Злой гений.
Часть четвертая.
Глава I.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть четвертая. Глава I. (старая орфография)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

I.

Зима наступала и прошла: весна близилась к концу, а Лондон все еще страдал от сурового постоянства восточных ветров. Хотя менее чем через неделю лето должно было вступить в свои права, вместе с июнем месяцем, м-р Саррацин был рад, что в его конторе пылал камин, когда он пришел туда, чтобы прочитать дневную корреспонденцию.

Письма вообще касались исключительно юридических вопросов. Только два письма составляли исключение из общого правила. Одно было подписано рукой м-с Линлей и пришло из Ганновера. Мать Китти успешно перебралась через озеро; она с девочкой так же благополучно переплыла Немецкое море. В одном отношении письмо её было замечательно. Хотя оно было написано дамой, но было достаточно коротко, чтобы его можно было прочитать в одну минуту:

"Дорогой м-р Саррацин!

"Спешу написать вам несколько слов, чтобы успеть сегодня же вечером отправить мое письмо. Наш превосходный курьер убедился, что опасность погони миновалась. Негодяи до такой степени попали в просак, что уже вернулись в Англию, чтобы сторожить нас в Фольвстоне и Дувре. Завтра утром мы повидаем этот прелестный город - о, как неохотно! - и едем в Берлин, чтобы там сесть на пароход, который отходит в Гуль. Я еще напишу вам с дороги. С благодарностью преданная вам

Мистер Саррацин спрятал это письмо в отдельный ящик и улыбнулся в то время, как запирал его. - Желал бы я знать, решилась ли она, наконец? - спросил он самого себя. - Еслибы не курьер, я бы не был за нее спокоен, даже теперь.

Другое письмо приятно удивило его. В нем возвещалось, что писавший его только-что вернулся из Соединенных Штатов и приглашает мистера Саррицана на обед сегодня вечером; оно было подписано: "Рандаль Линлей". Во мнении мистера Саррацина Рандаль всегда занимал более высокое место, нежели его брат. Юрист знал мистрисс Линлей еще девушкой и считал, что она умнее поступила бы, выйдя замуж за младшого брата, а не за старшого. Его знакомство с Рандалем скоро перешло в дружбу. Но с Гербертом у него знакомство ни на шаг не подвигалось вперед к более дружескому сближению. Они оставались хорошими знакомыми - и только.

В семь часов вечера оба приятеля сидели за маленьким столиком в отдельной комнате гостинницы и осыпали друг друга градом вопросов, отвечать на которые им ничто не могло помешать, кроме обеда, который был так необыкновенно хорош, что заслуживал внимания от первого блюда до последняго.

Рандаль первый заговорил.

-- Прежде, нежели говорить о чем-нибудь другом, - сказал он, - сообщите мне все, что знаете о Катерине и её ребенке. Где они находятся?

-- Возвращаются в Англию из Германии, где провели некоторое время.

-- И старуха с ними?

-- Мистрисс Прести гостила все это время у друзей в Лондоне.

-- Как! разве оне разстались? Чтож, поссорились что-ли?

-- Нисколько; разстались друзьями в строгом смысле этого слова. О! Рандаль, что вы делаете? Не кладите перцу в этот превосходный суп. Он почти так же хорош, как gras double в парижском Café Anglais.

-- Вы правы; я это сделал в разсеянности. Но меня безпокоит мысль о Катерине. Почему она уехала заграницу?

-- Разве вы ничего о ней не знаете?

-- Ничего не слыхал уже полгода, или даже более. Я нечаянно разсердил ее, написав слишком благоприятное для Герберта письмо. Мистрисс Прести отвечала мне на мое письмо и просила не писать больше Кате. Как-то не похоже на нее так долго сердиться.

-- Выкиньте эту мысль из головы, - отвечал внушительно адвокат. - Поймите её молчание как следует: страшные заботы осаждают ее с тех пор, как вы уехали в Америку.

-- Вполне и безусловно виноват... говоря правду. Неужели вы не догадываетесь, в чем дело?

-- Неужели дело идет о ребенке? Неужели Герберт отнял Китти у мастери?

-- Пока я - адвокат её матери, мой друг, брату вашему это не удастся. Пью за ваше возвращение в Англию, мой друг! Хороший херес, только немного резок на мой вкус. Нет, не будем пока говорить о семейных неприятностях. Мы успеем обтолковать их после обеда. Зачем вы ездили в Америку? надеюсь не затем, чтобы читать публичные лекции?

-- Я отлично проводил время среди гостеприимнейших людей в мире.

Мистер Саррацин покачал головой. У него на руках как раз был процесс о незаконной перепечатке чужого литературного произведения.

-- Жалкий народ! - произнес он.

-- Почему?

-- Потому что их правительство забывает, в чем состоят честь нации.

-- Как так?

-- Да так. Честь нации, которая признает права собственности на произведения ума и искусства у своих собственных граждан, несомненно обязана оказывать такое же покровительство произведениям других граждан.

-- Народ в этом не виноват.

-- Разумеется, нет. Я уже сказал, что виновато правительство. Теперь займемся этой рыбой.

Рандаль последовал совету приятеля. - Хороший соус, не правда ли? - спросил он.

Эпикуреец нашел нужным протестовать. - Хороший? - повторил он. - Друг мой, это просто совершенство. Я не хочу срамить английскую кухню. Но подумайте о растопленном масле, и скажите, кто, кроме иностранца (я не люблю иностранцев, но в этом должен отдать им справедливость), мог сочинить этот белый соус на вине? - Итак, у вас не было особенных причин съездить в Америку?

-- Напротив того, у меня были как раз особые причины. Припомните, какую жизнь я привык вести, когда жил в Шотландии, и подумайте, во что превратилась моя жизнь теперь? Ни замка, ни образцовой фермы для надзора, ни приятных шотландских соседей; я не могу бывать у брата, пока он ведет свой теперешний образ жизни. Я оскорбил бы чувства Кати. Я лишился милой маленькой Китти. Я не должен, к сожалению, заработывать свой хлеб. Я не интересуюсь политикой. Я с удовольствием ем дичь, но не нахожу никакого удовольствия охотиться за ней. Что же мне оставалось делать, как не переменить образ жизни и не отправиться бродить по свету?.. Что с вами? Я, кажется, перцу не брал на этот раз?

Французская сторона в характере мистера Саррацина опять взяла верх. Он с негодованием указал на чудно приготовленную птицу на тарелке у своего приятеля.

-- Что это значит, что вы выбрасываете трюфели и откладываете в сторону?

-- Да то, что я не люблю трюфелей, - ответил Рандаль.

-- Рандаль, наступит время, когда вы в этом раскаетесь, - торжественно сказал он: - а пока мне же лучше.

-- Я думаю, что они показались бы мне еще вкуснее, еслиб я их съел, закрыв глаза, - заметил он, наконец, - но вы бы подумали, что я сплю.

После этого к нему вернулась английская национальность и не покидала его до самого дессерта. Тут француз опять выглянул наружу. Он стал настаивать на том, чтобы повара поздравили и поблагодарили от его имени.