| Автор: | Коллинз У. У., год: 1866 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть четвертая. Глава VIII. (старая орфография)
VIII.
Некоторое время никто не тревожил Катю с матерью.
Мистрисс Прести прочитала и разорвала письмо лэди Мейри и мистрисс Рамсей с искренним презрением к их авторам и сказала, что подаст благой совет дочери, когда та достаточно успокоится, чтобы его выслушать.
-- Глаза твои и лицо пришли в порядок после слез, но расположение духэ все еще не наладилось. В чем дело? что тебя еще разстроивает?
-- Мне жаль бедную Китти.
-- Душа моя, Китти совсем не нуждается в сожалении. Она катается на любимом осле, которого каждый день кормит. Да, да, тебе нечего мне указывать на то, что ты в фальшивом положении, и никто не станет отрицать, что безсовестно давать об этом чувствовать ребенку. А теперь выслушай меня. Собственно говоря, эти две завистливые женщины оказали тебе услугу. Оне в время показали тебе, как тебе следует оберегать себя на будущее время. Обмани низкий свет, Катя, как он того заслуживает. Огради себя так, чтобы подобные оскорбления стали на будущее время невозможны.
С энергией убеждения мистрисс Прести, при этих последних словах, даже ударила кулаком по столу и закончила смелым предложением:
-- Будь вдовой!
Слова, казалось, не хитрые, но Катя никак не могла их уразуметь.
-- Не сомневайся, - продолжала мать - и сделай, что я тебе говорю. Подумай о Китти, если не о себе. Через несколько лет она будет молодой девушкой. Она может найти жениха во всех отношениях для нас желательного; но представь себе, что он из религиозного семейства, и представь, что он узнает о твоем разводе и о том, что сказал судья. Что тогда будет, как ты думаешь?
-- Неужели вы говорите серьезно? неужели вы серьезно советуете мне это? Не говоря уже об обмане, но ведь Китти, вы знаете, будет приставать с вопросами. Неужели вы думаете, что я могу сказать ей, что её отец умер? Сказать ложь - и такую жестокую ложь!
-- Глупости! - сказала мистрисс Прести.
-- Глупости? - повторила с негодованием её дочь.
-- Чистейшия глупости, - настаивала мать. - Разве твое положение не принуждает тебя и теперь ко лжи? Когда ребенок спрашивает, почему отец и гувернантка уехали от нас, разве ты не должна выдумывать разные предлоги, которые все лживы? Если человек, который был когда-то твоим мужем, не все равно, что умер для тебя, то я бы желала знать, какой смысл в твоем разводе? Бедная моя, да как же ты думаешь жить! Сколько тысяч людей прочитали газетный отчет о процессе? Сколько сотен людей, интересующихся красивой женщиной, как ты, будут удивляться, почему они не видят мистера Нормана! Что? ты поедешь опять заграницу? Уезжай, куда хочешь, - ты везде будешь замечена и везде найдешь себе врагов, в лице некрасивых женщин, завидующих твоей красоте. Решись растоптать злобу в зародыше! Это лишь вопрос времени. Рано или поздно, ты вынуждена будешь к этому исходу; ты будешь вдовой. Вот опять слуга; что еще нужно?
Слуга доложил:
-- Капитан Бенедек.
Мистрисс Прести была ближе к дверям, нежели её дочь, и ее раньше заметил капитан. Он обратился в ней со словами:
-- Пожалуйста, извините, что я вас все безпокою...
Мистрисс Прести была неравнодушна в красивым мужчинам, хотя бы они были и пожилые люди. Выражаясь языком законодателей, "магическая перемена" совершилась в ней; она стала необыкновенно весела и любезна.
-- О! капитан Бенедек, вам не следует извиняться за то, что вы пришли на свою собственную квартиру!
-- Хозяйка гостинницы сказала мне, что я так несчастлив, что опоздал, и не увижу мистера Рандаля Линлея, но что он оставил для меня поручение. Иначе я бы не решился...
Мистрисс Прести опять перебила его. Права капитана на его квартиру были таким принципом, с которого ее нельзя было сдвинуть. Она выдвинула вперед все те улыбки и взгляды, которыми покорила сердца мистера Нормана и мистера Прести.
-- Не церемоньтесь, прошу и умоляю. Вы здесь дома! пожалуйста, садитесь!
Катя выступила вперед; пора было остановить мать, если только вообще это было возможно. Сама Катя была ровно настолько смущена, чтобы раскраснеться и похорошеть. Красота её положительно сразила капитана, как скоро он взглянул ей в лицо. Обычное спокойствие благовоспитанного человека изменило ему; он смущенно поклонился и не нашелся, что сказать. Мистрисс Прести воспользовалась этим и отрекомендовала их друг другу:
-- Моя дочь, мистрисс Норман, капитан Бенедек.
Сожалея о нем, под впечатлением мысли, что он застенчивый человек, Катя постаралась успокоить его.
-- Право, я очень рада случаю поблагодарить вас, - сказала она, знаком приглашая его садиться. - Чудный здешний воздух вылечил меня, и я вам этим обязана.
К капитану вернулось самообладание. Его благодарили за то, что, по его скромному мнению, не заслуживало никакой благодарности.
-- Вы понятия не имеете, - отвечал он, - какие эгоистичные цели руководили мной. Когда я поселился в этой гостиннице, то меня буквально выжил с моей яхты приятель, плававший вместе со мной.
Мистрисс Прести сильно заинтересовалась.
-- Боже мой, что же он делал?
Капитан Бенедек серьезно отвечал:
-- Он храпел!
Катя улыбнулась. Мистрисс Прести расхохоталась, а капитан серьезно продолжал, глядя на Катю:
-- Это совсем не смешно; моя яхта маленькая. Целых две ночи сряду ужасная носовая музыка моего приятеля не давала мне спать. Когда я будил его и говорил: - не храпите! - он извинялся самым искреннейшим образом и снова храпел. На третий день я бросил якорь в здешней бухте, разсчитывая проспать ночь на берегу. Особа, нанимавшая эти комнаты, не поладила насчет цены с хозяйкой, и комнаты достались мне. Я послал записку на яхту и отлично выспался. На следующее утро мой рулевой пришел мне сказать, что ночью было, как он выразился, "маленькое волнение". Храп моего приятеля превратился в морскую болезнь и он оставил яхту, как только разсвело, и уехал домой по железной дороге. В тот день, когда вы приехали, моя каюта освободилась, и я могу только по совести поблагодарить вас за то, что вы развязали меня с этими комнатами. Вы долго еще здесь останетесь, мистрисс Норман?
Она отвечала, что оне уезжают с следующим поездом в Лондон. Видя, что карточка Рандаля лежит на столе незамеченной, она подала ее капитану.
-- Что, мистер Линлей вам давно знаком? - спросил он, беря карточку.
Мистрисс Прести поспешила ответить положительно за свою дочь. Ясно было, что Рандаль воздержался от объяснений истинного положения дела. Но будет ли он так же молчалив и тогда, когда капитан заговорит о своем визите к мистрисс Норман, когда оба приятеля снова сойдутся вместе? Мистрисс Прести могла бы быть покойна на этот счет, если бы правильно понимала характер Рандаля и его мотивы. То же болезненное чувство фамильного позора, которое заставило его скрыть от капитана Бенедека незаконную связь брата с Сидни Уэстерфильд, заставило его умолчать и о своем прежнем отношении, как деверя, к разведенной жене брата. Перемена имени до сих пор обезпечивала ее от открытия со стороны капитана её истории и, по всей вероятности, будет обезпечивать и дальше. Добрый Бенедек находился в открытом море, когда дан был развод и газеты печатали о судебных прениях. Он редко ездил в свой клуб и никогда не водился с лицами того и другого пола, для которых сплетни составляют главную прелесть жизни. Не ведая об этих обстоятельствах и припоминая о том, что случилось сегодня, мистрисс Прести глядела на него с некоторой тревогой насчет дочери, пока он читал записку Рандаля. Но она ничего не увидела особенного. Красивое лицо его выражало спокойную грусть, и он вздохнул, положив карточку в карман.
Наступило молчание. Капитан Бенедек думал о только-что прочитанном. Катя и её мать с интересом, обусловленным совсем различными мотивами, глядели на него. Свидание, начавшееся так непринужденно и весело, рисковало обратиться в формальное и несносное, как вдруг на сцене появилось новое лицо.
-- Мама! осел не только скакал, но брыкался, и я свалилась с седла. О! я не ушиблась! - закричала она, видя безпокойство на лице матери. - Падать - такое странное ощущение. Кажется, что не вы приближаетесь к земле, а земля к вам приближается и говорит: - бум!
Она успела выпалить все это прежде, нежели заметила незнакомого джентльмена в комнате.
Улыбка, осветившая лицо капитана, когда Китти отворила дверь, показывала человека, который любит детей.
-- Это ваша дочка, мистрисс Норман? - спросил он.
-- Да.
Обыкновенный вопрос и обыкновенный ответ. Ничего такого не было ни в том, ни в другом, что могло бы отметить их в то время, а между тем впоследствии оказалось, что они были настолько важны, чтобы дать жизни мистрисс Норман иное направление.
Тем временем Китти шепталась с матерью. Она спрашивала, как зовут незнакомого джентльмена. Капитан услышал ее.
-- Моя фамилия - Бенедек; вы приедете ко мне в гости?
Китти слышала раньше это имя в связи с яхтой. Как и все дети, она сразу узнавала, кто любит детей.
-- Если бы вы не уезжали в Лондон, моя душа, я бы попросил вашу маму позволить мне покатать вас. Быть может, в другой раз мне это и удастся.
Ответь капитана восхитил Китти.
-- О, да, завтра или после-завтра! - предложила она. - Вы знаете, где найти меня в Лондоне? Мама, где я живу, когда я в Лондоне?
Но прежде, нежели мать успела ответить, ей уже пришла в голову новая мысль. - Не говорите; я сама узнаю. Наш адрес на маминых сундуках, а они стоят в корридоре.
Она собиралась спросить: женат ли он и есть ли у него дети, когда Китти вернулась и объявила, что их адрес: Отель Букса, в Сайденгейме.
-- Мама записывает адресы, чтобы не забыть их. Не запишете ли и вы?
Капитан вынул из кармана записную книжку и шутливо спросил мистрисс Норман: - Могу я последовать вашему примеру?
Та не только поощрила шутку, но с благодарностью, думая о его доброте, прибавила:
В эту минуту пунктуальная мистрисс Прести взглянула на часы и напомнила дочери, что железные дороги не ждут пассажиров. Катерина встала и подала руку капитану на прощанье. Китти пошла дальше и поцеловала капитана, шепнув ему: - Помните, что в Лондоне есть река; не забудьте захватить с собой свою лодку.
Капитан Бенедек проводил их до дверей, втайне жалея, что не может проводить мистрисс Норман до станции и уехать с тем же поездом.
Мистрисс Прести не пыталась больше заявлять о своем существовании. Там, где были замешаны её фамильные интересы, эта старая дама способна была (по самому ничтожному поводу) заглядывать далеко вперед. Она и теперь заглядывала в будущее. Общественное положение капитана было такое, какого нельзя лучше пожелать; он, очевидно, был богат; он восхищался Катериной и её ребенком. Если бы только оказалось, что он холостой человек, то пророческая душа мистрисс Прести не медленно усмотрела бы блестящее будущее. Капитан Бенедек стал прощаться.
-- Подождите, - попросила эта любезнейшая из женщин: - мой багаж готов уже два часа тому назад. Сядьте и побудьте еще немного. Вам, кажется, очень понравилась моя внучка?
-- Ах, мой дорогой сэр, не все то золото, что блестит! - заметила мистрисс Прести. - Эта пословица первоначально наверное применялась специально к детям. Могу я задать вам один вопрос? Вы, вероятно, не женаты?
Капитан как будто удивился.
-- Нет, не женат, вы угадали.
Впоследствии мистрисс Прести уверяла, что готова была расцеловать его за то, что он холостой. Он невинно помешал этому, задав ей вопрос:
Мистрисс Прести скромно сослалась на свою опытность.
-- Вы бы так не любили чужих детей, если бы были женаты. Ну, да ваше время еще не ушло. Успеете еще жениться.
Он печально ответил на это:
-- Мое время ушло. Случай мне ни разу не благоприятствовал, как другим людям.
-- Что, мистер Норман с вами? - спросил капитан.
Серьезные последствия могут быть вызваны тоном, каким задается вопрос. На секунду, но только на секунду, мистрисс Прести колебалась. Затем (в интересах дочери, разумеется) поставила Катерину в положение вдовы, самым добросовестным образом, честно высказав правду.
-- Никакого м-ра Нормана нет, - объявила она.
-- Ваша дочь вдова! - воскликнул капитан, который не в силах был скрыть своего восторга.
Чем, в самом деле! Если "никакого м-ра Нормана нет" означает, что мистер Норман умер (а что бы это могло означать иное?) и если красавица, мать Китти, - честная женщина, то её социальное положение вне всякого сомнения. Капитан Бенедек устыдился собственной порывистости. Но прежде нежели он успел что-нибудь ответить, злополучный корридорный (ему, кажется, суждено было сегодня постоянно являться некстати), снова появился.
-- Прошу извинить, сударывя: лэди и джентльмен, нанявшие эти комнаты, только-что приехали.
Мистрисс Прести поспешно встала и радушно пожала руку капитану. Оглядевшись, она взяла со стола расписание поездов и свое шитье. Не забыла ли она еще что-нибудь? Нет, ничего не видать. Мистрисс Прести перешла через корридор в спальню дочери, чтобы поторопить укладку вещей. Капитан Бенедек сошел с лестницы и вернулся на яхту.
В сенях гостинницы, он прошел мимо дамы и джентльмена и... само собой разумеется, заметил даму. Она была небольшого роста и брюнетка, и была бы хорошенькая, если бы не казалась больной и несчастной. Что бы он сказал, если бы знал, что эти два незнакомых ему субъекта были брат Рандаля Линдея и дочь Родерика Уэстерфильда?