Новая Магдалина.
Сцена вторая. Маблеторп-Гаус.
Глава XV. Раскаяние женщины.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Новая Магдалина. Сцена вторая. Маблеторп-Гаус. Глава XV. Раскаяние женщины. (старая орфография)

ГЛАВА XV.
Раскаяние женщины.

Нагрев ноги, Гораций отвернулся от камина, и увидал что леди Дженета одна.

-- Могу я повидаться с Грацией? спросил он.

Спокойный тон которым он задал этот вопрос, тон в котором выражалось его сознание своих прав на Грацию, произвел неприятное впечатление на леди Дженету. В первый раз в жизни она сравнила Горация с Юлианом, и Гораций проиграл от сравнения. Он был богат, он был джентльмен хорошей фамилии, он пользовался безупречною репутацией. Но кто был человеком с сильным умом? Кто был человеком с благородным сердцем? Который из двух?

-- Никто не может видеться с ней, отвечала леди Дженета. - Даже вы не составляете исключения.

Тон ответа был резкий, с проблеском иронии. Но какой современный молодой человек, обладающий здоровьем и богатством, способен постичь что кто-нибудь может дерзнуть отнестись иронически к нему? Гораций (с невозмутимою учтивостью) отказался признать себя удовлетворенным ответом.

-- Вы хотите сказать что мисс Розберри в постели? спросил он.

-- Я хочу сказать что мисс Розберри в своей комнате. Я хочу сказать что я дважды пыталась уговорить мисс Розберри одеться и сойти вниз, и дважды потерпела неудачу. Я хочу сказать что если мисс Розберри не хочет сделать чего-нибудь для меня, она не сделает этого и для вас.

Много ли подобных объяснений своего ответа могла бы дать леди Дженета, решить трудно. Во время её третьей сентенции, легкий шум в библиотеке, долетевший до нея в неплотно притворенную дверь, отвлек её внимание от Горация. Шум приближался и происходил очевидно от шелеста шелкового платья, по ковру библиотеки.

(Пока ожидаемое событие дает еще повод к сомнению, какое неминуемое побуждение овладевает всяким Англичанином моложе тридцати лет? Им овладевает неминуемое побуждение подержать пари об ожидаемом событии. И он неспособен преодолеть это побуждение, как не способен не поднять палки или зонтика, за неимением ружья, если увидит во время прогулки пролетающую птицу.)

-- Хотите пари что это Грация? воскликнул Гораций.

Леди Дженета не отвечала - её внимание было устремлено на дверь. Шелест платья на минуту прекратился; дверь тихо растворилась, и в комнату вошла ложная Грация Розберри.

Гораций пошел ей на встречу, открыл рот чтобы заговорить, и остановился, заметив поразительную перемену происшедшую в его невесте с тех пор как он не видался с ней. Она как будто погнулась под тяжестью какого-то страшного бремени. Казалось даже что она ростом стала меньше. Тем кто видел ее до рокового посещения приезжей из Мангейма, она показалась бы тенью той женщины какою была прежде. Но прелесть которою отличалась её наружность, величие головы и глаз, симметрия черт лица, неуловимая грация во всяком движении, словом, красота духовная, против которой не властны ни страдание, ни время, пережила все.

Леди Дженета подошла к ней и с искренним приветом взяла ее за обе руки.

-- Милое дитя мое, как я рада видеть вас опять между нами. - Вы сошли чтобы сделать удовольствие мне?

Она отвечала безмолвным наклонением головы. Леди Дженета указала на Горация. - А вот еще некто кто жаждал вас видеть, Грация.

Она не взглянула на него, она стояла устремив глаза на корзинку с разноцветною шерстью, которая висела на её руке.

-- Благодарю вас, леди Дженета, сказала она тихо. - Благодарю вас, Гораций.

Гораций взял ее под руку и подвел к дивану. Она caдясь содрогнулась и оглянула комнату. Она была в столовой в первый раз с тех пор как увидала лицом к лицу ожившую покойницу.

-- Почему вы пришли сюда, друг мой? спросила леди Дженета. - В гостиной вам было бы теплее и удобнее.

Лишь только она произнесла эти слова, как вошел слуга и объявил имена посетителей. Леди Дженета вздохнула.

-- Надо пойти и отделаться от них, отвечала она, покорившись обстоятельствам. - Что вы будете делать Грация?

-- Я посижу здесь, если позволите.

-- А я буду её собеседником, прибавил Гораций.

Леди Дженета колебалась. Она обещала племяннику ждать его в столовой, и повидаться с ним наедине. Будет ли время освободиться от гостей и перевести её приемную дочь в пустую гостиную до возвращения Юлиана? Сторожка привратника находилась на разстоянии десяти минут ходьбы, и Юлиан должен был разъяснить ему свои инструкции. Леди Дженета решила что времени хватить. Она ласково кивнула Мерси и оставила ее одну с её женихом.

Гораций занял свободное место на. диване. Он был предан Мерси насколько это было в его характере.

-- Мне больно видеть что вы так страдаете, начал он, с искренним участием во взгляде. - Постарайтесь забыть случившееся.

-- Я стараюсь забыть. - А вы много думаете об это"ъ происшествии?

-- Милаи моя, это происшествие слишком неприятно чтоб о нем думать много.

Она поставила рабочую корзинку на колени и начала разбирать шерсть исхудавшими пальцами.

-- Видели вы Юлиана Грея? спросила она внезапно.

-- Видел.

-- Что он говорит об этом?

Она в первый раз поднята глаза на Горация, и ваимательно следила за выражением его лица. Гораций отговорился незнанием.

-- Я не слыхал мнения Юлиана Грея, сказал он.

Она вздохнула и опустила глаза на корзинку, подумала немного. и начала опять допрашивать Горация.

-- Почему Юлиан Грей не был здесь целую неделю? Слуги говорят что он ездил за границу. Правда ли это?

Отрицать было бы безполезно. Гораций отвечал утвердительно.

Её пальцы внезапно остановились среди безцельной переборки шерстей, дыхание заметно ускорилось. Что делал Юлиан Грей за границей? Наводил справки? Неужели он один из всех присутствовавших при страшной встрече заподозрил ее? Да! Он проницательнее всех, он священник (лондонский священник), опытный в разследовании обманов и хорошо знающий женщин способных на обман. Сомнения быть не может. Юлиан подозревает ее!

-- Когда он вернется? спросила она таким тихим голосом что Гораций едва разслышал.

-- Он уже вернулся нынче ночью.

-- Где теперь...? она замолчала чтоб укрепить голос. - Где та особа которая была здесь и напугала меня?

Гораций поспешил успокоить ее. - Эта особа не придет больше, сказал он. - Не говорите и не думайте о ней.

Она покачала головой.

-- Я хочу знать как мистер Юлиан Грей познакомился с ней? сказала она.

На этот вопрос не трудно было отвечать. Гораций рассказал о мангеймском консуле и о рекомендательном письме. Она слушала с напряженным вниманием, и произнесла следующия слова более твердым тоном.

-- Так мистер Юлиан Грей не знал её до этого времени?

-- Совсем не знал, возразил Гораций. - Не спрашивайте, больше ни слова о ней, Грация! Полно, милая моя, сказал он, взяв её руку и нежно наклоняясь к ней. - Ободритесь. Мы оба молоды, мы любим друг друга, мы должны быть счастливы.

Её рука внезапно похолодела и задрожала в его руке. Её голова склонилась с непреодолимым утомлением на его грудь. Гораций встал с испугом.

-- Вы похолодели, вам дурно, сказал он. - Позвольте мне принести вам стакан вина и поправить огонь.

Завтрак все еще стоял на столе. Гораций настоял чтоб она выпила немного портвейна. Она выпила полстакана, и этого было достаточно для возбуждения её нервного организма и укрепления её душевных сил. Посмотрев на нее несколько минут, молча, Гораций отошел от нея опять, чтобы поправить огонь в камине на противоположной стороне комнаты. Её глаза следили за ним с безпокойным отчаянием.

-- Ободриться! прошептала она. - О Боже! Она оглянула роскошную и прекрасную комнату взглядом человека покидающого знакомое место. В следующую минуту глаза её опустились на дорогое платье надетое на ней, подарок леди Дженеты. Она думала о прошлом, она думала о будущем. Не близко ли время когда ей придется возвратиться в приют или на улицу? - ей, приемной дочери леди Дженеты и невесте Горация Гольмкрофта! При мысли о конце она почувствовала в себе внезапную смелость. Гораций прав! Почему не ободриться? Почему не воспользоваться временем, последними часами в этом доме, своим украденным положением? - Авантюристка! сказала она себе с насмешкой. - Будь верна себе. Прочь раскаяние! Раскаяние есть роскошь доступная только честной женщине. Она схватила корзинку с шерстью и озаренная новою мыслью крикнула Горацию, стоявшему у камина: - Позвоните!

Он обернулся в изумлении. Голос её внезапно так изменился что он готов был предположить что в комнату вошла другая женщина.

-- Позвоните, повторила она, - я оставила мою работу на верху. Если хотите видеть меня в духе, дайте мне мою работу.

Гораций, не спуская с нея глаз, позвонил машинально. Вошел слуга.

-- Подите на верх и спросите у моей горничной мою работу, сказала она так резко что даже слуга был поражен. До сих пор она обращалась с прислугой всегда так кротко и снисходительно что заставила их всех полюбить ее. - Слышали вы что я сказала? спросила она раздражительно.

Слуга поклонился и ушел исполнять поручение. Она обратилась к Горацию с сверкающими глазами и с раскрасневшимися щеками.

-- Как хорошо быть женщиной высшого класса, сказала она. - Женщина бедная не имеет горничной, которая одевала бы ее, не имеет лакея, которого могла бы послать на верх. Стоит ли жить, Гораций, не имея пяти тысяч в год дохода!

Слуга возвратился с полоской вышиванья. Она порывисто взяла ее из его рук и приказала ему поставить ей скамейку под ноги. Слуга повиновался. Она бросила работу на диван.

-- Я раздумала, сказала она. - Снесите это на верх.

Выдрессированный слуга, в душе удивляясь, повиновался безпрекословно. Гораций, в безмолвном удивлении, подошел к ней чтобы взглянуть на нее ближе.

-- Как вы смотрите торжественно! воскликнула она с шутливым замешательством. Вы может быть не одобряете что я сижу ничего не делая. Я готова работать, если вам угодно, но я неспособна ходить взад и вперед по лестницам. Позвоните опять.

-- Все равно. Глупо спросить работу и потом отослать ее назад. Позвоните.

Гораций стоял пред ней неподвижно.

-- Грация! Что это с вами? спросил он.

-- А почем я знаю, возразила она небрежно. - Разве вы не советовали мне ободриться? Позвоните ли вы наконец? Или мне позвонить самой?

Гораций покорился. Он нахмурился, возвращаясь к звонку. Он был одним из тех людей которые инстинктивно опасаются того что для них ново. Странное настроение духа Грации было для него совершенною новостью. Он в первый раз в жизни почувствовал участие к слуге, когда терпеливый лакей вошел в комнату.

-- Принесите мою работу, я раздумала, сказала Грация, и с этим кратким объяснением развалилась на мягких подушках дивана и начала играть одним из клубков шерсти, бросая его вверх и лениво следя за ним глазами, когда он падал. - Я заметила, Гораций, продолжала она, когда дверь затворилась за слугой, - что только люди нашего класса имеют хороших слуг. Не правда ли? Этого лакея нет возможности вывести из терпения. Слуга в бедном семействе начал бы грубить; служанка на все руки пожелала бы узнать когда я наконец решу чего мне хочется.

Слуга принес опять вышиванье. В этот раз она приняла его милостиво и отпустила с благодарностью.

-- Видели вы вашу мать в последнее время, Гораций? спросила она внезапно приподнявшись и принявшись за работу.

-- Я видел ее вчера, отвечал Гораций.

-- Она знает, надеюсь, что я не в состоянии сделать ей визит. Она не сердится на меня?

Гораций успокоился. Почтение к его матери, выразившееся в вопросах Мерси, польстило его самолюбию. Он уселся опять на диван.

-- Сердиться на вас! отвечал он улыбаясь. - Она посылает вам свою любовь, Грация. И, мало того, она приготовила вам свадебный подарок.

Мерси углубилась в работу; она так наклонилась над вышиваньем что Гораций не мог видеть её лица.

-- Знаете вы что это за подарок? спросила она пониженным тоном.

-- Нет. Я только знаю что он приготовлен. Не привезти ли вам его сегодня?

Она не отвечала, она, повидимому, сосредоточила все свое внимание на работе.

-- Я успел бы съездить до обеда, настаивал Гораций.

Она опять промолчала и не подняла головы. - Ваша мать очень добра со мной, сказала она отрывисто. - Я одно время боялась что она не признает меня приличною партией для вас.

Гораций весело засмеялся. Эти слова сильно польстили его самопочитанию.

-- Что за вздор! воскликнул он. - Вы родня леди Дженеты Рой, милая моя. Ваша фамилия почти так же хороша как наша.

-- Почти, повторила она. - Только почти?

как будто входил в церковь в воскресный день.

-- Наша фамилия исходит, сказал он, - по отцу от Саксов, по матери от Норманнов. Фамилия леди Дженеты древняя фамилия только с её стороны.

Мерси выронила работу и взглянула прямо в лицо Горация. Она, с своей стороны, считала очень важным свой следующий вопрос.

-- Еслиб я не была родня леди Дженеты, начала она, - пришло ли бы вам когда-нибудь в голову жениться на мне?

-- Милая моя! Зачем этот вопрос? Вы родня леди Дженеты.

Она не удовольствовалась таким ответом.

-- Предположите что я не родня леди Дженеты, настаивала она. - Предположите что я только хорошая девушка, и не имею ничего кроме моих личных достоинств. Что сказала бы в таком случае ваша мать?

Гораций уклонился опять от ответа.

-- Для чего вы это спрашиваете?

-- Чтобы получить ответ, возразила она. - Одобрила ли бы ваша мать женитьбу на бедной девушке не принадлежащей к аристократической фамилии и не имеющей ничего кроме личных достоинств?

Гораций был поставлен в безвыходное положение.

-- Если хотите знать, возразил он. - я должен сказать вам что моя мать не одобрила бы такого брака.

-- Как бы ни была хороша девушка?

Было что-то вызывающее, почти угрожающее в её тоне. Гораций был встревожен, и выказал это когда заговорил.

-- Моя мать могла бы отнестись с уважением к такой девушке, не потеряв уважения к себе. Моя мать никогда не забыла бы своего долга относительно семейного имени.

-- И не дала бы разрешения на брак?

-- Она не дала бы разрешения на такой брак.

-- А!

В этом восклицании так ясно выразилось сердитое презрение что Гораций был поражен. - Что с вами? спросил он.

-- Ничего, отвечала она, принявшись опять за работу. Вот он сидит возле нея, смотрит на нее с безпокойством, все его надежды на будущее сосредоточены на его браке! Через неделю она может сделаться членом фамилии о которой он говорит с такою гордостью. "О", подумала она, "еслиб я не любила его! Еслиб я могла думать только об его безсердечной матери!"

С безпокойством сознавая что между ними есть какое-то недоразумение, Гораций заговорил опять.

-- Надеюсь что я не оскорбил вас? спросил он.

Она повернулась к нему. Работа выпала из её рук. Её большие глаза смягчились нежностью. Грустная улыбка задрожала на её красивых губах. Она ласково положила руку на его плечо. Вся красота её голоса выразилась в следующем вопросе, который она ему предложила. Её сердце жаждало утешения, которое мог дать ей только он.

Опять фамильное имя! Почему она так настаивает на этом? Гораций смотрел на нее не отвечая и стараясь угадать что происходило в её уме.

Она взяла его руку⁷ и крепко сжала ее, как будто хотела этим способом выжать из него ответ.

-- Вы могли бы любить меня? повторила она.

Он был под обаянием прелести её голоса и её прикосновения. Он отвечал с жаром: - При каких бы то ни было обстоятельствах! Под каким бы то ни было именем!

Она обвила рукой его шею и устремила взгляд в его глаза. - Правда ли? спросила она.

-- Правда как то что над нами есть небо.

Она упивалась этими общими фразами с жадным наслаждением. Она заставила его повторить их в новой форме.

-- Кто бы я ни была? Только мою личность?

-- Только вашу личность!

Она обвила его шею обеими руками и страстно прижалась головой к его груди. - Я люблю вас! Люблю! Люблю! Её голос возвышался истерически при каждом повторении этого слова, потом внезапно упал до хриплого шепота ярости и отчаяния. Сознание её настоящого положения относительно его представилось ей во всем своем ужасе, когда признание в любви вырвалось из её уст. Её руки опустились; она бросилась на подушки дивана и закрыла лицо руками. - О, оставьте меня, проборматала она. - Уйдите! Уйдите!

Гораций старался обнять ее и приподнять. Она вскочила на ноги, и диким движением рук оттолкнула его от себя, как бы боясь его.

-- Свадебный подарок! воскликнула она, ухватившись за первый предлог какой пришел ей в голову - Вы предлагали привезти мне подарок вашей матери. Мне очень хочется посмотреть что это такое. Поезжайте и привезите!

Гораций попробовал успокоить ее. Он мог бы с таким же результатом попытаться успокоить ветер на море.

-- Поезжайте, повторила она, прижав руку к груди. - Я нездорова. Разговор волнует меня. Я в истерическом состоянии. Мне будет лучше одной. Привезите мне подарок. Поезжайте.

-- Не послать ли за леди Дженетой? Не позвать ли вашу горничную?

-- Никого не нужно! Если любите меня, оставьте меня одну. Уйдите сейчас же!

-- Увижу я вас, когда вернусь?

-- Увидите! Увидите!

Горацию осталось только повиноваться. Он неохотно и с мрачными предчувствиями вышел из комнаты.

Она вздохнула глубоким вздохом облегчения, и опустилась на ближайший стул. Она чувствовала что еслибы Гораций остался еще минуту, она не выдержала бы, и открыла бы ему страшную истину. "O", подумала она прижав холодные руки к горячим глазам, "еслиб я могла поплакать теперь, когда никто меня не видит!"

Мало-по-малу дверь позади её, дверь из биллиардной, неслышно отворилась изнутри, и по мере того как отверстие, линия за линией, расширялось, появлялась рука в черной перчатке, державшая дверь, и черный рукав. Прошло около минуты, и в отверстии показалось истомленное, бледное лицо Грации Розберри, заглядывавшей в столовую.

Глаза её просияли мстительною радостью, когда она увидала Мерси сидевшую на противоположной стороне комнаты. Мало-по-маму она отворила дверь шире, сделала шаг вперед, и остановилась. Чуть слышный звук на отдаленном конце оранжереи поразил её тонкий слух.

оранжереи выходившей в сад.

Кто эти люди, и что они сделают? Они могут сделать одно из двух: или войти в гостиную, или уйти в сад. Став на колени за дверью и приложившись ухом к замочной скважине, Грация Розберри ждала что будет дальше.