Злой гений.
Часть первая.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть первая. Глава VI. (старая орфография)

VI.

Обед кончился; соседи разъехались, а дамы, гостившия в Моунт-Морвене, разошлись спать.

Идя в свою комнату, мистрисс Прести постучалась в дверь дочери. - Мне надо поговорить с тобой, Катя. Ты уже легла?

-- Нет, мама. Войдите.

В нарядном белом с голубым пеньюаре, миссис Линлей сидела в мягких креслах и размышляла о протекшем вечере. - Это самый удачный из всех наших вечеров, - сказала она матери. - Заметили вы, как была мила мисс Уэстерфильд в своем новом платье?

-- Я пришла поговорить с тобой об этой девушке. Я была лучшого о ней мнения, когда она только-что сюда приехала. Теперь мое мнение изменилось к худшему.

Мистрисс Линлей показала на открытую дверь, которая вела в другую спальню. - Говорите тише, или вы разбудите Китти, - предостерегла она. - Что такое сделала мисс Уэстерфильд, чтобы упасть в вашем мнении?

Осторожная мистрисс Прести просила позволения пока умолчать об этом.

-- Я говорю теперь о той перемене, какая произошла в твоей гувернантке, когда она уходила из гостиной, и которую ты тоже могла заметить. Она о чем-то поговорила с Гербертом и стала после того мрачна, как туча.

Мистрисс Линлей откинулась на подушку кресла и расхохоталась.

-- Мрачна, как туча? Бедная крошка Сидни, какое смешное выражение! Прошу прощенья, мама, не сердитесь.

-- Напротив, душа моя, я приятно удивлена. Твой бедный отец - человек, замечательно умно судивший о многих вещах - был невысокого мнения о твоем уме. Он, повидимому, ошибался; по крайней мере, ты унаследовала от него юмор. Как бы то ни было, я не за этим пришла. Я пришла с хорошею вестью: когда мы пожелаем избавиться от мисс Уэстерфильд...

Негодование мистрисс Линлей выразилось во взгляде, заставившем замолчать её мать. Но мистрисс Прести не легко было смутить, и на её лице появилось выражение невинного удивления, которое на сцене вызвало бы гром рукоплесканий. - Что я такого сказала тебе неприятного? - спросила она. - Право же, моя душа, ты с мужем - самые необыкновенные люди.

-- Неужели вы хотите этим сказать, мама, что говорили Герберту то, что мне сейчас сообщили?

-- Разумеется. Я упомянула об этом Герберту вечером. Он был очень со мной груб. Он сказал: "скажите миссис Мак-Эдвин, чтобы она не совала своего носа, куда не спрашивают, и сами покажите ей в том пример".

Мистрисс Линлей, в свою очередь, с удивлением взглянула на мать, но без всякого желания произвести эффект. - Каким образом сюда припуталась мистрисс Мак-Эдвин?

-- Если ты только дашь мне договорить, Батя, то я с удовольствием объяснюсь. Ты видела, конечно, что мистрисс Мак-Эдвин разговаривала со мной вечером. Мисс Уэстерфильд совсем вскружила голову этой доброй женщине - слабую голову, по признанию всех её друзей. - Первый долг гувернантки (сказала мне эта глупая женщина), - это заслужить расположение своей воспитанницы. Моя гувернантка совсем не съумела заставить детей полюбить себя. У нея гадкий характер; я должна была отказать ей. Поглядите теперь на эту кроткую девушку с вашей внучкой. Признаюсь вам, что я готова плакать, видя, как оне понимают и любят друг друга". - Я передаю чепуху нашей милой приятельницы verbatim (как мы обыкновенно выражались, когда были в парламенте, во времена м-ра Нормана) ради того, что следует дальше. Если бы, по счастливому случаю, мисс Уэстерфильд оказалась без места, то дом мистрисс Мак-Эдвин открыт для нея - во всякое время и на каких угодно условиях. Я обещала переговорить с тобой, и исполняю обещание. Хорошенько подумай об этом; я настоятельно приглашаю тебя подумать об этом.

Добродушная мистрисс Линлей отказалась исполнить это требование.

-- Я, разумеется, не буду думать о том, чего не может быть. Покойной ночи, мамаша.

-- Покойной ночи, Катя. Твой нрав не улучшается с годами. Быть может, у тебя разстроились нервы от утомительного вечера. Постарайся заснуть прежде, нежели Герберт придет из курительной комнаты и разбудит тебя.

Мистрисс Линлей не захотела пропустить этого замечания без протеста.

-- Герберт слишком внимателен, чтобы будить меня, когда приятели задержат его. Для этих случаев, как вы можете сами убедиться, у него есть постель в уборной.

Мистрисс Прести заглянула в уборную.

-- Очень покойная постель, - пробормотала она, но достаточно громко, чтобы дочь могла услышать. - Желала бы я только знать, спит ли Герберт на ней?

По дороге к себе, ей пришлось проходить мимо дверей комнаты Сидни. Она вдруг остановилась. Дверь была не притворена. Обстоятельство само по себе довольно подозрительное.

Молоды или стары лэди, все равно, у них не в обычае оставлять двери своей спальни раскрытыми. Строгое сознание долга заставило м-с Прести прислушаться. Она не услышала дыхания спящого человека. Строгое сознание долга заставило миссис Прести войти в комнату и даже побудило ее подойти на цыпочках в постели. Постель была пуста; и одеяло, и простыни - в том самом виде, в каком их прибрали с утра!

Старая лэди вышла в корридор в таком волнении, что даже похорошела. Она казалась почти молодой, когда мысленно перебирала список пороков и преступлений, в которых может провиниться гувернантка, которая, уйдя спать в одиннадцать часов, еще не лежала в кровати в полночь. По зрелом размышлении, она подумала, что, быть может, мисс Уэстерфильд приготовляет те упражнения, которые задаст на другой день своей ученице. Мистрисс Прести сошла в классную комнату, находившуюся в первом этаже.

Нет. Здесь также никого не было.

Где же была мисс Уэстерфильд?

Можно ли представить себе, что она настолько дерзка, что присоединилась в курящим мужчинам? Даже подумать об этом нелепо.

Тем не менее, минуту спустя, мистрисс Прести стояла у дверей курительной комнаты и прислушивалась. Мужские голоса громко раздавались; они говорили о политике. Она поглядела в замочную скважину; курильщики были одни. Если бы дом не был полон гостей, м-с Прести подняла бы тревогу. Но теперь опасение скандала, который мог невыгодно отозваться на всей семье, принудило ее действовать с осмотрительностью. В тишине собственной спальни, она набрела на мудрое и смелое решение. Отворив свою дверь на несколько дюймов, она поставила стул перед отверстием в такой позиции, чтобы видеть двери комнаты Сидни. Где бы ни была гувернантка, она должна же вернуться в свою комнату прежде, нежели слуги поднимутся на разсвете. Ночная лампа ярко горела в корридоре, и почтенная особа, одушевленная сознанием долга, разумеется, не может подпасть соблазну Морфея. Прежде, нежели, в видах окончательной предосторожности, затушить свечу, м-с Прести подправила свой цвет лица и с решимостью повернулась спиной к ночному чепцу. "Бывают случаи, когда женщина должна сохранить свое достоинство", подумала она, усаживаясь на кресло....

-----

Одному человеку в курительной комнате, казалось, очень надоел разговор о политике. Этот человек был хозяин дома.

спорили. В кратких словах они выразили предмет своего спора так: "которая из ваших политических партий, заслуживает доверия английского народа?" - И с своей стороны Рандаль в коротких словах отвечал: "Та, которая понизит налоги". Эти слова подействовали точно душ холодной воды. В качестве членов парламента, оба политика спорщика были, натурально, безусловно равнодушны к народу или к налогам; они встретили новую идею, высказанную им, безпомощным молчанием. Приятели, слушавшие спор, засмеялись. Старейший из присутствующих поглядел на часы. Через пять минут свечи были погашены и комната опустела.

Линлей ушел последним, отуманенный табаком и шумом. Он был не в своей тарелке весь вечер, и теперь чувствовал себя хуже, чем когда-либо. Промедлив в корридоре, нерешительный и раздраженный (как и Сидни перед тем), он остановился у открытых дверей и залюбовался мирной красотой сада.

Сонный слуга, назначенный дежурить в курительной комнате, спросил: может ли он запереть дверь?