Бросок в пространство.
Глава XVII. Прощание с Марсом и Миньонетой

Глава XVII 

ПРОЩАНИЕ С МАРСОМ И МИНЬОНЕТОЙ

Расставшись с Блэком, Дюран побежал в ту часть сада, где надеялся не встретить никого, но там-то, как нам уже известно, и была Миньонета. Увидев его издали, она пошла к нему навстречу. С ней-то именно Дюран и боялся столкнуться, но, когда он увидал ее, было уже поздно свернуть в сторону, и он поневоле должен был подойти к ней.

-- Как вы бледны! - воскликнула она. - Отчего у вас такой расстроенный вид? что вы делали, запершись с отцом и с м-ром Бернетом?

Дюран хотел отделаться какой-то пустой отговоркой, но она взяла его руку в обе свои и смотрела на него пристально своими большими честными глазами.

-- Я говорил... они хотят... м-р Бернет собирается лететь обратно на Землю, - проговорил он, отворачиваясь и упорно сопротивляясь маленькой ручке, которая взяла его за подбородок и пыталась повернуть лицо так, чтоб он взглянул на бледное личико, выражавшее такую душевную тревогу о нем.

-- Вот как! - сказала она небрежно. - Ну, я очень рада, что речь шла только об этом.

Ее равнодушный тон кольнул его прямо в сердце, но он искренне старался радоваться, что она принимает известие об его отъезде так легко, хотя по лицу его можно было видеть, что старание его не особенно успешно.

-- И я рад, что вы относитесь к этому так спокойно, - сказал он, - хотя, признаюсь, я думал, что вы немножко пожалеете... Да, я очень, очень рад, что вам не жаль, - прибавил он дрожащим голосом.

-- Значит, все отправляются с м-ром Бернетом? - спросила она.

-- Да, все.

-- Так как же вы можете думать, будто мне не жаль? Конечно, мне будет очень жаль. Я буду скучать без них, особенно без м-ра Блэка.

-- Неужели?

-- И вам, наверно, будет без него скучно: вы, кажется, с ним большие приятели, хотя иногда и ссорились, кто вас знает из-за каких пустяков. Он вас очень любит и сейчас только отозвался о вас так хорошо,

-- А что он сказал обо мне, Миньонета?

-- Он сказал, что вы вовсе не дурной человек; кажется, он так выразился; я ведь плохо запоминаю выражения на вашем языке.

-- Очень ему благодарен.

-- Верю, оттого и говорю, что вам будет без него скучно.

-- Без Блэка? Я не понимаю, в каком смысле вы говорите? - спросил Дюран, и сердце у него замерло от предчувствия новой беды.

-- Я хочу сказать, что вам будет очень скучно, когда м-р Блэк улетит на вашу ужасную Землю. Мне вас очень, очень жаль! Вы, может быть, долго не увидите ваших друзей, - сказала она, ласково гладя его по руке и прижимаясь к его плечу своей нежной щечкой.

чего бы то ни стоило. Собрав все силы и стараясь не смотреть на нее - ее умоляющий взгляд терзал ему душу - он проговорил медленно:

-- Напротив, Миньонета, я буду часто видеть моих друзей: - ведь и я отправляюсь с ними.

Он часто поступал безрассудно на своем веку, иногда поступал даже дурно; но до сих пор ему казалось, что он не способен сделать что-нибудь безусловно низкое, подлое. В ту минуту, о которой мы говорим, он сознавал, что поступает именно так. Но он ошибался: подлость, низость совершена была им раньше; теперь же он только старался честно исправить свой поступок.

Она выпустила его руку и отскочила от него с тем ловким проворством, которое придавало всем ее движениям такую грацию. Взгляд ее был по-прежнему устремлен на него, но в нем уже не было ласки и мольбы: в нем выражался только ужас. Она вся дрожала, судорожно сжимая руки, и с трудом дышала. С минуту длилось молчание и, когда она наконец заговорила - никто бы не узнал в ее голосе серебристого щебетания прежней, счастливой Миньонеты. Это был голос, полный отчаяния, голос женщины, постигшей тайну, которой так хорошо учит Земля: тайну страдания.

-- Как вы меня испугали! - сказала она тихо. - Но это, конечно, была шутка. Не правда ли? ведь иначе и быть не может! Только послушайте, Вальтер, прошу вас, не шутите никогда больше так со мной! М-р Блэк пусть шутит, ему можно, но вы не должны, слышите? Я... я боюсь, что я никогда не в силах буду забыть этой шутки. Я буду бояться, как бы мне не увидать ее во сне: это так ужасно!

-- Я не шучу, Миньонета, и не обманываю вас, - проговорил он, стиснув зубы и внутренне проклиная час своего рождения, но сознавая, что не должен поступить иначе, так как этим только может искупить свою вину.

-- Знаю, знаю. Я ведь хоть еще до сих пор иногда ошибаюсь в ваших выражениях, но это я понимаю: шутка не значит обман - вы только сказали неправду для забавы.

-- Нет, Миньонета, я сказал правду.

-- О! нет, нет, быть не может! Я не могу лететь с вами, не могу... ведь мы, марсовцы, не можем быть такими храбрыми, как вы, отчаянные обитатели Земли. Милый, дорогой мой, не требуй от меня этого! Ведь ты любишь, когда я называю тебя милым, не правда ли? скажи, скажи, что ты остаешься со мной!

Она вдруг обхватила его шею своими нежными ручками с детскою доверчивостью, от которой сердце его заныло несказанной тоской.

-- Нет, Миньонета, - проговорил он с усилием, - этого быть не может. Ни я не могу остаться с вами, ни вы не можете лететь со мной.

Она взглянула ему в лицо - и вдруг ее руки разжались, она бессильно опустилась на землю. Он поднял ее на руки, и с дрожащих губ его полились страстные слова любви и горькие упреки самому себе. Она медленно приходила в себя, слушая его, но почти не понимая, что он говорит. Наконец он замолчал и, наклонясь к ней, коснулся ее губ почтительно и нежно.

-- Господи, прости меня! - проговорил он чуть слышно.

Поцелуй его возвратил ей силы; она быстро встала и отодвинулась от него.

-- А вы говорили, что любите меня! - сказала она. - Значит, это была ложь? Ведь вы, земные люди, умеете лгать. Оставьте меня! Уйдите!

Она гордо выпрямилась, указывая ему рукой на дорогу; губы ее дрожали, грудь высоко поднималась. Он тоже под-вял голову; ее обвинение пробудило и его гордость.

-- Я не лгал вам, Миньонета, - сказал он. - Я люблю вас. Но именно потому я и уезжаю, что люблю.

Глубокое чувство, с каким были сказаны эти слова, проникло ей в душу. Но ее гордость была оскорблена: женщины на Марсе не привыкли, чтобы их обманывали и унижали, а она сознавала себя обманутою и униженною.

-- Ваши друзья, конечно, ждут вас, - сказала она с принужденным спокойствием. - Не задерживайте их. Что может значить любовь девушки для них или для вас?

-- Для меня она значит так много, - проговорил он с тою холодностью, в которой слышится сильнейшая страсть, - что я бы с радостью взорвал наш корабль на полпути к Земле, если б только можно было сделать это, не погубив с собой моих товарищей.

-- О! не говорите так, Вальтер! - вскричала она. - Говорить такие слова очень дурно, а вы всегда обещали мне быть добрым из любви ко мне. Но, может быть, вы и тогда говорили неправду или шутили, - сказала она, рыдая, и опять прижалась к нему: гнев ее растаял от одного его теплого слова, как снег от весеннего солнца.

"люблю", я говорил сущую правду, если только есть правда в человеке.

-- Так сжалься надо мной, не покидай меня! - почти простонала она.

-- Я жалею вас от всего сердца, люблю всей душой, но именно потому, что люблю, я должен уехать, а вы должны остаться.

-- Почему же? Объясните мне, умоляю вас!

-- Не могу... не смею сказать ничего более.

-- В таком случае ты не любишь меня так, как я тебя люблю. О! небо, я, которую ты научил любить сильнее, чем когда-нибудь любила девушка на Марсе, я должна потерять мою любовь! Да, Вальтер, я теперь понимаю, как ты был прав, когда говорил, что истинное счастие всегда идет рука об руку со страданием. Я была счастлива - должно быть, преступно счастлива - и зато теперь должна кончить жизнь в жестоком горе. Может быть, это мне наказание, но... но я не думала сделать дурное. Уйди от меня, я не могу долее выносить этой пытки. Благослови тебя Бог! Прощай!

-- Я уйду, Миньонета, но моим последним словом тебе будет: я люблю тебя истинно и глубоко. Постарайся забыть меня и быть опять счастливой. Неужели наше ненавистное вторжение в ваш светлый рай должно навсегда смутить твою чистую душу? Вспоминай о нем, как о дурном сне, который пройдет бесследно для тебя и скоро забудется. Но прости... прости мне зло, которое я тебе сделал ненамеренно; я буду каяться в нем до конца моей жизни. О! Миньонета, дорогая моя, любовь моя, радость моя, прощай, прощай! И верь мне: с этим "прощай" я навеки теряю всякую радость, всякое счастие в жизни!

С этими словами он отвернулся и быстро пошел по тенистой аллее. Красивое лицо его было бледно, как мрамор; стройный стан согнулся как бы под бременем непосильной тяжести. До него долго доносились горькие, глухие рыдания, но он не смел остановиться, не смел даже оглянуться на бедную девушку, которая, распростершись на траве, плакала так, как будто хотела выплакать всю душу.

В этот самый день, поздно вечером, Блэк гулял по живописному саду виллы. Вдруг на его руку оперлась чья-то робкая маленькая ручка. Он оглянулся: перед ним стояла дочь профессора.

-- Это вы, мисс Миньонета! - воскликнул он с удивлевием. Как вы бледны! Что с вами? не больны ли вы?

Действительно, она была бледна, как полотно; руки у нее дрожали; она едва держалась на ногах.

-- Вы завтра покидаете нас, м-р Блэк? - сказала она со слабой улыбкой. - Мне очень жаль!

-- И мне жаль теперь, когда приходится покидать вашу планету, - отвечал он совершенно искренно.

-- Я бы хотела... Не можете ли вы до отъезда исполнить одну мою маленькую просьбу?

-- Я готов сделать все, что в моей власти. Приказывайте!

-- Вот что: я ведь не видала хорошенько вашего удивительного корабля. Конечно, я не раз бывала в нем с вами и с м-ром Дюраном, но все-таки я в нем еще многого не понимаю. Мне бы хотелось, чтоб мне объяснили...

-- Я сейчас схожу за Бернетом. Он с радостью...

-- Нет, нет, я не хочу его беспокоить: он сегодня так занят. Проводите меня вы.

подал ей руку, чтобы взойти на помост; она крепко оперлась на нее и взошла. Он долго объяснял ей, как умел, внутреннее устройство корабля и все его удобства; она слушала его, не говоря почти ни слова. Научного механизма его он объяснить ей не умел и потому не коснулся этой части, предупредив ее, что он в ней ничего не смыслит, но Миньонета, по-видимому, и не интересовалась ею, зато осматривала внутреннее устройство его с таким вниманием, что даже удивила Блэка.

-- Для чего эта дверь? - спросила она, указывая на отверстие против входной двери.

-- Чтоб выбрасывать лишних пассажиров, если таковые окажутся, - отвечал Блэк шутливым тоном. - Посмотрите, оно открывается вот так... Что с вами? как вы побледнели! Вам страшно? это действует вам на нервы... Извините, если б я знал, я бы вам не показывал. Пойдемте скорее на воздух - вам легче будет.

-- Благодарю вас, м-р Блэк, - сказала она ласково. - Вы очень добры ко мне.

-- Да, счастье, - повторила она в раздумьи. - Еще раз благодарю вас; поверьте, я никогда не забуду вашей услуги.

Он еще прошелся с ней по саду, проводил ее до дома и пошел к себе.