Злой гений.
Часть пятая и последняя.
Глава XVIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Часть пятая и последняя. Глава XVIII. (старая орфография)

XVIII.

Два дня спустя после того, как они оставили гостинницу в Сайденгеме, Катерина и её маленькая семья поселились в небольшом коттедже в Брайтуотере.

Мистрисс Прести заметила, что Катерина особенно грустна и озабочена, и на её вопрос, что ее так особенно тревожат, отвечала, что она не знает, как ей выйти из ложного положения относительно маленькой Китти, созданного той ложью, какую ей сказали о смерти отца. Теперь отец желает видеться с дочерью, а она не может ему этого запретить, но... как же ей теперь быть?

-- Предоставь мне, - успокоила мистрисс Прести. - У меня в руках средство выйти из затруднения.

И она указала на книгу, которую держала в руках, - книгу, трактовавшую о кораблекрушениях.

Катерина вопросительно взглянула на нее.

-- Ты не понимаешь? Впрочем я забыла, что ты не наследовала от меня живости воображения. Годы не ослабили во мне этой способности, которая приводила в такое изумление твоего бедного отца. Он постоянно дивился, почему я не пишу романов. Мистер Прести также высоко ценил мой ум, но с другой точки зрения. "Пожалуйста, душа моя, - говаривал он, - не лишай себя того высокого отличия, какое у тебя есть: ты теперь одна из самых замечательных женщин в Англии: ты не написала ни одного романа". - Извини меня, я вдалась в исторические анекдоты и отвлеклась от дела. Предположим, что я прочитала историю о кораблекрушении и о том, что пассажиры, считавшиеся утонувшими, вдруг вернулись в свои семьи, и как те обрадовались... Как ты думаешь: может это облегчить нам нашу задачу?

Катерина так ухватилась за эту мысль, что захотела немедленно испробовать ее на деле.

Послали за Китти, и та появилась с удочкой на плече.

-- Я иду удить рыбу, - объявила она, - и принесу вам ее на обед.

Мистрисс Прести остановила Катерину за руку в тот самый момент, как та собиралась предложить дочке почитать лучше историю о кораблекрушении.

-- Оставь, - прошептала она: - у нея теперь не то на уме, и она будет невнимательна. Пусть ее сначала позабавится. Когда ей надоест возиться с удочкой, она рада будет всякому новому развлечению.

Китти, в сопровождении верной Сусанны, отправилась к реке и закинула удочку.

Удить рыбу на солнце могло бы быть само по себе уроком терпения, и Сусанна могла бы полюбоваться терпением барышни, еслибы не заснула. Но рыба не клевала, и Китти, в конце концов, потеряла терпение. Она положила удочку на берег и стала искать новой забавы. Собирая цветы, она очутилась у калитки какого-то огорода, загораживавшого путь, а возле калитки стояла простая скамейка. По правую руку у нея был деревянный мост, перекинутый через реку в этом месте и служивший средством сообщения для слуг и торговцев между коттеджем и селением, видневшимся по ту сторону реки в миле разстояния.

Девочка устала и ей было жарко. Она села на скамейку и принялась связывать букет для своей матери. Среди этого занятия она вдруг услышала голос, звавший ее. Она оглянулась и увидела какого-то джентльмена, переходившого через мост. Он спрашивал у нея, как пройти в брайтуотерский коттедж.

Что-то к голосе его поразило ее, и она побежала ему на встречу. Когда они близко сошлись, глаза господина засверкали, щеки вспыхнули и он весело закричал: - Ах! вот и она сама!

Но тотчас же побледнел и смолк, видя, что девочка смотрит на него с невинным любопытством. Он поразил Китти не тем, что казался разстроенным и огорченным, но потому что она нашла, что он похож - ах, как похож, хотя гораздо худее, бледнее и старше - на её покойного отца!

-- Вот коттедж, Сэр, - тихо сказала она.

Печальные глаза его не отрывались от нея. и однако казалось, что она чем-то разочаровала его. Дитя решилось спросить:

-- Вы меня знаете, сэр?

Он отвечал печальнейшим голосом, какой когда-либо слышала Китти.

-- Милое дитя мое, почему вы думаете, что я вас знаю?

Она не знала, что сказать, боясь огорчить его. И только промолвила:

Он вздрогнул, точно испугался, и взял ее за руку. В такой жаркий день пальцы его были холодны как лед. Он отвел ее назад к скамейке, на которой она перед тем сидела.

-- Я устал, моя душа, - сказал он. - Посидим немного.

И в самом деле, он, казалось, очень устал; он просто с трудом волочил ноги. Китти было его очень жаль.

-- Я боюсь, что вы больны, - сказала она, усаживаясь с ним рядом на скамейке.

-- Нет; не болен, но только устал и боюсь, не напугал ли я вас.

Он держал её ручку в своей и гладил время от времени.

-- Моя милочка, почему вы назвали своего папу "бедным", когда сейчас о нем заговорили?

-- Потому что мой папа умер, сэр.

Он отвернулся и прижал обе руки в груди, как бы стараясь подавить сильную боль. Наконец справился с собой и спросил, кто ей сказал, что её папа умер?

-- Бабушка.

-- Да; она сказала, что папа утонул в море.

Он сказал сквозь зубы: - Не мать сказала это, слава Богу, не мать! что он хотел этим сказать?

Китти глядела на него во все глаза и удивлялась. Он обнял ее.

-- Сядь ко мне ближе, - сказал он, - не бойся меня, моя милочка.

-- Папа, верно, целовал тебя; ты говоришь, что я похож на твоего папу;, можно мне поцеловать тебя?

Она положила свои ручки к нему на плечи и приблизила свое личико к его лицу. В ту минуту, как он поцеловал ее, она узнала его. Сердце у нея сильно забилось от восторга; она закричала: - Так меня папа целовал! О! вы мой папа вы мой папа! вы не утонули в море.

Она охватила рученками его шею. точно боялась отпустить его от себя.

-- Милый папа! бедный папа!

-- Моя дорогая девочка! моя милая, милая Китти!

-- Пойдем, - сказала Китти, - к маме; она будет так же рада, как и я!

-- О! папа! неужели вы хотите огорчить меня в первый раз в жизни?

Смеясь, напевая и танцуя вокруг него, Китти подвела его к окну, выходившему из гостиной в сад. Кто-то затворил его изнутри. Мать её услышала стук, мать подошла к окну и... выбежала им на-встречу. И вот эти трое лиц снова соединились впервые после того злополучного дня, когда оставили Моунт-Морвен, впервые после неестественной разлуки между отцом и дочерью.