Новая Магдалина.
Сцена вторая. Маблеторп-Гаус.
Глава XXIX. Последнее испытание.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Новая Магдалина. Сцена вторая. Маблеторп-Гаус. Глава XXIX. Последнее испытание. (старая орфография)

ГЛАВА XXIX.
Последнее испытание.

Слуга оставил их вдвоем. Мерси заговорила первая.

-- Мистер Грей! воскликнула она. - Для чего вы отложили мое поручение? Еслибы вы знали все, вы поняли бы что задерживать меня в этом деле далеко не благодеяние.

Удивленный её словами, испуганный её видом, он подошел к ней ближе.

-- Был здесь кто-нибудь во время моего отсутствия? опродил он.

-- Леди Дженета была здесь. Я не могу говорить об этом, мое сердце разбито, я не в состоянии выносить долее эту пытку. Позвольте мне уйти.

Как ни краток был её ответ, она сказала достаточно. Знакомство Юлиана с характером леди Дженеты объяснило ему, что случилось. Его лицо показывало ясно что он был разочарован и огорчен.

-- Я надеялся быть с вами во время вашей встречи с тетушкой и не допустить того что случилось, сказал он. - Поверьте мне что она искупит все что сказала и сделала вам неприятного когда одумается. Старайтесь не жалеть о том что она сделала вашу тяжелую участь еще тяжеле. Она этим возвысила вас еще более в моем мнении. Извините что я говорю это прямо. Я потерял власть над собою, я чувствую слишком сильно.

В другое время Мерси услыхала бы предстоявшее признание в его голосе, увидала бы его в его глазах. Теперь её тонкое чутье было парализовано, её проницательность отуманена. Она протянула ему руку, чувствуя только что он добрее с ней чем когда-либо.

-- Я должна поблагодарить вас в последний раз, сказала она. - До конца моей жизни благодарность к вам будет частью моей жизни. Позвольте мне уйти. Отпустите меня пока я еще в состоянии владеть собою.

Она хотела отойти от него и позвонит. Он крепко держал её руку и притянул ее ближе к себе.

-- В Приют? спросил он.

-- Да, в Приют, отвечала она. - Домой.

-- Не говорите этого! воскликнул он. - Я не могу слышать что вы называете Приют своим домом.

-- Где же мой дом? Куда я могу уйти?

-- Я пришел сюда чтоб сказать это вам. Я говорил вам, если помните, что хочу сделать вам одно предложение.

Она чувствовала горячее пожатие его руки, она видела энтузиазм все более и более разгоравшийся в его глазах. Её утомленный разсудок начал проясняться. Она дрожала под электрическим действием его прикосновения.

-- Предложение, повторила она, - какое предложение можете вы мне сделать?

-- Позвольте мне задать вам вопрос с своей стороны: что сделали вы сегодня?

-- Вы знаете что я сделала, и это ваше дело, отвечала она скромно. - Зачем возвращаться к этому?

-- Я возвращаюсь к этому в последний раз, возвращаюсь с целью которую вы скоро поймете. Вы отказались от предстоявшого вам брака, вы пренебрегли покровительством леди Дженеты, вы лишили себя всех преимуществ своего положения, вы возвращаетесь к жизни которую сами называли жизнью без надежд. И все это вы сделали добровольно и в такое время когда ваше положение в этом доме было совершенно безопасно, сделали это единственно для того чтоб открыть истину. Теперь скажите мне; может ли женщина способная на такую жертву оказаться недостойною доверия мущины который вверит ей свою честь и свое имя?

Он не дал ей времени подумать. Следующия слова вырвались у него без сознательного намерения, без сознательного усилия с его стороны.

-- Мерси, я люблю вас с первой минуты как увидел вас. Вы свободны, я могу теперь в этом сознаться, я могу просить вас быть моею женой.

Она удалялась от него все более и более, с робким, умоляющим движением руки.

-- Нет, нет! воскликнула она. - Подумайте о том что вы говорите, подумайте о том чем вы жертвуете. Этого не будет, этого не должно быть.

Его лицо омрачилось внезапным страхом, голова опустилась на грудь, голос стал так тих что она едва могла разслышать его.

-- Я забыл нечто, сказал он. - Вы напомнили мне.

Она решилась подойти к нему ближе.

-- Не оскорбила ли я вас? спросила она.

Он горько улыбнулся.

-- Вы облагоразумили меня. Я забыл что если я вас люблю, то из этого не следует что и вы меня любите. Скажите что я угадал, Мерси, и я уйду от вас.

Слабый румянец вспыхнул на её лице и тотчас же потух. Глаза её были робко опущены под его пытливым взглядом.

-- Могу ли я сказать это? отвечала она просто. - Какая женщина на моем месте не отдала бы вам своего сердца?

Он порывисто приблизился к ней, он протянул ей руки в безмолвном восторге. Она опять отшатнулась от него со взглядом ужаснувшим его, со взглядом безнадежного отчаяния.

-- Достойна ли я быть вашею женой? спросила она. - Вспомните о вашем долге пред вашим высоким положением, вашею безупречною репутацией, вашим славным именем? Подумайте чем я обязана вам, и какою черною неблагодарностью было бы с моей стороны испортить вашу будущность приняв ваше предложение, эгоистично, безсердечно, преступно низвести вас до уровня такой женщины как я.

-- Я подниму вас до своего уровня, сделав вас моею женой, отвечал он. - Будьте, ради всего святого, справедливы ко мне. Не напоминайте мне о свете и об его мнении. От вас, от вас одной зависит счастие или несчастие моей жизни. Свет! Боже праведный! Что может свет дать мне взамен вас?

Она с мольбою сжала руки; обильные слезы текли по её щекам.

-- О, сжальтесь над моею слабостью! воскликнула она. - Лучший, благороднейший из людей, помогите мне исполнить мою тяжелую обязанность относительно вас. О, как она тяжела после всего что я вынесла и когда мое сердце жаждет покоя, счастия и любви! (Она остановилась и содрогнулась от своих собственных слов.) Вспомните как поступил со мной мистер Гольмкрофт. Вспомните как покинула меня леди Дженета. Вспомните все что я вам разказала о моей жизни. Я навлекла бы на вас насмешка всех ваших знакомых еслибы приняла ваше предложение. Нет, нет, нет! Ни слова более. Пощадите меня! Пожалейте меня! Оставьте меня!

Её голос оборвался, рыдания сдавили ей гордо. Он приблизился к ней и обнял ее. Она была не в силах сопротивляться ему, но ни малейшей уступчивости не заметно было в ней. Голова её лежала на его груди пассивно, страшно пассивно, как голова трупа.

-- Мерси! Дорогая моя! Мы уедем из Англии, мы поceлимся среди новых людей, в новом свете, я переменю имя, я порву всякия сношения с родными, с друзьями, со всеми знакомыми. Я готов пожертвовать всем чтобы только не лишиться вас.

Она медленно подняла голову и взглянула на него.

Он внезапно выпустил ее; он отшатнулся от нея, как человек пораженный ужасным открытием, и упал на стул. Прежде чем она успела вымолвить слово, он прочел в её лице страшное решение: лучше умереть чем уступить своей слабости и обезчестить его.

Она стояла слегка протянув вперед сжатые руки; её величественная голова была поднята, мягкие серые глаза были опять сухи. Буря волнения пронеслась над ней и прошла. Лицо её было спокойно, в голосе её слышалась кроткая покорность судьбе. Последния слова с которыми она обратилась к нему были проникнуты самоотвержением мученицы.

как для нея, так и для вас.

Она замолчала, подошла к звонку и дала сигнал к своему отъезду. Потом медленно возвратилась к Юлиану.

Она нежно подняла его голову и на минуту прижала ее к груди, молча наклонилась и поцеловала его в лоб. Вся благодарность переполнявшая её сердце и вся тяжесть её жертвы выразились в этих двух действиях, так скромно и нежно исполненных. Когда она отошла от него, Юлиан залился слезами.

Вошел слуга. В отворенную дверь послышался женский голос, обратившийся к нему с словами: "Впустите девочку. Я подожду здесь."

Девочка вошла, та самая несчастная девочка которая напомнила Мерси, во время её прогулки с Горацием, её собственное детство.

Этот ребенок не отличался красотой, в его истории не было ничего романического. Девочка вошедшая в комнату, глупо озираясь на окружавшее ее великолепие, была настоящая дочь лондонских улиц.... Вымытая в первый раз в жизни, накормленная досыта в первый раз в жизни, одетая в платье вместо лохмотьев в первый раз в жизни, сестра Мерси по несчастию робко приблизилась по прекрасному ковру и остановилась с недоумением пред мозаичным столом, как грязное пятно среди великолепия комнаты.

Мерси отошла от Юлиана чтобы встретить ребенка. Женское сердце, жаждавшее в своем страшном одиночестве чего-нибудь что можно было бы любить со спокойною совестью, приветствовало эту уличную добычу как утешение посланное Богом. Она обняла удивленное маленькое создание. "Поцелуй меня", прошептала она. "Назови меня сестрой". Девочка взглянула на нее с испугом. Слово сестра, по её понятиям, не означало ничего кроме девушки старше её и достаточно сильной чтобы бить ее.

Мерси выпустила ребенка и обратилась в последний раз к человеку счастие которого она разбила, - разбила из сожаления к нему.

Он сидел все в той же позе, голова его была опущена на грудь, лицо закрыто руками. Она приблизилась к нему на несколько шагов.

-- Другие ушли от меня не сказав мне ни одного доброго слова. Можете ли вы простить меня?

Он протянул ей руку не поднимая на нее глаз. Как ни больно она огорчила его, благородное сердце понимало ее. Преданный ей с самого начала, он не изменил ей и теперь.

-- Да благословить и да утешит вас Господь, сказал он разбитым голосом. - В мире нет женщины благороднее вас.

Она опустилась на колени и поцеловала руку протянутую ей в последний раз.

-- Этим миром не кончается наша жизнь, прошептала она. - Нас ожидает лучший мир.

Она встала и возвратилась к девочке. Рука в руку две гражданки царства Божия, две отверженные царства человеческого, медленно прошли комнату, вышли в прихожую, вышли на улицу. Тяжелый стук затворенной двери возвестил об их уходе.

Но ежедневная домашняя рутина, непреклонная как смерть, шла своим обычным порядком. Пробил час обеда и раздался обеденный звонок. Прошла минута, высший предел промедления. В дверях столовой показался дворецкий.

Обед подан, сэр.

Юлиан поднял голову. Взгляд его встретила пустая комната. Что-то белое лежало на полу недалеко от него. Это был её носовой платок, мокрый от слез. Он поднял его и прижал к губам. Неужели это все что ему осталось от нея? Неужели она покинула его навсегда?

Врожденная энергия Юлиана, вооруженная всею силой его любви, разгорелась снова. Нет! Пока он жив, пока есть впереди время, есть и надежда получить её согласие.

Он повернулся к слуге, забыв что лицо его могло обнаруживать его чувства.

-- Где леди Дженета? спросил он.

путь к достижению своей цели - влияние леди Дженеты.

-- Миледи ждет, сэр.

Юлиан вошел в столовую.