Новая Магдалина.
Сцена вторая. Маблеторп-Гаус.
Глава XI. Ожившая покойница.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Новая Магдалина. Сцена вторая. Маблеторп-Гаус. Глава XI. Ожившая покойница. (старая орфография)

ГЛАВА XI.
Ожившая покойница.

У самой двери стояла невысокая женщина, одетая в простое и бедное черное платье. Она молча подняла свой черный вуаль и обнаружила грустное, бледное, утомленное лицо, с широким и низким лбом, с необыкновенно широко разставленными глазами и с замечательно мелкими и нежными чертами нижней части лица. В здоровом состоянии (как заметил майнгеймский консул) эта женщина должна была обладать если не положительною красотой, то редкими прелестями, отличавшими ее от других. Теперь же угрюмо безмолвное, затаенное страдание омрачило её красоту. Внимание, даже любопытство она все еще могла возбуждать, но восхищать или заинтересовать собою уже не могла.

Маленькая тонкая черная фигура стояла неподвижно у двери. Угрюмое, истомленное, бледное лицо было молча обращено к троим присутствовавшим в комнате, которые стояли так же неподвижно и глядели на нее молча. Было что-то такое или в самой женщине, или в её внезапном, вкрадчивом входе в комнату что оледенило, как бы прикосновением её невидимой холодной руки, симпатии всех троих. Эти люди, привыкшие вращаться в обществе и никогда не терявшиеся в непредвиденных общественных затруднениях, почувствовали теперь, в первый раз с тех пор как вышли из детского возраста, безотчетное замешательство в присутствии незнакомой особы.

Не пробудило ли в них появление настоящей Грации Розберри недоверия к женщине завладевшей её именем и положением в доме?

Ни тени сомнения в Мерси не было в основании странного чувства замешательства лишившого теперь их обычной учтивости и их обычного присутствия духа. Заподозрить тождественность приемной дочери леди Дженеты было для них так же невозможно как невозможно для вас, читающого эти строки, заподозрить тождественность вашего самого близкого и дорогого родственника. Обстоятельства утвердили положение Мерси самым сильным из естественных прав - правом первенства. Положение мнимой Грации Розберри не было поколеблено ни на волос первым появлением в Маблеторп-Гаусе настоящей Грации Розберри. Леди Дженета почувствовала к ней внезапную безотчетную антипатию; Юлиан и Гораций почувствовали то же самое. Еслиб их попросили в эту минуту передать свои чувства, они не могли бы выразить их иными словами, смутное предчувствие какого-то несчастия проникло в комнату вместе с женщиной, в черном платье, но проникло оно невидимо и заговорило, как говорят все предчувствия, на незнакомом языке.

Прошла минута. Треск дров в кабине и стук маятника были единственными звуками слышными в комнате.

Голос посетительницы - твердый, чистый и спокойный - первый нарушил безмолвие.

-- Мистер Юлиан Грей? спросила она, переводя глаза вопросительно с одного джентльмена на другого.

Юлиан мгновенно овладел собою и сделал несколько шагов вперед.

-- Я очень сожалею что вы не застали меня, дома когда приходили с письмом от консула, сказал он. - Садитесь пожалуста.

Леди Дженета, чтобы подать пример, села немного поодаль. Гораций стал возле нея. Она поклонилась посетительнице с холодною учтивостью, но не сказала ни слова. "Я принуждена выслушать эту особу", думала старушка, "но я не обязана говорить с ней. Это дело Юлиана." - Не стойте, Гораций! Вы выводите меня из терпения. Сядьте! И вооружившись политикой безмолвия, леди Дженета скрестила по обыкновению свои красивые руки и ждала что будет дальше.

-- Не хотите ли сесть? предложил опять Юлиан, видя что посетительница не обратила никакого внимания на первые слова приветствия с которыми он обратился к ней.

После второго обращения она заговорила.

-- Я имею удовольствие видеть леди Дженету Рой? спросила она, устремив глаза на хозяйку дома.

Юлиан ответил утвердительно и отступил назад чтобы посмотреть на результат.

Женщина в черном изменила в первый раз свое положение. Она медленно приблизилась к леди Дженете и обратилась к ней почтительно и с полнейшим самообладанием. Её манеры, с первой минуты как она вошла в комнату, выражали ясно и скромно полную уверенность в том что ее ожидает радушный прием.

-- Почти последния слова с которыми отец обратился ка мне на смертном одре, начала она, - были слова обещавшия мне защиту и участие с вашей стороны, миледи.

Леди Дженета не обязана была говорить. Она слушала с полным вниманием и отвечала возмутительным молчанием. Грация Розберри отступила шаг назад, не испуганная, а в смущении и удивлении.

-- Разве мой отец ошибся? спросила она с непритворным достоинством в тоне и манерах, которое заставило леди Дженету отказаться, вопреки самой себе, от своей политики молчания.

-- Кто был ваш отец? спросила она холодно.

-- Разве слуга не передал вам мою карточку? Разве вы не знаете мое имя?

-- Которое из ваших имен? спросила леди Дженета.

-- Я не понимаю вас, миледи.

-- Я объяснюсь. Вы спросили меня знаю ли я ваше имя. Я, с своей стороны, спрашиваю вас: о котором из ваших имен вы говорите? Имя на вашей карточке "мисс Розберри". Имя на одежде в которой вы прибыли в госпиталь было "Мерси Меррик".

Самообладание до сих пор не покидавшее Грацию теперь поколебалось. Она повернулась и взглянула вопросительно на Юлиана, который все это время стоял в стороне и внимательно слушал.

-- Ваш друг консул вероятно писал вам о метке на одежде? сказала она.

Детская радость и нерешительность которыми отличалось её обращение во время её свидания с Мерси на французской границе появились опять в её манерах при последних словах. Перемены, большею частью перемены к худшему, которые произвело в ней страдание, исчезли на время. Все что осталось в ней лучшого выразилось в последнем кратком обращении к Юлиану. Она до сих пор внушала ему антипатию. Теперь он почувствовал к ней сострадание.

-- Консул передал мне то что вы разказали ему, отвечал он с участием в голосе. - Но если хотите последовать моему совету, разкажите свою историю леди Дженете собственными словами.

Грация обратилась опять с неохотною покорностью к леди Дженете.

-- Одежда о которой вы говорите, начала она, - принадлежала не мне. Когда солдаты остановили меня на границе, шел сильный дождь. Я промокла до костей. Одежду замеченную "Мерси Меррик" дала мне сама Мерси Меррик, пока сохли мои вещи. В этой одежде я была ранена осколком гранаты и в ней же я была унесена без чувств после операции.

Леди Дженета выслушала невозмутимо и, обратившись к Горацию, сказала с иронией:

-- Она скора на объяснения.

-- Даже слишком скора, отвечал Гораций тем же тоном.

Грация переводила глаза с одного на другого. Слабая вспышка румянца в первый раз появилась на её лице.

-- Должна ли я заключить, сказала она с гордым спокойствием, - что вы не верите мне?

Леди Дженета не изменяла своей политике молчания. Она учтиво указала посетительнице на Юлиана, как бы говоря: обращайтесь к человеку представившему вас. Юлиан, заметив это движение и видя что румянец на щеках Грации усиливается, поспешил вмешаться.

-- Леди Дженета предложила вам вопрос, на который вы еще не ответили, сказал он. - Леди Дженета спросила вас кто ваш отец.

-- Мой отец был покойный полковник Розберри.

Леди Дженета обратила полный негодования взгляд к Горацию.

-- Её самоуверенность поразительна! воскликнула она.

Юлиан вмешался опять, прежде чем тетка его успела прибавить еще слово.

могут убедить вас что вы дочь полковника Розберри?

Грация взглянула на него с негодованием.

-- Доказательства! повторила она. - Разве моего слова недостаточно?

Хладнокровие Юлиана казалось невозмутимым.

-- Извините, возразил он. - Вы забыли что вы и леди Дженета встречаетесь теперь в первый раз. Попробуйте поставить себя на место моей тетушки. Может ли она быть уверена что вы дочь покойного полковника Розберри?

Голова Грации опустилась на грудь. Она села на ближайший стул. Её гнев перешел мгновенно в уныние.

-- О! воскликнула она с горечью, - еслиб я имела теперь письма которые у меня украли!

-- Рекомендательные письма к леди Дженете? спросил Юлиан.

-- Да.

Она обратилась внезапно к леди Дженете.

-- Позвольте мне разказать вам как я лишилась их, сказала она, и в тоне её голоса в первый раз послышалась просьба.

Леди Дженета поколебалась. Её благородная природа не способна была отвечать отказом на такую просьбу. Гораций был далеко не так податлив. Он небрежно промолвил вполголоса новую насмешку, которою хотел позабавить леди Дженету.

-- Новое объяснение, сказал он с видом комической покорности судьбе.

Юлиан разслышал его слова. Его большие лучистые глаза устремились на Горация с выражением безмерного презрения.

-- Лучшее что вы можете сделать, сказал он твердо, - это не раздражать ее.

Затем он обратился опять к Грации и предложил ей новое средство выйти из затруднения.

-- Не трудитесь объяснять исчезновение писем теперь, сказал он. - Скажите, не имеете ли вы кого-нибудь в Лондоне кто мог бы доказать вашу тождественность?

Грация грустно покачала головой.,

-- Я не имею ни одного друга в Лондоне, сказала она.

Леди Дженета, не встречавшая до сих пор ни одного человека который бы не имел друзей в Лондоне, не могла оставить без внимания такой ответ.

-- Ни одного друга в Лондоне! повторила она обращаясь к Горацию.

Гораций блеснул опять дешевым остроумием.

Грация слышала эти замечания.

-- Друзья мои в Канаде! воскликнула она с негодованием. - У меня много друзей которые заступились бы за меня, еслиб я только могла привести их сюда.

Отсылать за справками в Канаду находясь в столице Англии, без сомнения, неудобно по дальности разстояния. Гораций не пропустил повода к новой насмешке.

-- Немного далеко, сказал он.

-- Действительно далеко, согласилась леди Дженета.

Юлиан с своею неистощимою добротой сделал опять попытку заставить выслушать беззащитную женщину.

-- Будьте терпеливы, леди Дженета, сказал он. - Будьте учтивее с одинокою женщиной, Гораций.

-- Благодарю вас, сказала ему Грация. - Я очень благодарна вам за ваше доброе желание помочь мне, но оно безполезно. Они не хотят даже выслушать меня.

Говоря последния слова, она приподнялась со стула. Юлиан тихо положил руку на её плечо и заставил ее сесть опять.

-- Я выслушаю вас, сказал он. - Вы не так давно упомянули о письме консула. Он пишет мне что вы подозреваете кого-то в похищении ваших бумаг и вашей одежды.

-- Я не подозреваю, был быстрый ответ, - я знаю наверное. Их украла Мерси Меррик. Она была одна со мной, когда меня поразила граната. Она одна знала что я имею с собой рекомендательные письма. Она сама мне созналась что она дурная женщина, что она была в тюрьме и в приюте.

Юлиан прервал ее простым вопросом, бросавшим тень сомнительности на весь её разказ.

-- Консул пишет что вы просили его отыскать Мерси Меррик и что, он наводил справки, но не нашел никаких следов такой особы какую вы описываете.

-- Консул не хотел потрудиться и поискать ее хорошенько, был сердитый ответ. - Он как и все другие был в заговоре против меня.

Леди Дженета и Гораций переглянулись. В этот раз даже Юлиан не мог осудить их. Чем дальше подвигался разказ незнакомки, тем менее вероятным казался он ему. Чем далее она говорила, тем более теряла она в сравнении с отсутствующею женщиной, именем которой она продолжала называть себя с непостижимою самоуверенностью.

-- Если все сказанное вами справедливо, начал опять Юлиан, сделав последнее усилие над своим терпением, - какое употребление могла сделать Мерси Меррик из ваших бумаг и из вашей одежды?

-- Какое употребление! повторила Грация, изумленная что он не понимает того что ей так ясно. - Моя одежда была замечена моим именем. В числе других бумаг у меня было письмо моего отца, поручавшого меня леди Дженете. Женщина вышедшая из приюта способна явиться сюда под моим именем.

Сказанные наудачу, не подкрепленные никакими доказательствами, слова эти тем не менее произвели свое действие. Они бросили тень на приемную дочь леди Дженеты, тень слишком оскорбительную. Леди Дженета встала.

-- Дайте мне руку, Гораций, сказала она, намереваясь выйти из комнаты. - Я слышала довольно.

Гораций подал ей почтительно руку.

-- Вы совершенно правы, миледи, отвечал он. - Чудовищнее этой истории нельзя ничего придумать.

-- Что же в ней чудовищного? спросила она вызывающим тоном, сделав шаг в его сторону.

Юлиан остановил ее. Он тоже, после единственного свидания с Мерси, негодовал на оскорбление нанесенное прекрасному созданию заинтересовавшему его с первого взгляда.

-- Успокойтесь, сказал он, обратившись к Грации в первый раз строгим тоном. - Вы оскорбляете леди Дженету. Ваши слова более чем нелепы, они непозволительны с тех пор как вы заговорили о том что другая женщина может занять здесь ваше место.

Грация вспыхнула. Обиженная замечанием Юлиана, она обратила к нему взгляд полный ярости.

-- Вы священник и образованный человек, если не ошибаюсь, сказала она. - Неужеди вы никогда не читали в газетах и книгах о случаях присвоения чужого имени? Я слепо доверилась Мерси Меррик, прежде чем узнала что она за женщина. Она оставила хижину - я слышала это от доктора возвратившого мне жизнь - твердо убежденная что я убита. Мои бумаги и одежда исчезли вместе с ней. Разве в этом обстоятельстве нет ничего подозрительного? Были люди в госпитале которые находили их очень подозрительными, люди которые предупреждала меня что я могу найти мое место здесь занятым другою.

Она внезапно замолчала. До слуха её донесся шелест шелкового платья. Леди Дженета и Гораций уходили из комнаты в сторону оранжереи. С последним отчаянным усилием решимости, Грация быстро выступила вперед и преградила им дорогу.

не женщина ли принесла его вам?

Леди Дженета посмотрела как может посмотреть только знатная женщина когда особа низшого класса общества обнаруживает недостаток почтения к ней лицом к лицу.

-- Вы вероятно не понимаете, сказала она с ледяным спокойствием, - что эти вопросы оскорбительны для меня.

-- И хуже чем оскорбительны для Грации, прибавил Гораций с жаром.

Маленькая, решительная черная фигура, все еще преграждавшая дверь в оранжерею, была внезапно потрясена с головы до ног. Глаза её засветились новым подозрением.

Леди Дженета бросила руку Горация и направила шаги в сторону где стоял её племянник.

-- Юлиан! сказала она. - Вы в первый раз в жизни заставляете меня напомнить вам о почтении которого я в праве ожидать в моем доме. Вышлите эту женщину.

И не дожидаясь ответа, она повернулась и взяла опять руку Горация.

-- Посторонитесь, пожалуста, обратилась она спокойно к Грации.

-- Эта женщина здесь! повторила она. - Сведите меня с ней и потом выгоните меня если угодно.

Юлиан подошел к ней и твердо взял ее за руку.

-- Вы забываетесь, сказал он, отводя ее в сторону.

Грация вырвалась у него отчаянным усилием и остановила леди Дженету на пороге двери оранжереи.

Пока она произносила эти слова, у подъезда дома послышался стук кареты, оставшийся незамеченным взволнованными особами в столовой. Голос Горация все еще раздавался в гневном протесте против оскорбления нанесенного леди Дженете; сама леди Дженета (оставив опять его руку) отчаянно звонила, призывая прислугу. Юлиан взял опять разсвирепевшую женщину за руку и тщетно старался успокоить ее, когда дверь библиотеки была тихо отворена молодою женщиной в пальто и шляпке. Мерси Меррик (верная обещанию данному Горацию) вошла в комнату.

Первая увидела ее Грация Розберри. Отчаянно рванувшись из рук Юлиана, она указала на дверь библиотеки. - Вот, воскликнула она с мстительным восторгом. - Вот она!

Мерси повернулась в сторону этого дикого голоса и встретила устремленный на нее с торжеством живой взгляд женщины личность которой она присвоила себе, тело которой она оставила повидимому мертвое во французской хижине. В минуту этого ужасного открытия она устремила безпомощный взгляд ни дикие глаза изобличавшие ее и упала без чувств на пол.