Злой гений.
Часть первая.
Глава XII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть первая. Глава XII. (старая орфография)

XII.

Линлей сделал несколько шагов... и остановился.

Жена, поспешившая-было ему на-встречу, тоже остановилась. Было ли то недоверие, или безразсудный страх, только она не решилась сама подойти к нему.

-- Мне надо тебе сообщить кое-что, Катя, и я боюсь, что разстрою себя.

Его голос дрожал; глаза остановились-было на её лице, но тотчас же отвернулись. Он замолчал.

Он сказал всего лишь несколько банальных слов. Но этого было достаточно. Она прочитала правду в его глазах. Она услышала ее в его голосе, и задрожала с головы до ног. Линлей бросился в ней, боясь, что она упадет. Она немедленно сдержала себя и дала ему знав не подходить. - Не трогайте меня! - сказала она: - вы пришли от мисс Уэстерфильд.

Этот упрек задел его.

-- Сознаюсь, что пришел от мисс Уэстерфильд. Она через меня обращается к вам с просьбою.

-- Я отказываю заранее.

-- Выслушайте сперва.

-- Нет!

-- Выслушайте... в ваших собственных интересах. Она просит позволения оставить наш дом и никогда более в него не возвращаться. Пока она еще невинна...

Жена глядела на него с невыразимым презрением. Он перенес этот взгляд, но не молча.

-- Человек не лжет, Катя, когда сознается в том, в чем я сознаюсь. Мисс Уэстерфильд предлагает единственное искупление, какое в её власти, пока она все еще невинна, так как обидела тебя только в мыслях.

-- Это все?

-- Скажи сама, если думаешь, что тебя может удовлетворить другое.

-- Я бы желала сначала узнать, что значит эта жертва. Ставит ли мисс Уэстерфильд при этом какие-нибудь условия?

-- Она положительно запретила мне ставить какие бы то ни было условия.

-- И собирается уехать куда глаза глядят, без помощи и без друзей?

-- Да.

Даже и под тяжелым ударом, сразившим ее, сказалась благородная натура этой женщины.

Оба замолчали Голос Китти послышался на лестнице, ведущей в картинную галлерею. Девочка спорила с нянькой. Ни отец, ни мать не услышали её.

-- Мисс Уэстерфильд провинилась передо мной только мысленно, - начала мистрисс Линлей. - Можете ли вы подтвердить это честным словом?

-- Честное слово.

Жена его, повидимому, удовлетворилась этим. - Моя гувернантка могла бы обмануть меня, и не обманула. Я должна помнить это. Она оставить наш дом, но не без помощи и не без друзей.

Муж вышел из сдержанной роли, которую принял на себя.

-- Есть ли в свете другая женщина, как ты! - вскричал он.

-- Много других женщин, - отвечала она твердо. - Только вульгарные бабы, чувствуя себя оскорбленными, находят облегчение в взрывах ревности и ожесточенной брани. Вы всегда жили между порядочными женщинами. Вы бы должны были знать, что жена, которая очутилась в моем положении, но уважает себя, ведет себя сдержанно. Я стараюсь не забывать того, чем обязана другим, также как и они обязаны мне.

Она подошла к письменному столу и взяла перо.

Болезненно чувствуя всю унизительность своего положения, Линлей воздержался от громкого заявления своего восхищения её великодушием. Пока он не заслужит прощения, он не имеет права высказывать свое мнение об её поступках. Она перетолковала его молчание. Она поняла его так, что он оценил её великодушие только по отношению к мисс Уэстерфильд, но нисколько не тронут им сам по себе. И бросила перо с первой вспышкой гнева, какая у нея вырвалась.

-- Вы говорили от имени гувернантки, - сказала она. - Но я еще не слышала, что вы скажете от самого себя, сэр. Вы, что ли, соблазнили ее? Вы знали, какую благодарность она чувствовала к вам... и совратили её чувство с пути истинного, и влюбили ее в себя? Жестокий, жестокий, жестокий! Оправдывайтесь, если можете.

Он не отвечал.

-- Неужели вы считаете недостойным себя оправдываться? - страстно вскричала она. - Ваше молчание - оскорбление!

-- Мое молчание выражает сознание моей вины. Она может принять ваше прощение, а я не могу даже на него надеяться.

Что-то в тоне его голоса напомнило ей о прошлых днях, днях безграничной любви и доверия, когда для него не существовало в мире другой женщины, кроме нея. Дорогия воспоминания счастливой супружеской жизни наполнили её сердце нежностью и потушили в слезах гневный блеск глаз. В ней не было больше ни гнева, ни гордости, когда она с ним заговорила.

-- О, друг мой, неужели она лишила меня твоей любви?!

-- Суди сама, Катя, люблю ли я тебя, или нет, если я устоял перед соблазном и во всем тебе признался?

Она подошла ближе к нему. - Могу я тебе верить?

-- Испытай меня.

Она тотчас же поймала его на слове.

-- Когда мисс Уэстерфильд оставит нас, обещай мне не видеться больше с ней.

-- И даже не писать ей.

-- Обещаю.

Она вернулась в письменному столу. - Мне теперь легче, - сказала она: - и я могу быть сострадательной.

Написав несколько слов, она встала и подала ему записку. Он с удивлением прочитал адрес: - Ты пишешь к м-с Мак-Эдвин? - спросил он.

-- Да; она принимает участие в мисс Уэстерфильд; разве ты этого не звал?

-- Припоминаю теперь, - сказал он, - и прочитал следующия строки:

"Рекомендую вам мисс Уэстерфильд как учительницу для детей младшого возраста, доказавшую вполне свои способности, усердие и хороший характер в то время, как была гувернанткой моей дочери. Она оставила место в моем доме вследствие обстоятельств, делающих честь её чувству чести и благодарности".

-- Кажется, я сказала все, что могла, после того, что случилось?

Он только взглянул на нее; молчание его в настоящую минуту было красноречивее всяких слов. Когда она взяла от него обратно записку, в глазах её он прочитал прощение.

Последнее и худшее испытание было еще впереди; она с решимостью приступила к нему.

-- Скажите мисс Уэстерфильд, что я желаю ее видеть.

Когда Герберт выходил из комнаты, жена позвала его.

-- Если встретишь мама, - сказала она, - попроси ее прийти ко мне.

Мистрисс Прести знала характер своей дочери; мистрисс Прести дожидалась, что ее позовут, и дождалась.

Нежно и почтительно обратилась мистрисс Линлей к своей матери.

-- Когда мы виделись в последний раз, я подумала, что вы говорите наобум и зря. Теперь я знаю, что в ваших словах была доля правды. Если вы были резки, то потому, что огорчились за меня. Я прошу вашего прощения; я была неправа.

Раз как-то, когда она сначала разсердила, а затем удивила его, Рандаль Линлей сказал мистрисс Прести: - Однако вы не безсердечная женщина!

Её ответ дочери показал, что он был прав.

-- Ни слова больше, мое дитя, - отвечала она: - я тоже была неправа.

Не успела она произнести это, как Герберт вернулся. За ним следовала Сидни Уэстерфильд.

когда она поглядела на убитую девушку и взяла ее за руку.

Сидни упала на колени. Молча прижала она великодушную руку в губам. Молча мистрисс Линлей подняла ее, взяла рекомендательное письмо со стола и подала ей.

Линлей поглядел на жену, поглядел на гувернантку. Ни та, ни другая не говорили ни слова. Он не мог этого вынести и сказал Сидни:

-- Поблагодарите же м-с Линлей.

-- Я не могу говорить, - отвечала она слабым голосом.

Он обратился к жене.

-- Скажи ей одно доброе слово на прощанье! - молил он.

Она сделала усилие, тщетное усилие, чтобы исполнить его желание. Жест отчаяния ответил за нее, как отвечала Сидни: - "я не могу говорить"!

Верные христианской добродетели, которая требует раскаяния и прощения, эти три лица стояли перед разлукой, победив свое бренное тело и восторжествовав над ним.

Жалея женщин, Линлей решился взять на себя всю тягость прощанья.

-- Могу ли я сказать, Катя, что ты желаешь ей счастия на прощанье?

Мистрисс Линлей пожала ему руку.

Он подошел в Сидни и передал поручение жены. Теперь ему следовало прибавить что-нибудь от себя; но он мог сказать только - и мы знаем с какой горестью - банальное слово "прощайте!" и прибавить не менее банальное: "желаю вам всего хорошого!"

В последнюю минуту девочка вбежала, ища мать.

При виде её, шопот ужаса вырвался у присутствующих. Это невинное сердце! Они все надеялись, что мука разставанья пройдет мимо нея!

Она увидела, что Сидни - в шляпе и пальто.

-- Вы уже одеты для прогулки? - сказала она.

Сидни отвернула лицо, чтобы скрыть слезы; но слишком поздно: Китти увидела, что она плачет.

-- О! моя милочка! неужели вы от нас уезжаете?

Она поглядела на отца и на мать.

-- Она уезжает?

Безмолвное отчаяние на лице Сидни поразило Линлея ужасом. Он передал Китти на руки матери. Жалобный крик ребенка: - Не пускайте ее! не пускайте ее! - провожая гувернантку, раздирал ей сердце.

Сердце Линлея тоже мучительно ныло. Он глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду.

-- Уехала! - пробормотал он: - уехала навсегда!

Мистрисс Прести услыхала его и ответила ему:

-- Она вернется!