильд, которое было бы прилично для вечера?

Жена Линлея поглядела на него, как бы не веря собственным ушам.

-- Подумать, что мужчине пришло это в голову! - вскричала она. - Герберт, ты меня удивляешь!

Линлей смущенно разсмеялся.

-- Не знаю сам, как это мне пришло в голову... может быть, потому, что она каждый день ходит в одном и том же платье. Платье очень миленькое, но (может быть, я ошибаюсь) несколько потасканное.

-- Честное слово, ты внимательнее к мисс Уэстерфильд, чем ко мне! Что бы я ни надела, ты никогда не замечаешь моего костюма.

-- Извини, Катя, я знаю, что ты всегда хорошо одета.

Эта маленькая лесть вернула ему прежнее место в уважении жены.

-- Теперь я скажу тебе о том, что я сделала. Моя портниха шьет платье мисс Уэстерфильд. Я его подарю ей от твоего имени.

-- Ты шутишь?

-- Нисколько. Завтра - день рождения Сидни, и вот мой подарок.

Она раскрыла футляр и вынула из него гладкий золотой браслет. - Это Китти придумала, - сказала она, показав внутри браслета миниатюрный портрет ребенка. Герберт прочитал надпись: "Сидни Уэстерфильд в знак дружбы от Катерины Линлей."

Он молча подал обратно браслет жене. Он казался серьезнее обыкновенного и поцеловал её руку.

Этот день остался памятным для Сидни.

Впервые в жизни она увидела на себе, глядясь в зеркале, хорошенькое платье и золотой браслет на руке. Если принять во внимание, как мужчинам (с одной стороны) и модисткам (с другой) выгодно тщеславие женщин, то нельзя причислить его к числу пороков, а надо признать добродетелью. Каждая, женщина, если захочет быть правдивой, сознается, что чувство удовлетворенного тщеславия было её первым и будет последним удовольствием. Сидни заперла дверь и стала глядеться в зеркало, в профиль, en face, в спину (через плечо), причем глаза её сверкали, а щеки горели от гордости и удивления. Она кланялась невидимым гостям в своем новом платье и грациозно пожимала воображаемые руки, выставляя на показ браслет. Но вдруг, все еще стоя перед зеркалом, она стала серьезна и задумчива. Её мысли остановились на добром и милом м-ре Линлее.

Она с тревогой спрашивала себя, что он подумает о ней, и в эту самую минуту Китти - тоже в новом платье и такая же радостная и довольная, как и её гувернантка - обоими кулаками застучала в дверь, пронзительно возвещая о том, что пора идти в гостиную. Волнение Сидни от мысли встретиться с гостями в гостиной только придавало ей новую прелесть. Застенчиво следуя за своей воспитанницей, вместо того, чтобы вести ее за собой, она была так мила, что дамы, собравшияся в гостиной, прекратили разговоры и уставились на нее. Немногия искренно восхищались хорошенькой гувернанткой Китти; большинство нашло неразумным со стороны м-с Линлей пригласить в дом такую молоденькую и хорошенькую девушку. Когда джентльмены пришли из столовой, Сидни настолько оправилась от смущения, что могла наблюдать за тем, что происходило, и снова подумала о том, как понравится её платье мистеру Линлею.

Мистер Линлей, без сомнения, следил за ней... издали. Он взглянул на нее с любопытством и восхищением, отчего Сидни (которая чувствовала к нему благодарную и безгрешную привязанность) задрожала от удовольствия; он даже выступил вперед, как бы собираясь подойти к ней, но передумал и смешался с гостями. Она видела его разговаривающим с ними то в одной комнате, то в другой. Единственным лицом, на которое он не обращал ровно никакого внимания и даже не глядел - была бедная девушка, которой его одобрение было дороже жизни. Она никогда еще не чувствовала себя такой несчастной в жизни. Ни даже тогда, когда была в школе у тетки!

Одна из дам, мистрисс Мак-Эдвин, которой она особенно понравилась, дотронулась до её руки. - Что с вами, моя милочка? Вы побледнели. Не душно ли вам здесь? - пойдемте в другую комнату.

Сидни искренно поблагодарила даму за её участие. Она извинилась тем, что у нея голова болит, и попросила позволения уйти к себе наверх.

Подходя к дверям, она столкнулась лицом к лицу с м-ром Линлеем. Он только-что отдал несколько приказаний одному из слуг и возвращался в гостиную. Она остановилась, дрожа и вся похолодев. Но в самой глубине своего несчастия почерпнула мужество с ним заговорить.

-- Вы как будто избегаете меня, м-р Линлей, - начала она, обращаясь к нему с церемонной почтительностью. - Я надеюсь... - она колебалась с минуту и с отчаянием взглянула на него... - я надеюсь, что ничем вас не разсердила?

До сих пор он всегда говорил с нею с улыбкой. И она никогда еще не видела его таким серьезным и невнимательным. Глаза его, обегая вокруг комнаты, остановились на м-с Линлей, блестящей, красивой и весело смеявшейся. Почему он глядел на жену с явным смущением на лице? Сидни жалобно повторила свой невинный вопрос:

-- Я надеюсь, что ничем вас не разсердила?

Он все еще как-будто не хотел глядеть на нее - и это тогда, когда она была особенно авантажна! - но отвечал, наконец:

-- Милое дитя мое, вы не можете ничем разсердить меня: мы меня не поняли, и перетолковали мое поведение. Пожалуйста, не думайте, что я переменился к вам или когда-нибудь переменюсь.

Он с ударением произнес последния слова и протянул ей руку для вящшого успокоения.

Но вслед затем он отошел от нея. Сомнения в этом не было: он поспешно отошел, как бы желая отвязаться от нея. Она заметила, что губы его были стиснуты, а брови наморщены: у него был вид человека, принуждающого себя к чему-то для него тяжелому и несносному.

Сидни вышла из комнаты в отчаянии.

печаль, угрызение совести - что-то в нем происходило новое. Судя по веселости м-с Линлей, он не брал жены в поверенные.

В смятении она мешкала пройти в свою комнату и остановилась в конце корридора.

По правую руку, широкая дубовая лестница вела в спальные комнаты, расположенные во втором этаже дома. По левую руку, в открытую дверь видны были каменные ступеньки, которые вели с террасы в сад. Луна ярко освещала цветники и лужайки, и соблазнила ее выйти полюбоваться ими. Ее ожидали мучения безсонной ночи, если она уйдет к себе в комнату. Свежий ночной воздух врывался в дверь; озаренный луною сад как бы манил ее в себе. Любопытных слуг не было видно кругом. Ничей нескромный глаз не мог ее видеть сверху. Сидни взяла с вешалки шляпу и пальто и вышла в сад.