Лунный камень.
Первый период. Пропажа алмаза (1848).
Глава XV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лунный камень. Первый период. Пропажа алмаза (1848). Глава XV. (старая орфография)

Глава XV.

Пристав молчал, погруженный в свои думы, пока мы не пошли в сосновую аллею, которая вела к пескам. Тут он очнулся, как человек, принявший решительное намерение, и опять заговорил со мной.

-- Мистер Беттередж, сказал он: - так как вы сделали мне честь и взяли, как говорится, весло в моей лодке и так как и думаю, что вы можете быть мне полезны до истечения нынешняго вечера, я не вижу никакой пользы для нас мистифировать друг друга долее и намерен подать вам пример откровенности с моей стороны. Вы решились не сообщать мне никаких сведений, которые могли бы повредить Розанне Спирмань, потому что с вами она вела себя хорошо и потому что вам искренно ее жаль. Эти гуманные побуждения делают вам большую честь, но в этом случае они оказываются совершенно безполезны. Розанна Спирман не подвергается ни малейшей опасности - даже если я обвиню ее замешанной в пропаже алмаза на основании улик, которые так же очевидны для меня, как нос на вашем лице.

-- Вы хотите сказать, что милэди не станет преследовать ее судебным порядком? спросил я.

-- Я хочу сказать, что милэди не может преследовать ее, сказал пристав. - Розанна Спирман более ничего, как орудие в руках другого лица, и ради этого другого лица Розанна Спирман будет пощажена.

Он говорил серьезно, этого нельзя было опровергать. Однако. в душе моей шевельнулось что-то недоброе против него.

-- Не можете ли вы назвать это другое лицо? спросил я.

-- Не можете ли вы, мистер Беттередж?

-- Нет.

Пристав Кёфф все стоял неподвижно и смотрел на меня с молапхо.тдческим участием.

-- Мне всегда приятно обращаться нежно с людскими слабостями, сказал он. - А в настоящую минуту я чувствую особенную нежность к вам, мистер Беттередж. А вы по тои же прекрасной причине чувствуете особенную нежность в Розанне Спирман, неправдали? Не узнали ли вы как-нибудь случайно, что она недавно шила себе новое белье?

Для чего отт так деожиданно ввернул этот странный вопрос, я никак де мог догадаться. Не видя, чтобы Розанне могло повредить, если я скажу правду, я отвечал, что девушка поступила к нам с весьма скудным запасом белья и что милэди в вознаграждение за её хорошее поведение (я сделал ударение на последних словах) подарила ей новое белье недели две тому назад.

-- Жалкий этот свет! сказал пристав: - человеческая жизнь есть нечто в роде мишени, в которую несчастье стреляет безпрестанно и всегда попадает в цель. Еслиб не этот новый запас белья, мы нашли бы новую кофту или гонку между вещами Розанны и уличили бы ее таким образом. Вы следите за моею мыслью, не так ли? Вы сами допрашивали служанок и знаете, какие открытия две из них сделали у двери Розанны. Наверно вы знаете, чем занималась вчера девушка после того, как она занемогла? Вы не можете догадаться? О, Боже мой! это так же ясно, как полоса света вон там в конце деревьев. В одиннадцать часов в четверг утром надзиратель Сигрэв (эта масса человеческих слабостей) указывает всем женщинам пятно на двери. Розанна имеет причины подозревать свои собственные вещи; она пользуется первым удобным случаем уйти в свою комнату, находит пятно на своей кофточке или юпке, или все равно там на чем, притворяется больного и пробирается в город, покупает материалы для новой юпки или кофты, шьет ее одна в своей комнате в четверг ночью, разводит огонь (не для того, чтоб сжечь; две её подруги подсматривают у дверей, и она знает, что не может распространить запах гари и что ей некуда девать кучу пепла) разводит огонь, я говорю, чтоб выжать, высушить и выгладить подмененную гонку, а запачканную скрыла (вероятно на себе) и в эту минуту старается ее уничтожить б каком-нибудь удобном местечке на этом уединенном берегу перед нами. Я видел сегодня вечером, как она пришла в рыбачью деревню в одну хижину, в которую, может быть, и мы зайдем до возвращения домой. Она оставалась в хижине несколько времени и вышла оттуда (как мне показалось) с чем-то спрятанным под манто. Манто на женщине - эмблема милосердия - оно прикрывает множество грехов. Я видел, как она отправилась к северу вдоль берега, когда вышла из хижины. Неужели ваш морской берег считается хорошим обращиком морских видов, мистер Беттередж?

Я отвечал: "Да" так коротко, как только мог.

-- Вкусы бывают равные, сказал пристав Кёфф. - Смотря с моей точки зрения, я никогда не видал морского ландшафта, который менее нравился бы мне. Еслибы вам мучилось следить за другим человеком вдоль но этому берегу и если этот человек оглянется, тут нет ни малейшого местечка, за которым вы могли бы спрятаться. Мне оставалось выбирать одно из двух: или посадить Розанну в тюрьму по подозрению, или пока дат ей волю распорядиться по своему усмотрению. По причинам, которыми а не стану вам надоедать, я решился лучше сделать всевозможные жертвы, чем возбудит тревогу в одной особе, которую мы не станем называть. Я воротился домой просить вас провести меня к северному концу берега другой дорогой. Песок - в том отношении, что на нем остаются следы - один из лучших сыщиков, известных мне. Если мы не встретимся с Розанной Спирман на её возвратном пути по этой дороге, песок может нам сказать, где она была, если только продлится свет. Бот песок. Вы извините, если я вам посоветую молчать и пропустить меня вперед?

розыскной лихорадки, то эта болезнь сильно овладела теперь вашим нижайшим слугой. Пристав Кёфф спустился между песчаными холмами к берегу. Я последовал за ним (а сердце словно выпрыгнуть хотело) и ждал поодаль, что будет дальше.

Когда обернулся, я очутился на том самом месте, где Розанна Спирман говорила со мною, когда мистер Фрэнклин вдруг явился перед нами, приехав к нам из Лондона. Между тем как мои глаза следовали за приставом, мысли мои, против моей воли, устремились на то, что происходило в то время между Розанной и мною. Уверяю вас, я почти чувствовал, как бедняжка с признательностью пожала мне руку за то, что я ласково говорил с нею. Уверяю вас, я почты слышал, как её голос говорил мне, что Зыбучие Пески притягивают ее против её воля - почти видел, как лицо её просияло, когда она увидала мистера Фрэнклина, вдруг подходящого к дам из-за холмов. Уныние мое становилось все сильнее, когда я думал об этом - и вид уединенной маленькой бухты, когда я осмотрелся кругом, чтоб оторваться от своих мыслей, только еще более встревожил меня.

Последний вечерний свет быстро исчезал, и над всем этим печальным местом нависла какая-то ужасная тишина. Волны океана разливались на большой песчаный берег бухты, не производя ни милейшого звука. Ни малейший ветерок не шевелил открытого моря, которое лежало неподвижно и мрачно. Клочки грязной тины, желтовато-белые, плавали на мертвой поверхности воды. Ил и цена слабо показывались в некоторых местах, где последний свет еще падал на них на двух больших утесах, выдававшихся к северу и югу в море. Теперь была пора отлива, и пока я стоял и ждал, широкая бурая поверхность Зыбучих Песков начала морщиться и дрожать - единственный движущийся предмет в этом отвратительном месте, и видел, как пристав вздрогнул, когда колебание песка бросилось ему в глаза. Посмотрев на него минуты две, он повернулся и воротился ко мне.

-- Вероломное место, мистер Беттередж, сказал он: - и никаких следов Розанны Спирман на всем берегу, куда бы вы ни смотрели.

Он повел меня ниже к берегу, и я сам увидел, что только его следы и мои виднелись на песке.

-- В которой стороне теперь от нас рыбачья деревня? спросил пристав Кёфф.

-- Коббс-Голь, отвечал я (так называлась деревня): - будет от нас к югу.

-- Я видел, как девушка сегодня вечером пошла к северу вдоль берега из Киббс-Голя, сказал пристав. - Следовательно, она шла к этому месту. Коббс-Голь на другой стороне вон того мыска? И не можем ли мы пройти туда - так как теперь вода стоит низко - по берегу?

Я отвечал "да" на оба эти вопроса,

-- Вы меня извините, если я попрошу вас пойти скорее, сказал пристав. - Мне нужно найти то место, где она сошла с берега, прежде чем стемнеет.

Мы прошли, скажу я, шагов двести к Коббс-Голю, когда пристав Кёфф вдруг опустился на колени на берегу, по всей вероятности, почувствовав внезапное желание помолиться Богу.

-- Однако, можно сказать кое-что в пользу вашего морского ландшафта, заметил пристав. - Вот женские следы, мистер Беттередж! Назовем их следами Розанны, пока не найдем таких доказательств противного, против которых не будем в состоянии устоять. Следы очень сбивчивые, заметьте пожалуйста - с умыслом сбивчивые, сказал бы я. А, бедняжка! она понимает так же хорошо, как и я, полицейския способности песка. Но не слишком ли поторопилась она совсем стереть следы? Кажется. Вот один след идет из Коббс-Голя, а другой назад туда. Неправдали, что передок её ботинки прямо указывает на воду? И не вижу ли я два каблука дальше к берегу, также, возле воды? Я не желаю оскорблять ваши чувства, но боюсь, что Розанна хитра. Как будто она имела намерение пройти к тому месту, с которого мы сейчас ушли, не оставив на песке следов, по которым се было бы можно отыскать. Не сказать ли нам, что она шла по воде отсюда, пока не дошла до выступа скал, что позади нас, и воротилась тою же дорогою, а потом опять пошла по берегу, где еще остались следы двух каблуков? Да, мы это скажем. Это согласуется с моим предположением, что у ней было что-то под манто, когда она выходила из хижины. Нет! не за тем, чтобы истребить - потому что в гаком случае к чему было принимать все эти предосторожности, чтоб не допустить меня отыскать то место, где кончилась её прогулка? А чтобы спрятать здесь - вот это, я думаю, будет догадка справедливее. Может быть, если зайдем в хижину, мы узнаем, что она несла?

При этом предложении моя розыскная лихорадка вдруг прошла.

-- Я дам не нужен, сказал я. - Какую пользу могу я принести?

-- Чем больше я вас узнаю, мистер Беттередж, сказал пристав: - тем более добродетелей открываю в вас. Скромность - о, Боже! как редко встретить скромность на этом свете и как много этой редкой добродетели в вас! Если я один войду в хижину, язык хозяев будет связан при первом вопросе, который я сделаю им. Если я пойду с вами, меня представит уважаемый сосед, и необходимым результатом будет беглый разговор. Мне так это кажется; как это кажется вам?

Не придумав прилично-ловкого ответа так скоро, как желал бы, я постарался выиграть время, спросив, в какую хижину хочет он идти.

Когда пристав описал это место, я узнал, что это та хижина, в которой живет рыбак по имени Йолланд с женою и двумя взрослыми детьми, сыном и дочерью. Если вы оглянетесь назад, вы увидите, что когда я в первый раз представил вашему вниманию Розанну Спирман, я упомянул, что она разнообразит свою прогулку, бывая не только на Зыбучих Песках, но посещая также друзей в Коббс-Голе. Эти друзья были Йолланды - почтенные, достойные люди, делавшие честь этим окрестностям. Знакомство Розанны с ними началось с дочери, у которой была уродливая нога и которая была известна под именем Хромоногой Люси. Две страдавшия уродством девушки имели, я полагаю, какое-то чувство товарищества друг к другу. Как бы то ни было, Йолланды и Розанна в те редкие случаи, когда они встречались, казалось, всегда находились в приятных и дружеских отношениях. То обстоятельство, что пристав Кёфф проследил девушку до их коттэджа, заставило меня взглянуть в совершенно новом свете на его просьбу помочь ему. Розанна ходила туда, куда она имела привычку ходить, и показать, что она была в обществе рыбака и его семьи, было все-равно, что доказать, что она была занята очень невинным образом. Стало быть, позволить себе убедиться логикой пристава Кёффа значило оказать девушке услугу, а не вред. Вследствие этого я выказал себя убежденным.

Когда мы дошли до хижины, оказалось, что рыбак с сыном уехали на лодке, а Хромоногая Люся, всегда слабая и утомленная, отдыхала на постели на верху. Добрая мистрисс Йолланд одна приняла нас в кухне. Когда она услыхала, что пристав Кёфф лицо знаменитое в Лондоне, она поставила на стол бутылку голландского джина, положила пару чистых трубок и не спускала с пристава глаз, как будто не могла на него насмотреться.

Я спокойно сидел в углу, ожидая услышать, как пристав наведет разговор о Розанне Спирман. Его обыкновенная манера начинать разговор с околичностей оказалась в этом случае еще сильнее. Как он это сделал, я не мог сказать тогда, не могу сказать и теперь. Верно только то, что он начал с королевской фамилии, с первобытных методистов и с цены на рыбу, и перешел от этого (с своей обыкновенной меланхолической и скрытной манерой) к пропаже Лунного камня, к злости нашей первой служанки и к жестокому обращению служанок вообще с Розанной Спирман. Дойдя до этого предмета таким образом, он сказал о себе, что он наводит справки о пропаже алмаза отчасти для того, чтоб отыскать его, отчасти для того, чтоб оправдать Розанну от несправедливых подозрений её врагов в нашем доме. Через четверть часа после того, как мы вошли в кухню, добрая мистрисс Йолланд была убеждена, что она разговаривает с лучшим другом Розанны, и уговаривала пристава Кёффа подкрепить свой желудок и оживить свою душу голландской бутылочкой.

Будучи твердо убежден, что пристав тратит время попустому с мистрисс Йолланд, я сидел и слушал их разговор почти так, как бывало прежде слушал в театре актеров. Знаменитый Кёфф выказал удивительное терпение, уныло пытая счастье и так и этак, и производя выстрел за выстрелом, так сказать, наудачу, авось попадет в цель. Все к чести Розанны, ничего к её вреду - вот как это кончалось, как он ни старался. Мистрисс Йолланд несла разный вздор и верила приставу безусловно, ело последнее усилие, было сделано, когда мы посмотрели на наши часы и встали, с намерением проститься.

-- Теперь я пожелаю вам доброго вечера, сударыни, сказал пристав. - И я только скажу на прощанье, что Розанна Спирман имеет искренняго доброжелателя в вашем покорнейшем слуге. Но, о Боже мои! ей не следует оставаться на этом месте; мой совет ей - оставить его.

-- Господи помилуй! она его оставляет! закричала мистрисс Йолланд.

(Nota bene. Я перевожу йоркширский язык мистрисс Йолианд на английский. Когда и скажу вам, что всеведущий Кефф иногда не мог понять ее, пока я ему не помогал, вы заключите сами, в каком положении были бы вы, еслиб я передал её разговор на её родном языке.)

Розанна Спирман оставляет нас! Я навострил уши. Казалось странно, чтоб не сказать более, что она не предупредит милэди или меня. В душе моей возникло сомнение, не попал ли в цел последний выстрел пристава Кёффа. Я начал сомневаться, так ли безвредно было мое участие в этом, как думал я. Может быть, дело заставляло пристава мистифировать честную женщину, запутав ее в сеть лжи; но мой долг, как доброго протестанта, был вспомнить, что отец лжы - дьявол и что зло и дьявол никогда не бывают далеко друг от друга. Начиная чувствовать в воздухе что-то недоброе, я старался увести пристава. Он тотчас опять сел и попросил позволения выпить для подкрепления последний глоток из голландской бутылочки. Мистрисс Йолланд села напротив него и налила ему рюмочку. Я подошел к двери очень встревоженный и сказал, что кажется должен с нами проститься - а между тем я не уходил.

-- Итак она намерена оставить свое место? сказал пристав. - Что же она будет делать, когда его оставит? Грустно! грустно! У бедняжки нет на свете друзей, кроме нас и меня.

-- Есть! сказала мистрисс Йолланд. - Она пришла сюда, как я вам говорила, сегодня вечером, и посидев и поговорив немножко с моей дочерью Люси и со мной, она попросила позволения пойти одной наверх в комнату Люси. Это единственная комната в нашем доме, где есть чернила и перо. " - Мне нужно написать письмо к одному другу, сказала она: - а я не могу этого сделать у нас в доме, где за мною подсматривают слуги". К кому это письмо было написано, я вам сказать не могу; должно быть, оно было очень длинно, судя по тому, сколько времени сидела она над ним на верху. Я предлагала ей почтовую марку, когда она пришла вниз. Письма в руках у ней не было и марки она не приняла. Бедняжечка немножко скрытна (как вам известно) на счет себя и своих поступков. Но у ней есть где-то друг, это я могу вам сказать, и к этому-то другу, вот помяните мое слово, поедет она.

-- Скоро? спросил пристав.

-- Так скоро, как только может, отвечала мистрисс Йолланд.

Тут я опять отошел от двери. Как глава прислуги милэди, я не мог позволить, чтобы в моем присутствии продолжался такой безцеремонный разговор о том, как наша служанка уйдет или не уйдет, не обратив внимания да это.

-- Вы должно быть ошибаетесь на счет Розанны Спирман, сказал я. - Еслиб она хотела оставить свое место, она прежде всего сказала бы об этом мне.

-- Ошибаюсь? вскричала мистрисс Йолланд: - только час тому назад она купила некоторые вещи для дороги - от меня самой, мистер Беттередж, в этой самой комнате. Это напоминает мне, сказала эта несносная женщина, вдруг начиная шарить в кармане: - что у меня лежит на душе кое-что на счет Розанны и её денег. Увидится кто-нибудь из вас с нею, Когда вы воротитесь домой?

-- Я с величайшим удовольствием передам ваше поручение бедняжке, отвечал пристав Кёфф, прежде чем я успел ввернуть словцо.

Мистрисс Йолланд вынула из кармана несколько шиллингов и шести-пенсовых монет и пересчитала их с особенной и предосадной заботливостью на ладони своей руки. Она подала эти деньги приставу, но во все время на лице её выражаюсь, как ей не хочется разстаться с ними.

-- Могу я вас просить передать эти деньги Розанне с моим поклоном и почтением? сказала мистрисс Йолланд. - Она непременно хотела заплатить мне за несколько вещиц, которые ей захотелось иметь сегодня вечером, а деньгам мы всегда рады, я об этом спорить не стану. А все-таки мне как-то неловко на душе, что я взяла у бедняжки с трудом накопленные ею деньги. И сказать вам но правде, я не думаю, чтобы мужу моему было приятно услыхать, что я взяла деньги у Розанны Спирман, когда он воротится с работы завтра утром. Пожалуйста скажите ей, что я с радостью дарю ей вещи, которые она купила у меня. Не оставляйте денег на столе, сказала мистрисс Йолланд, вдруг положив их перед приставом, как будто оне сожигали ей пальцы: - а то времена суровые, плот слаба, и пожалуй

-- Пойдемте! сказал я. - Я не могу дольше ждать; я должен воротиться домой.

-- Я сейчас иду за вами, сказал пристав Кефф.

Во второй раз я подошел к двери, и во второй раз, как ни старался, я не мог перейти через порог.

-- Отдать деньги назад дело слишком щекотливое, сударыня, я слышал как сказал пристав. - Вы наверно дешево с нея взяли.

Она взяла свечу и повела пристава в угол кухни. Еслиб дело шло о моей жизни, я не мог бы удержаться, чтобы не пойти за ней В углу была навалена целая куча разных разностей (по большей части из старого металла), которые рыбак набрал в разное время с потонувших кораблей и которых он не успел еще распродать. Мистрисс Йолланд засунула руку в этот мусор и вынула оттуда старый японский оловянные ящичек с крышкой и кольцом, для того, чтобы можно было его повесить - такие ящички употребляются на кораблях для того, чтобы сохранять от сырости географическия и морския карты и тому подобное.

-- Вот! сказала она. - Когда Розанна пришла сюда сегодня, она купила точно такой ящичек, как этот. " - Это как-раз годится, слазала она: - для моих манжеток и воротничков, чтобы они не смялись в чемодане." Один шиллинг и девять пенсов, мистер Кёфф. Хоть сейчас умереть на месте, ни полпенни больше!

-- Экая дешевизна! сказал пристав с тяжелым вздохом.

Он взвесил ящичек на руке Мне показалось, что я услышал мотив "Последней летней розы", когда он глядел на ящичек. Нечего было сомневаться теперь. Он сделал новое открытие ко вреду Розанны Спирман, и именно в таком месте, где я думал, что репутация её безопасна - и все через меня! Предоставляю вам вообразить, что я чувствовал и как искренно я раскаялся, что служил посредником знакомства мистера Кёффа с мистрисс Йолланд.

Не обращая на меня ни малейшого внимания, мистрисс Йолланд опять засунула руку в мусор и на этого раз опять вытащила оттуда цепочку.

-- Взвесьте на руке, сэр, сказала она приставу. - У нас было три таких цепочки, и Розанна взяла две. " - Зачем вам, душечка, нужны такия цепочки? говорю я. " - Я сцеплю их вместе и обвяжу ими чемодан, говорит она." - Веревка будет дешевле, говорила я. " - А цепь надежнее, говорит она." - Кто когда слыхал, чтобы чемоданы обвязывали цепью! говорю я." - О, мистрисс Йолланд, не возражайте, говорит она: - уступите мне цепочки!" Странная девушка, мистер Кёфф, чистое золото и добрее сестры к моей Люси - но всегда немножно странная. Ну, я отдала ей. Три шиллинга и шесть пенсов. Вот как честная женщина, мистер Кёфф, три шиллинга и шесть пенсов!

-- За каждую? спросил пристав.

-- Даром отдали, сударыня, сказал пристав, качая головой: - даром отдали!

-- Вот деньги, сказала мистрисс Йодланд возвращаясь к кучке серебра, лежавшей на столе, как будто она против воли притягивала ее. - Она только и купила этот оловянный ящичек и эти цепочки. Один шиллинг девять пенсов и три шиллинга шесть пенсов - всего-на-всего пять шиллингов и три пенса. Кланяйтесь ей и скажите, что совесть не позволяет мне брать от бедной девушки накопленные ею деньги, когда оне могут понадобиться ей самой.

-- А мне, сударыня, совесть не позволяет отдавать деньги назад, сказал пристав Кёфф. - Вы все-равно что подарили ей эти вещи - право подарили.

-- Это ваше искреннее мнение, сэр? спросила мистрисс Йолланд, вдруг просияв.

Некчему было спрашивать меня. Они добились от меня только:

-- Прощайте!

С этими словами она как будто потеряла всякую над собою власть, и вдруг схватив кучку серебра, спрятала ее в карман.

-- Из себя выдешь право, видя, что деньги тут лежат, а никто их не берет! закричала эта безразсудная женщина, вдруг шлепнувшись на стул и смотря на пристава Кёффа с таким выражением, которое как будто говорило: "деньги опять у меня в кармане, попробуйте-ка их взять!"

На этот раз я не только подошел к двери, но и вышел на дорогу, чтобы вернуться назад. Объясняйте как можете, а я чувствовал, как будто один из них, или оба вместе, смертельно оскорбили меня. Прежде чем я сделать три шага по деревне, я услышал, что пристав идет позади меня.

-- Благодарю вас за ваше представление, мистер Беттередж, сказал он. - Я обязан жене рыбака, совершенно новым ощущением. Мистрисс Йолланд озадачила меня.

в голове моей, действительно ли сделан большой вред. Я ждал в скромном молчании, что од еще скажет.

-- Да, сказал пристав, как будто читал мои мысли. - Вместо того, чтобы навести меня на след, вам может быть утешительно будет узнать, мистер Беттередж (при вашем участии к Розайне), что вы дали способ озадачить меня. То, что девушка сделала сегодня, разумеется довольно ясно. Она прикрепила обе цепи к кольцу оловянного ящичка; она засунула этот ящичек в воду или в песок. Другой конец цепи она прикрепила к какому-нибудь месту под скалой, известному только ей. Она оставит ящичек там до-тех пор, пока кончится производимое теперь следствие; после этого она может опять вынуть его из тайника, когда ей будет свободно и удобно. До-сих-пор все совершенно ясно. Но, прибавил пристав с первым признаком нетерпения в его голосе, какой я приметил: - тайна состоит в том - что чорт потянул ее спрятать в этом оловянном ящике?

Я подумал: "Лунный камень!" Но только сказал приставу Кёффу:

-- Неужели вы не можете угадать?

-- Это не алмаз, продолжал пристав: - вся опытность моей жизни никуда не годится, если Розанна Спирман взяла алмаз.

-- Запачканное платье!

Пристав Кёфф вдруг остановился в темноте и положил свою руку на мою.

-- Когда что-нибудь бросают в ваш зыбучий песок, выбрасывается ли это опять на поверхность? спросил он.

-- Ничего, отвечал я: - легкая или тяжелая вещь, а зыбучий песок втягивает в себя все и навсегда.

-- Она это знает так же хорошо, как и я.

-- Так ей стоило только привязать камень с запачканной одежде и бросить ее в зыбучий песок, сказал пристав. - Нет ни малейшей причины для того, чтоб ей прятать это - а между тем она непременно спрятала. Вопрос состоит в том, прибавит пристав, продолжая идти: запачкана юпка или кофточка, или что-нибудь другое, что. необходимо сохранить во что бы то ни стало? Мистер Беттередж, если ничего не случится, что могло бы помешать мне, я должен ехать завтра с Фризинголл и узнать, что купила она в городе, когда тайно доставала материалы, чтоб сделать новую одежду вместо запачканной. При настоящем положении дел, оставлять дом - риск, но еще больше риску сделать новый шаг в этом деле в темноте. Извините, что я не в духе; я упал в своем собственном уважении - я позволил Розанне Спирман привести меня в недоумение.

ли Розапна Спирман. Да. Когда? Почти час тому назад. Что она делала? Она пошла наверх спять шляпку и манто - а теперь спокойно ужинала со всеми остальными слугами.

Не сделав никакого замечания, пристав Кёфф продолжал идти, падая все ниже и ниже в своем собственном уважении, к задней стороне дома. Пройдя в темноте мимо входа, он все шел дальше (хотя я его звал), пока не остановился у ивовой калитки, которая вела в сад. Когда я подошел к нему, чтобы воротить его на настоящую дорогу, я увидал, что он внимательно смотрит на одни окно в том этаже, где были спальни, с задней стороны дома.

Подняв глаза в свою очередь, я узнал, что предмет его созерцаний было окно комнаты мисс Рэчель и что огни мелькала там взад и вперед, как будто происходило что-нибудь необыкновенное.

-- Это, кажется, комната мисс Вериндер? спросил пристав Кёфф.

Я отвечал утвердительно и пригласил его ужинать ко мне. Пристав не трогался с места и сказал что-то о том, как он любит садовый запах по вечерам. Я оставил его наслаждаться этим. Когда повернул к двери, я услыхал "Последнюю летнюю розу" у ивовой калитки. Пристав Кефф сделал еще открытие. И на этот раз ему помогло окно барышни!

-- Вы чего-нибудь тут не понимаете? прибавил я, указывай на окно мисс Рэчель.

Судя по голосу, пристав Кёфф опять занял надлежащее место в своем уважении.

-- Вы в Йоркшире, кажется, охотники до пари? спросил он.

-- Ну так что-ж? сказал я. - Положим, что и так.

прозакладую другой соверен, что эта мысль пришла к ней не прежде, как час тому назад.

Первая догадка пристава испугала меня. Вторая как-то смешалась в голове моей с донесением полисмэна, что Розанна Спирман воротилась с Песков час тому назад. Обе эти догадки имели на меня странное действие, когда мы шли ужинать. Я выдернул свою руку из руки пристава Кёффа, и забыв всякое приличие, прошел прежде него в дверь, чтобы самому навести справки.

Лакей Самюэль был первый человек, встреченный мною в передней.

-- Её сиятельство ждет вас и пристава Кёффа, сказал он прежде чем я успел сделать ему вопрос.

-- Как долго она ждет? спросил голос пристава позади меня.

Вот опять! Розанна воротилась назад, мисс Рэчель приняла какое-нибудь необыкновенное намерение и милэда ждала пристава - все в этот последний час! Неприятно было видеть, что столь различные люди и предметы связывались между собою таким образом. Я пошел наверх, не смотря на пристава Кёффа, не говоря с ним. Рука моя внезапно задрожала, когда я поднял ее, чтобы постучаться в дверь комнаты моей госпожи.

-- Я не стану удивляться, шепнул пристав через мое плечо: - если у вас в доме сегодня сделается какой-нибудь скандал. Не пугайтесь. Я в своей жизни сдерживал семейные затруднения похуже этих.

Когда он сказал эти слова, я услыхал голос госпожи моей, приказывавшей нам войти.