Лунный камень.
Второй период. Третий рассказ, написанный Фрэнклином Блэком.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лунный камень. Второй период. Третий рассказ, написанный Фрэнклином Блэком. Глава V. (старая орфография)

Глава V.

Сказав мне имя помощника мистера Кадди, Беттередж, повидимому, подумал, что он довольно потратил времени на такой ничтожный предмет. Он продолжал читать письмо Розанны Спирман.

С своей стороны, я сидел у окна, ожидая, пока он кончит. Мало-по-малу впечатление, произведенное Эзрой Дженнингс на меня - в таком положении, как мое, казалось совершенно непонятно, что какое-нибудь человеческое существо могло произвести на меня какое бы то ни было впечатление - изгладилось из души моей. Мои мысли воротились на прежнюю колею. Еще раз я перебрал в голове тот план, которые наконец я составил для будущих своих поступков.

был мои план, на сколько я был способен составить его в то время. Оставался еще час до отправления поезда, оставалась слабая надежда, что Беттередж может найти что-нибудь в непрочитанной еще часта письма Розанны Спирман, что может быть мне полезно было бы знать, прежде чем я оставлю дом, в котором пропал алмаз. Этой надежды я теперь ждал.

"Вам не надо сердиться, мистер Фрэнклин, даже если я немножко торжествовала, узнав, что я держу в руках всю вашу будущность. Тревога и опасения скоро воротились ко мне. Мнение, принятое приставом Кёффом о пропаже алмаза, заставит его непременно разсмотреть наше белье и наши наряды. Не было места в моей комнате - не было места в целом доме - которое по моему мнению спаслось бы от его обыска. Как спрятать ночную рубашку так, чтобы пристав Кёфф не мог ее найти, и как сделать это не теряя ни минуты драгоценного времени? На эти вопросы не легко было отвечать. Моя нерешимость кончилась тем, что я придумала такой способ, который, может быть, заставит вас смеяться. Я разделась и надела вашу ночную рубашку на себя. Вы носили ее - и я почувствовала еще минуточку удовольствия, надев ее после вас.

"Следующее известие, дошедшее до нас в людской, показало, что я не опоздала ни минуты, надев на себя ночную рубашку. Пристав Кёфф пожелал видеть книгу, в которой записывалось грязное белье.

"Я отнесла эту книгу в гостиную милэди. Мы с приставом встречались не раз в прежнее время. Я была уверена, что он узнает меня - и не была уверена в том, что он сделает, когда увидит меня служанкой в доме, где пропала ценная вещь. В этом недоумении и почувствовала, что для меня будет облегчение покончить разом свидание между нами и узнать тотчас самое худшее.

"Он посмотрел на меня, как-будто я была для него совершенно чужая, когда я подала ему книгу, и особенно вежливо поблагодарил меня за то, что я принесла ее. Я подумала, что и то и другое дурной знак. Неизвестно что он мог сказать обо мне за спиной; неизвестно, как скоро могла я очутиться в тюрьме по подозрению и быть обысканной. Тогда настала пора возвратиться вам с железной дороги, куда вы ездили провожать мистера Годфри Эбльуайта, и я пошла на вашу любимую аллею в кустарнике, выждать нового случая поговорить с вами - последняго случая, как я предполагала, который еще мог представиться мне.

"Вы не являлись, а что было еще хуже, так это то, что мистер Беттередж и пристав Кёфф прошли мимо того места, где я пряталась - и пристав увидал меня.

"После этого мне ничего не оставалось, как воротиться на свое место и к своей работе, пока со мной не случатся еще большие несчастья. Когда я переходила через тропинку, вы воротились с железной дороги. Вы шли прямо к кустарнику. Когда вы увидали меня - я уверена, сэр, что вы меня увидали - повернулись в другую сторону, как-будто у меня была чума, и вошли в дом. {Примечание Фрэнклина Блэка. - Бедняжка очень ошибается. Я совсем ее не приметил. Я точно имел намерение прогуляться в кустарнике. Но вспомнив в ту же минуту, что тетушка, может быть, пожелает видеть меня после моего возвращения с железной дороги, я передумал, и пошел в дом.}

"Я пробралась домой по черной лестнице. В то время в в прачечной не было никого и я села там одна. Я уже вам говорила, какие мысли Зыбучие Пески вложили мне в голову. Эти мысли воротились ко мне теперь. Я спрашивала себя, что будет труднее сделать, если дела пойдут таким образом - перенести равнодушие мистера Фрэнклина Блэка или прыгнуть в Зыбучие Пески и положить конец всему таким образом?

"Безполезно было бы требовать от меня объяснения моего поведения в то время. Я стараюсь - и не могу понять его сама.

"Зачем я вас не остановила, когда вы избегали меня таким жестоким образом? Зачем я не закричала: "Мистер Фрэнклин, я должна сказать вам ко-что, это касается вас и вы должны выслушать и выслушаете меня. Вы в моих руках - я держу вас в своей власти, как говорится. Мало того, я имею сродства (еслибы я только могла заставить вас поверить мне) быть полезной вам в будущем. Разумеется, я никак не предполагала, чтобы вы - джентльмен - украли алмаз только для одного удовольствия украсть его. Нет, Пенелопа слышала, как мисс Рэчель, а я слышала, как мистер Беттередж говорили о вашей расточительности и о ваших долгах. Для меня было очень ясно, что вы взяли алмаз для того, чтобы его продать или заложить и таким образом достать деньги, которые были вам нужны. Ну, я могла бы назвать вам одного человека в Лондоне, который дал бы вам взаймы большую сумму под залог этой вещи и не сделал бы вам неловких вопросов.

"Зачем я не говорила с вами! Затем я не говорила с вами!

"Я спрашивала себя, с умею ли я справиться с риском и затруднением спрятать вашу ночную рубашку, когда у меня и без того было много затруднений на руках? Это могли думать некоторые другия женщины, но могла ли это думать я? В то время, когда я была воровкой, я подвергалась в пятьдесят раз большему риску и выпутывалась из затруднений, против которых это затруднение было детскою игрушкой. Меня выучили, как вы выразились бы, плутовству и обманам - в таком большом размере и так хитро придуманным, что они сделались знамениты и о них печатались в газетах. Могла ли такая безделица, как утайка ночной рубашки, отягощать мою душу и заставлять замирать мое сердце в то время, когда я должна была говорить с вами? Как глупо делать подобный вопрос! Этого быть не могло.

"Какая польза распространяться таким образом о моем сумасбродстве? Простая истина, конечно довольно ясна? За глаза я любила вас всем сердцем и душой. При вас - этого нельзя опровергать - я вас боялась, боялась разсердить, боялась того, что вы скажете мне (хотя вы взяли алмаз), еслибы я осмелилась сказать вам, что я это узнала. Я так близко намекнула на это, как только смела, когда заговорила с вами в библиотеке. Тогда вы не повертывались ко мне спиной. Вы не отскакивали от меня, как будто у меня была чума. Я старалась заставить себя разсердиться на вас и таким образом пробудить мое мужество. Нет! я ничего не могла чувствовать более, кроме огорчения и досады. "Вы безобразны, у вас кривое плечо, вы простая служанка - как же вы смеете говорить со мной?" Вы этого не говорили, мистер Фрэнклин, но вы тем не менее сказали мне все это! Можно ли объяснить подобное сумасбродство? Нет. Ничего более не остается, как признаться в этом и замолчать.

"Прошу у вас прощения еще раз за то, что перо мое записалось таким образом. Нечего бояться, что это случится опять. Я теперь приближаюсь к концу.

"Первое лицо, потревожившее меня, войдя в пустую комнату, была Пенелопа. Она давно узнала мою тайну и сделала все возможное, чтоб образумить меня - и сделала это ласково.

" - Ах! сказала она: - я знаю зачем вы сидите здесь одна одинехонька и сокрушаетесь. Самое лучшее, что может здесь случиться для вас, Розанна, это, чтоб мистер Фрэнклин уехал отсюда. Я думаю, что он скоро должен будет оставить наш дом.

"Во всех моих мыслях не было ни одной идеи о вашем отъезде. Я не могла говорить с Пенелопой, я могла только смотреть на нее.

" - Я только что ушла, от мисс Рэчель, продолжала Пенелопа: - и трудно было мне переносить её капризы. Она говорит, что дом невыносим для нея с присутствием полицейских, решилась говорить с милэди сегодня и завтра уехать к тетке Эбльуайт. Если она это сделает, мистер Фрэнклин тотчас найдет причину к отъезду, поверьте!

"Я возвратила употребление языка при этих словах.

" - Вы хотите сказать, что мистер Фрэнклин уедет с нею? спросила я.

" - Очень охотно, уехал бы еслибы она позволила ему; но она не хочет. Ему он тоже у нея не в милости - между тем как он сделал все, чтобы помочь ей, бедняжка! Нет, нет! Если они не помирятся до завтрашняго дня, вы увидите, что мисс Рэчель уедет в одну сторону, а мистер Фрэнклин в другую. Куда он отправится, сказать я не могу. Но он не останется здесь, Розанна, после отъезда мисс Рэчель.

"Мне удалось преодолеть отчаяние, которое я почувствовала при мысли о вашем отъезде. Сказать по правде, и увидала проблеск надежды для себя, если между вами и мисс Рэчель случилось серьезное неудовольствие.

" - Вы знаете, спросила я: - из-за чего они поссорились?

" - Всему виною мисс Рэчель, сказала Пенелопа: - и сколько мне известно, это только капризы мисс Рэчель и больше нечего. Мне неприятно огорчать вас, Розанна, но не увлекайтесь мыслью, что мистер Фрэнклин поссорится с нею. Он слишком любит ее для этого!

"Только что она сказала эти жестокия слова, когда к нам пришел мистер Беттередж. Все слуги должны были собраться в нижней зале. А потом мы должны были входить одна по одной в комнату мистера Беттереджа, где нас будет допрашивать пристав Кёфф.

в доме) подсматривали у дверей моих в четверг после полудня и в четверг же ночью. Оне насказали приставу достаточно для того, чтоб открыть ему часть истины. Он знал, что я тайно сшила новую кофту, но ошибочно думал, что кофта, запачканная краской, моя. Я удостоверилась еще в одном из того, что он сказал, но не совсем это поняла. Он, разумеется, подозревал меня в том, что и замешана в пропаже алмаза. Но в то же время он показал мне - с умыслом, как я думала - что не на мне считает главную ответственность в пропаже алмаза. Он кажется думал, что я действовала по приказанию какого-то другого лица. Кто это лицо могло быть, я не могла угадать тогда и не могу угадать теперь.

"В этой неизвестности ясно было только одно, что пристав Кёфф вовсе не знал истины. Вы были в безопасности, пока не будет найдена ваша ночная рубашка и ни одной минуты долее.

"Я совершенно отчаяваюсь заставить вас понять, какое огорчение и какой ужас овладели мной тогда. Я не могла рисковать, оставив на себе вашу ночную рубашку. Меня могли схватить вдруг и засадить в Фризинголлскую тюрьму по подозрению и обыскать. Пока пристав Кёфф оставил меня на свободе, мне надо было выбрать одно из двух - тотчас или уничтожить ночную рубашку, или спрятать се в какое-нибудь безопасное место, подальше от дома.

"Еслиб я менее любила вас, мне кажется, я уничтожила бы ее. Но как я могла уничтожить единственную вещь, которая могла вам доказать, что я спасла вас от открытия? Еслиб мы дошли до объяснения и еслиб вы подозревали во мне какую-нибудь дурную причину и не поверили ничему, как я могла заставить вас верить мне, еслиб не показала вам рубашки? Понапрасну ли думала я о вас тогда и думаю теперь, что вы не решились бы дозволить такой бедной девушке как я разделить вашу тайну и быть вашей сообщницей в воровстве, до которого довели вас ваши денежные затруднения? Подумайте о вашем холодном обращении со мною, сэр, и вы вряд ли станете удивляться, что я не желала уничтожить единственное право на ваше доверие и на вашу признательность, которым мне посчастливилось завладеть.

"Я решилась спрятать рубашку и выбрала место лучше других известное мне - Зыбучие Пески.

"Как только допросы кончились, я сослалась на первый предлог, пришедший мне в голову, и выпросила позволение выйти подышать свежим воздухом. Я прямо отправилась в Коббс-Голл, в Коттэдж мистрисс Йолланд. Его жена и дочь были моими лучшими друзьями. Не думайте, чтоб я доверила им вашу тайну - я не поверяла ее никому. Я желала только написать к вам это письмо и иметь безопасный случай снять с себя ночную рубашку. Так как меня подозревали, то я не могла сделать ни того, ни другого в нашем доме.

"Теперь я почти дописала мое длинное письмо одна в спальной мисс Йолланд. Когда оно будет кончено, я сойду вниз, свернув рубашку и спрятав ее под манто. Я найду между старыми вещами в кухне мистрисс Йолланд способ сохранить рубашку в целости и сухости в её тайнике. А потом я пойду к Зыбучим Пескам - не бойтесь, следы от моих шагов не изменят мне - и спрячу вашу ночную рубашку в песке, где ни одна живая душа не может ее найти, если я сама не открою этой тайны.

"А когда это будет сделано, что тогда?

"Тогда, мистер Фрэнклин, я буду иметь две причины сделать еще попытку сказать вам слона, которых-еще вам не говорила. Если вы уедете, как думает Пенелопа, и если мне не удастся говорить с вами до-тех-пор, я навсегда потеряю к тому случай. Это одна причина. Потом у меня есть успокоительное сознание - если мои слова разсердят вас - что ночная рубашка заступится за меня, как не может заступиться ничто другое. Это другая причина. Если обе эти причины вместе не ожесточат моего сердца против той холодности, которая до-сих-пор заморозила его (я говорю о холодности вашего обращения со много), усилия мои кончатся - кончится моя жизнь.

"Да. Если я пропущу первый представившийся случай - если вы будете холодны ко мне по прежнему - я прощусь со светом, отказавшем мне в счастьи, которое он даст другим. Я прощусь с жизнью, которую ничто кроме вашей доброты не может сделать для меня приятною. Не осуждайте себя, сэр, если это кончится таким образом. Но постарайтесь - постарайтесь - пожалеть сколько-нибудь обо мне! Я позабочусь, чтоб вы узнали, что я сделала для вас, когда уже не буду в состоянии сказать вам об этом сама. Свалите ли вы тогда что-нибудь ласковое обо мне - тем жe самым кротким годом, которым вы говорите с мисс Рэчель? Если вы это сделаете и если призраки на свете существуют, я верю, что мой призрак это услышит и задрожит от удовольствия.

"Пора перестать писать. Я заставила себя расплакаться. Как же я найду дорогу к тайнику, если позволю безполезным слезам ослепить меня?

"Кроме того, зачем мне смотреть на мрачную сторону? Зачем не верить, нова я могу, что это еще кончится хорошо? Я могу найти вас в хорошем расположении сегодня - а если нет, мне может быть лучше удастся завтра утром. Мое бедное безобразное лицо не похорошеет от горя - ведь нет? Почему знать, может быть, я исписала все эти скучные, длинные страницы по пустому? Оне будут положены для безопасности (не будем говорить теперь о другой причине) в тайник вместе с ночной рубашкой. Трудно было, очень трудно написать мое письмо. О, еслиб мы могли наконец понять друг друга, с какою радостью разорвала бы я это письмо!

"Остаюсь, сэр, ваша искренняя обожательница и нижайшая слуга

огорчит вас, когда бы вы ни читали его. Не читайте его теперь.

Взгляд на шестнадцатую и семнадцатую главы рассказа Беттереджа покажет, что действительно была причина щадить меня таким образом, когда моя твердость и без того уже подвергалась жестоким испытаниям. Два раза несчастная женщина делала последнюю попытку говорить со мной. И два раза я, к несчастью (Богу известно, каким образом!), отталкивал шаг, который она делала ко мне. В пятницу вечером, как Беттередж справедливо описывает, она нашла меня одного в биллиардной. Ей обращение и слова подали мне мысль - как подали бы всякому другому человеку при подобных обстоятельствах что она хотела признаться в пропаже алмаза. Для нея самой я с умыслом не показал никакого участия к тому, что будет; для нея самой я нарочно глядел на биллиардные шары, вместо того, чтобы смотреть на и каков быль результат? Я заставил ее уйти от меня уязвленную в сердце! Опить в субботу" - в хоть день, когда она должна была предвидеть, после того, что Пенелопа сказала ей, что мои отъезд близок - даже самая гибельная судьба преследовала нас. Она еще пыталась встретиться со мною в кустарнике и нашла меня там вместе с Беттереджем и приставом Кёффом. Она слышала, как пристав, имея в виду свою тайную цель, сослался на мое участие к Розанне Спирман. Опять для этой же бедной девушки я напрямки объявил полицейскому офицеру - громко объявил, так что и она могла слышать - что я не чувствовал никакого участия к Розанне Спирман". При этих словах, назначавшихся только для того, чтобы предостеречь ее от попытки говорить со мною наедине, она повернулась и ушла, остерегаясь своей опасности, как я тогда думал, решившись на самоубийство, как я знаю теперь. С этого пункта я уже описал ряд событий, которые привели меня к изумительному открытию на Зыбучих Песках. Все, что случилось потом, теперь рассказано вполне. Я могу оставить печальную историю Розанны Спирманн - о которой даже по прошествии такого значительного времени не могу упоминать без горького огорчения - сказать за себя все, что здесь нарочно оставлено недосказанным. Я могу перейти от самоубийства на Зыбучих Песках, с его странным и ужасным влиянием на мое настоящее положение и на мои будущия надежды, к интересам, касающимся живых людей в этом рассказе и к событиям, которые уже прокладывали мне дорогу к медленному и утомительному пути от мрака к свету.