Злой гений.
Часть третья.
Глава III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть третья. Глава III. (старая орфография)

III.

Когда мистрисс Прести не ела или не спала, то безусловное молчание было с её стороны делом безпримерным. В настоящую минуту мистрисс Прести не разжимала рта. Мистрисс Линлей ззглянула на нее.

Она сразу увидела перемену в лице матери и спросила, что это значит.

-- Мама, вы как будто чего-то испугались. Что такое в этом письме?

Она нагнулась через стол, чтобы взглянуть поближе на письмо. Мистрисс Прести повернула его адресом вниз, и запечатанный конверт не был вскрыт.

-- Почему вы его не распечатаете? - спросила мистрисс Линлей.

Мистрисс Прести дала странный ответ:

-- Я думала бросить его в огонь.

-- Мое письмо?

-- Да, твое письмо.

-- Дайте мне сначала взглянуть на него.

-- Лучше не гляди, Катя.

Само собой разумеется, что мистрисс Линлей протестовала.

-- Уж конечно я должна прочитать письмо, присланное мне адвокатом. Почему вы прячете от меня адрес? Разве вам знаком почерк?

Она снова взглянула на безмолвствующую мистрисс Прести... и догадалась о правде.

-- Сейчас отдайте мне это письмо; оно от мужа.

Брови мистрисс Прести нахмурились.

-- Возможно ли, - сердито спросила она, - что ты все еще настолько любишь этого человека, чтобы интересоваться тем, что он тебе пишет?

Мистрисс Линлей протянула руку за письмом. Её благоразумная мамаша попыталась вразумить ее.

-- Если ты решительно хочешь прочитать это письмо, то сделай мне одну уступку. Позволь мне прочитать тебе его вслух.

-- Хорошо; если вы обещаетесь ничего не пропускать.

Мистрисс Прести обещала, но с тайным намерением не сдержать обещания.

После первых двух слов, она умолкла и стала протирать очки. Неужели собственные глаза ее обманывают? Неужели же Герберт Линлей смеет писать её дочери - после того, как нанес ей самую жестокую обиду, какую только может нанести муж жене: "Дорогая Катя!"?.. Да; так точно: эти слова стояли в письме, и она снова надела очки. В своем ли он уме? или же был пьян, когда писал это письмо?

Мистрисс Линлей ждала с озабоченным видом и не выказывала признаков нетерпения или удивления; как оказалось из её слов, она думала в настоящую минуту не о письме, написанном ей Гербертом, но о том, которое ей прислал Рандаль.

-- Я хочу перечитать его.

И после этого краткого заявления она перечитала те строчки из его письма, которые в первую минуту показались ей оскорбительными.

Мистрисс Прести попыталась узнать, что происходит в уме её дочери: - После того, как муж написал тебе, ты, кажется, находишь нужным взвесить слова Рандаля?

Но, не спуская глаз с письма Рандаля, дочь отвечала ей:

-- Почему вы не читаете?

"Я надеюсь и думаю, что вы простите меня за то, что я осмеливаюсь вам писать, принимая во внимание повод, по которому я вам пишу. Я хочу поговорить с вами о нашем ребенке. Хотя я заслужил худшее ваше мнение, но надеюсь, что вы не будете отрицать, что даже ваша любовь к нашей маленькой Китти не была преданнее моей. Как я ни скверен, а сердце мое не закрылось для нашего ребенка. Я не могу вынести разлуки с моею дочерью".

Мистрисс Линлей встала с кресла. Смутные надежды на будущее и на примирение, о котором писал ей деверь, разсеялись моментально. Она ясно увидела, что следует далее.

-- Читайте быстрее, - заметила она, - или передайте письмо мне.

Мистрисс Прести продолжала:

"Я совсем не желаю огорчать вас излишними намеками на мои отцовския права. Мое единственное желание - войти с вами в соглашение, которое было бы так же справедливо относительно вас, как и меня.

"Я предлагаю, чтобы Китти жила полгода с отцом, а полгода с матерью. Если и можно что-либо на это возразить, то, признаюсь, я не вижу ни одного основательного довода".

Мистрисс Линлей не могла долее молчать.

-- Неужели он не видит разницы между своим положением и моим? Какое утешение, ради самого неба, какое утешение останется мне на весь остаток моих дней, кроме моей дочери? И он грозится разлучать нас ежегодно на шесть месяцев! И хвастается, что поступает вполне справедливо! Есть ли стыд у мужчин!

При обыкновенных обстоятельствах мать постаралась бы ее утешить. Но она успела перевернуть страницу, пока дочь говорила, и то, что она прочитала, произвело на нее удивительное действие. Она смяла письмо в руке и бросила его в камин. Оно упало на решетку камина, и с поразительной для её возраста быстротой она побежала в камину, чтобы толкнуть письмо в огонь. Но более молодая и проворная мистрисс Линлей раньше её подбежала к камину и выхватила письмо.

-- В нем есть еще что-то, и вы боитесь, как бы я это не узнала! - вскричала она.

Но в письме была еще всего одна следующая фраза: - "Если ваша материнская заботливость будет встревожена мыслью о разлуке с дочерью, то позвольте вам напомнить, что она будет на попечении женщины, которая будет беречь ее как зеницу ока. Вы помните, конечно, как любила мисс Уэстерфильд Китти, и поверите мне, если я вам скажу, что она по прежнему к ней привязана".

-- Я старалась скрыть это от тебя, - заметила мистрисс Прести.

Мистрисс Линлей взглянула на мать с странной, неестественной улыбкой.

-- Я бы ни за что не хотела, чтобы вы скрыли от меня эти строки. Самая жестокая из разлук предлагается мне, и думают, что я тем охотнее за нее соглашусь, что любовница моего мужа любит моего ребенка!

Опытный материнский инстинкт, - не разум, - подсказал мистрисс Прести, что нужно делать. Она подвела дочь к открытому окну и подозвала Китти. Девочка, все еще удившая рыбу, положила удочку. Мистрисс Линлей увидела, что она бежит в дому. Это произвело такое действие, как ничто иное. Оскорбленная жена сдержала себя ради дочери. Мистрисс Прести повела ее в сад на-встречу к Китти и подождала, пока оне сошлись, а затем вернулась в столовую.

Письмо Герберта Линлея валялось на полу, и осторожная теща подняла его с полу. Теперь оно уже не могло больше причинить вреда, а могло со временем пригодиться. "Или я очень ошибаюсь, - подумала мистрисс Прести, - или мы скоро опять получим весть от адвоката". Она заперла письмо под замок и стала ломать голову над тем, как поступит теперь её дочь.

М-с Линлей села за письменный стол, написала буквально одну строчку; подписала ее, не колеблясь ни одной секунды, и свернула записку. Прежде нежели она положила ее в конверт, мистрисс Прести обратилась в ней с характеристичным требованием.

Мистрисс Линлей протянула ей листов бумаги. На нем стояла одна только строчка с следующими словами: "Я самым положительным образом отказываюсь разстаться с моею дочерью. Катерина Линлей".

-- Подумала ли ты о том, что будет, если он получит этот отказ? - спросила мистрисс Прести.

-- Нет, мама.

-- Почему бы тебе не посоветоваться с Рандалем?

-- Позволь мне взять это на себя.

-- Нет, благодарю.

-- После того, что Рандаль написал мне, я не придаю больше никакого значения его мнению.

После этого мистрисс Прести решила ждать ответа от Герберта Линлея и предоставить событиям идти своим ходом. Картина, которую она видела из окна (ходя взад и вперед по комнате), представляла мало материала для соображений о том, чего следует ожидать в будущем. Китти вернулась в своей удочке; а мать Китти медленно прохаживалась по пристани, погруженная в глубокую думу. Может быть, она соображала о том, что могло случиться, и призывала на помощь силу воли, которую редко проявляла в обыденной жизни.