Прусий
Коль царский титул вас настолько привлекает,
Потеря оного вас, видимо, пугает:
Недолго царствует, кто лишь по виду царь.
Лаодика
Я с вашим мнением согласна, государь.
Когда взойду на трон, то постараюсь, право,
Всегда политики придерживаться, здравой.
Прусий
Но плохо начат путь, что к трону вас ведет.
Лаодика
Совет ваш выслушав, исправлю свой просчет.
Прусий
Не отвергайте Рим, не презирайте власти
Царя, что вам отца здесь заменил отчасти.
Двойной упрек в лицо не бросили б вы мне,
Когда бы царский долг вам ясен был вполне.
Ну можно ли посла принять мне как царице?
Я не в своей стране и не в своей столице,
И это значило б, что, вам желая зла,
Престижу вашему ущерб я нанесла.
Нет, государь, посла вы привели напрасно:
Я лишь в Армении принять его согласна,
Где, сев на царский трон, по праву бы могла
Я Риму честь воздать в лице его посла.
Коль так нам встретиться когда-нибудь случится,
Тогда и дать ответ смогу я как царица;
Не вижу смысла в том, чтоб тут принять его:
Я вне Армении не значу ничего.
Но мой высокий сан мне все же позволяет
Быть неподвластной тем, кто здесь повелевает,
Жить независимо, не ведая оков,
И только разум чтить и волю чтить богов.
Прусий
Свои права на вас: я этих прав хранитель;
И, может быть, потом вы станете верней
Судить о помыслах и разуме царей.
Ну что ж, в Армению отправьтесь, как хотели,
Я с вами армию пошлю, чтоб вы на деле
Увидели, к чему все это приведет.
Готовьтесь же узреть свой край в плену невзгод,
Готовьтесь ужасы войны узреть воочью,
Опустошение, пожары днем и ночью,
И умирающих, и смерть, и кровь из ран...
Лаодика
Утрачу царство я, но сохраню свой сан.
Прибегните ли вы к насилью иль к обману,
Рабыней вашей став, я подданной не стану:
Вам только жизнь моя достанется - не честь.
Прусий
Мы укротим ваш нрав - ведь средств немало есть
Когда увидите однажды вы Аттала
На троне той страны, что вам принадлежала,
Чтоб он вам руку дал, возвысил вас опять.
Лаодика
Да, если буду я раздавлена войною,
То станет от невзгод душа моя иною.
Но, может быть, не все свершить удастся вам:
Небезразлична же судьба моя богам!
Они удержат вас или найдут героя,
Что ваших римских войск сильнее будет втрое.
Прусий
Гордец, от коего защиты ждете вы,
Погубит вас и сам лишится головы.
Решайте, как уйти вам от беды великой,
Царицею ли быть иль просто Лаодикой.
И вот вам мой совет, подумайте о нем:
Хотите царствовать, так сделайте царем
Аттала... Вот и все. Я ухожу.
(Уходит.)
Лаодика
Позвольте речь держать? От этого увольте!
Для вашей миссии еще не пробил час:
Я здесь, в чужой стране, не буду слушать вас.
Фламиний
Позвольте мне сказать, что вам грозит несчастье.
Не как посол, как друг; принявший в вас участье,
Я с вами говорю, пытаясь преградить
Вам путь к потоку бед, чью мощь не победить.
Как друг ваш искренний, вам говорю: коль скоро
Благоразумие для доблести опора,
То надобно понять, особенно в беде,
В какие времена живете вы и где.
Когда в душе царей слаба опора эта,
Их доблесть отличить не может тьмы от света;
Ослепшая, она бросается туда,
Где наихудшая случится с ней беда;
И так настойчиво от счастья убегает,
А после говорит, свой прерывая стон:
"Имея все права, я потеряла трон".
Гневите вы царя, чья армия отлично
Умеет воевать: ей побеждать привычно,
А здесь, в его дворце, вы у него в руках.
Лаодика
Не знаю, может ли служить опорой страх,
Но если вы - мой друг, скажу вам для начала:
Не так уж у меня благоразумья мало,
И, не стремясь узнать, в какой печальный час
Судить о доблести судьба учила вас,
Заверить вас могу, что добродетель эта
Не так во мне слепа: тьму отличит от света,
Права мои на трон сумеет отстоять
И оттолкнет того, кто станет ей мешать.
Да, вижу армию я в зоне пограничной,
И, как сказали вы, ей побеждать привычно,
Но во главе ее кого поставит царь?
Такая армия, как уж случалось встарь,
Чтоб вторгнуться в мой край, все на пути сметая.
Да, я в его дворце, и я могу вполне
Отдать себе отчет, что угрожает мне;
Но даже при дворе с его непостоянством
Найдет опору честь, вступая в спор с тиранством.
К тому же и народ не слеп, и видит он,
Как попирают здесь и право и закон.
Он Никомеда чтит, он превосходно видит,
Что мачеха его всем сердцем ненавидит,
Что царь игрушкою стал у нее в руках
И что его друзья пекутся о врагах.
А я, которой вы пророчите паденье, -
Хочу избавить я Аттала от презренья,
Затем что на него он был бы обречен,
Когда бы брак со мной возвел его на трон.
Его таким, как все, тогда бы я считала,
Обычным юношей, каких у нас немало,
Не мужем - подданным считала бы своим,
С кем брачный мой союз почти невыносим.
Взирал бы на него: какие ж огорченья
Пришлось бы испытать Атталу! Мой отказ
Его достоинство от униженья спас.
Фламиний
Коль это правда все, вы здесь и впрямь царица,
Должны и армия и двор на вас молиться.
Царь - только видимость, не более того,
Вы лишь из жалости здесь терпите его.
О, даже ваш отказ - почти благодеянье!
Как дерзости моей найти тут оправданье?
Считайте, что не я - Рим с вами говорит,
И, коль принять посла ваш долг вам не велит, -
Считайте, что в другой я выступаю роли,
Как римлянин простой я говорю, не боле.
Я говорю: в наш век, чтоб трон свой сохранить,
Одна возможность есть - в союзе с Римом быть;
Тогда на мирный край не нападут соседи,
Не покусится враг, мечтая о победе;
И власть свою никто не потеряет вдруг,
Аттал не царствует, но другом назван нами,
И больше царь, чем те, кого зовут царями.
Итак...
Лаодика
Достаточно! Я вижу, что царям
Тогда лишь власть дана, когда угодна вам.
Но если вся земля владеньем Рима стала,
То мало сделал он для своего Аттала,
И если может Рим ему так много дать,
Зачем же за него просить и хлопотать?
Совсем не щедры вы к нему, скажу по чести:
Могли б мне предложить его с короной вместе
И с подданным простым не докучать мне зря,
Забыв о том, что я отвергла б и царя,
Когда б явился он по вашему веленью
И, как союзник ваш, был только б вашей тенью.
Надеюсь, вы теперь могли понять вполне,
Что царь, послушный вам, совсем не нужен мне,
И, говоря со мной, могли увидеть ясно;
Фламиний
Как вас не пожалеть? Ведь вы ослеплены!
Я повторяю вам: подумать вы должны,
Подумать и понять всю мощь и силу Рима;
Коль вы порвете с ним, беда непоправима!
Пред нашей волею ничто не устоит,
Разрушен Карфаген[102] и Антиох разбит,
Дрожит земная твердь, трепещет тьмы обитель, -
В наш век всесилен Рим: он мира повелитель!
Лаодика
О, в страхе перед ним могла б я ждать всего,
Не будь Армении и сердца моего,
Не будь того, кто стал по смерти Ганнибала
Его наследником, чья доблесть доказала,
Что именно ему завещан был секрет,
Как римлян побеждать и не страшиться бед.
Подобный ученик сумеет в час урочный
Им доказать, что он урок усвоил прочно;
Три царских скипетра, что им покорены.
То пробный был удар, однако поневоле
Удара главного страшится Капитолий.[103]
И если день придет...
Фламиний
Тот день еще далек.
Но ежели еще вам это невдомек,
Вас люди просветят: во всех известно странах,
Что даже, победив при Требии и Каннах,
Великий Ганнибал был Римом устрашен...[104]
А вот и ученик: сюда явился он.
Никомед
Иль Рим своим послам дал слишком много власти,
Иль поручил вам то, что не по вашей части.
Фламиний
Что мне поручено, о том судить не вам,
А что исполнено, другим отчет я дам.
Уйдите! Смилуйтесь! И дайте речи страстной
Излиться в свой черед пред дамою, прекрасной.
Вы в сердце у нее так потеснили всех,
Имела ваша речь такой большой успех,
Что будет стоить мне весьма больших усилий
Изгнать из сердца то, чем вы его пленили.
Фламиний
Толкают лжедрузья ее в пучину бед.
А я из жалости решил ей дать совет.
Никомед
Я вижу, что посол, исполненный усердья,
Страдает, кажется, избытком милосердья.
Вам не советовал он на колени пасть?
Фламиний
Вы забываетесь! Вы над собою власть
Утратили!
Никомед
Фламиний
Достоинство посла, его святое право...
Никомед
Вам званием своим не стоит нас пугать:
Тот не посол, кто стал советы подавать
И кто от своего отрекся назначенья.
Принцесса, ваш ответ он слышал?
Лаодика
Никомед
Имейте же в виду: теперь вы для меня
Аттала адвокат, но если буду я
Сердиться, то скажу, что вы и отравитель,
И вашей жертвой стал великий мой учитель.
Коль не по вкусу то, о чем я говорю,
Без промедления пожалуйтесь царю.
Фламиний
И царь осудит вас, хоть он отец хороший,
Иначе Рима гнев тяжелой будет ношей.
Никомед
Фламиний
Заботьтесь о себе. Посмотрим, чья тут власть.
(Уходит.)
Никомед
Ответ на это дать могла б ему царица.
Пришлось мне наконец молчаньем поступиться:
Довольно я щадил ее, чтоб не открыть,
Как мачеха меня задумала убить.
Теперь известно то, что я таил вначале:
Зенон и Метробат перед царем предстали,
И так как их рассказ необычаен был,
То разобраться в нем теперь он сам решил.
Лаодика
Не знаю, каково тут будет продолженье,
Но непонятно мне все это поведенье:
Здесь не царица ли замешана сейчас?
Чем больше следует ей опасаться вас,
Ей могут предъявить, тем меньше в ней смятенья.
Никомед
Пытается она предупредить мой шаг,
Все приписать тому, что я ей просто враг,
И маску храбрости лишь потому надела,
Что страх ее томит и слабость одолела.
Лаодика
Дворцовых тайн концы так спрятаны подчас,
Что не увидит их и самый острый глаз.
Пока спасать меня сюда вы не примчались,
Был в стороне Аттал, жила я не печалясь,
А Рим не помышлял союз наш разорвать.
Едва явились вы - назад вас шлют опять,
И на глазах у вас, хоть в этом смысла мало,
Мне начинает Рим навязывать Аттала.
Я поведение такое не пойму.
Куда ни брошу взгляд, я вижу только тьму;
Мне странно, что, решив за это дело взяться,
Отъезда вашего не стали дожидаться.
И если не всегда питает зависть он
К тем ратным подвигам, что сын его свершает,
Хорошим быть отцом ему любовь мешает.
Взгляните, вот Аттал. Что надо здесь ему?
Чем озабочен он? Я, право, не пойму
Ни замыслов его, ни тайных побуждений,
Но отразить удар смогу при нападенье.
Я ухожу.
Аттал
Коль гонят прочь меня, то надо удалиться.
Никомед
Постойте! Надо нам сперва договориться.
Принц! Отказался я от права старшинства,
Отбросил в сторону на трон мои права,
И то, что я люблю, сам защитить желая,
Просил вас об одном: быть честным, нападая;
Особенно просил не вмешивать в наш спор
Ни римлян, ни царя. Но этот уговор
Или из памяти вы выбросить успели,
Или его совсем принять не захотели.
Аттал
Не очень-то легко мне вспоминать о нем.
Коль речь о равенстве, равны мы не во всем:
С правами старшинства сейчас вы распрощались,
Но разве от любви принцессы отказались?
Заставили забыть о доблести своей,
О славе, что влечет к себе сердца людей,
О завоеванных трех царствах, о сраженьях,
Где побеждали вы, о взятых укрепленьях?
Равно нас оценил, в один поставив ряд;
Заставьте не смотреть ее на эту славу,
Которой вы теперь увенчаны по праву;
Заставьте позабыть о всех делах своих,
Забыть о доблести, что осеняла их;
Или не гневайтесь, коль на другую чашу
Весов, которые судьбу решают нашу,
Поддержку я кладу и Рима и царя,
Хоть мал противовес, по правде говоря.
Никомед
Вы в Риме, видимо, не зря теряли время:
Изящно можете нести защиты бремя;
Порой остер ваш ум, хоть сердца нет подчас.
Арасп
Никомед
Арасп
Принц, клевету легко развеять.
Никомед
Это мненье
Я разделял всегда, и ваше утвержденье
Не может ничего мне нового открыть.
Арсиноя
Но, видимо, его сумели вы забыть,
Когда, упорствуя в решении предвзятом,
Везли издалека Зенона с Метробатом.
Никомед
Все утаить хотел, но ваша в том вина,
Что их заставил я все выложить сполна.
Арсиноя
Хотели щедростью купить вы их признанье,
Но, право, им легко нарушить обещанье ~
И больше выложить, чем было решено.
Никомед
Мне жаль, но к этому стремились вы давно.
Арсиноя
Что вскоре вашу честь запятнанной узрю я,
Что будет числиться средь ваших славных дел
И дело подкупа: прекрасен ваш удел!
Никомед
Мои свидетели подкупленными были?
Арсиноя
Вы вред мне причинив, себя стыдом покрыли.
Никомед
Хотите их слова доверия лишить?
Арсиноя
Что говорят они, готова подтвердить.
Никомед
Какие ж их слова вам так пришлись по нраву?
Арсиноя
Два слова истины! Они-то вашу славу
Возвысят до небес.
Никомед
Арасп
Поторопитесь, принц, наш царь не любит ждать.
Узнать их от царя вы можете.
Никомед
Все ясно!
Я, кажется, постиг ваш замысел прекрасный:
Любовь к жене сильней, чем к сыну, и она
Сумеет доказать, на ком лежит вина.
Но...
Арсиноя
Продолжайте, принц. Что в этом "но" таится?
Никомед
Два слова истины, всего лишь два, царица.
Арсиноя
Нельзя ли их узнать, коль так важны для вас?
Никомед
Да, можно: от царя. А я спешу сейчас.
(Уходит.)
Арсиноя
Вот наш триумф, Аттал! Вся хитрость Никомеда
Двум обвинителям велел он говорить,
Что мной подучены они его убить;
Однако клевета позорно провалилась:
Как стали говорить вся правда вдруг открылась,
И стало ясно всем, какую плел он сеть,
Чтоб обвинить меня и троном завладеть.
В присутствии царей как истина всесильна!
Как льется из сердец открыто и обильно!
Два лжесвидетеля, державшие ответ,
Пришли сгубить меня - погублен Никомед!
Аттал
Рад видеть, что обман, окончившись провалом,
Ущерба не нанес вам ни в большом, ни в малом;
Но если взвесить все и если б вы на миг
Себя поставили чуть выше всех интриг,
То не смогли б тогда, как мы порой умеем,
Питать, доверие к подкупленным злодеям.
Сегодня их ответ был ясности лишен:
Их подкупили вы и подкупил их он;
На стороне его победы, доблесть, слава;
Кто стал предателем, тому и веры нет.
Арсиноя
Как благородны вы, не то что Никомед!
Вам честь соперника своих забот дороже.
Аттал
Его соперник я, но брат его я тоже:
Одной мы крови с ним; ни сердцем, ни умом
Я не могу считать его клеветником.
Арсиноя
И можете считать, что я убить способна
Того, кто на меня теперь клевещет злобно?
Аттал
Тем, кто винит его, поверить трудно мне.
Но если вас винят, не верю я втройне.
Честь не позволит вам пойти на преступленье,
Позвольте ж сохранить мне к брату уваженье.
И кто-нибудь из них, чтоб навредить ему,
Оговорил его в недобрый час пред вами,
Достойные дела смог очернить словами.
Но если по себе другого я сужу,
С таким соперником я действую открыто,
Его не трону честь: она - его защита;
Прибегнув к помощи, ее не утаю.
Я думаю, что честь он бережет свою,
И что от низости душа его свободна.
Арсиноя
Не довелось вам двор как следует узнать.
Аттал
А разве может принц иначе поступать?
Не повредите мне поступками своими.
Аттал
Я только доблесть мог и честность видеть в Риме.
Арсиноя
Научит время вас, какая доблесть нам
Однако если брат еще вам дорог, все же,
О матери своей не забывайте тоже
И, чтоб сомнения отбросить наконец,
Узнайте, что о нем ваш думает отец.
Разрушен Карфаген... - Карфаген был полностью разрушен лишь в 146 г. до н. э., однако после 2-й Пунической войны он был ослаблен, утратил былое значение.
Удара главного страшится Капитолий. - В Капитолийском храме происходили заседания римского сената и народные собрания. Здесь Капитолий отождествлен с правителями Рима.
Великий Ганнибал был Римом устрашен... - Ганнибал, одержав блистательные победы над римскими войсками при Требии (218 г. до н. э.) и Каннах (216 г. до н. э.), не решился все же наступать на Рим.