Зверобой.
Глава четвертая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Зверобой. Глава четвертая. (старая орфография)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Обе девушки не сказали ни слова, когда Зверобой остановился перед ними, и на лице его видна была вся забота, которую питал он о судьбе своих товарищей.

- Где отец мой? спросила наконец Юдифь. С нам случилось несчастие и было бы глупо скрывать это от вас, отвечал Зверобой: - как он, так и Гурри, в руках Мингосов, и одному небу известно, чем это может кончиться! Между тем я привел челноки в верное место, и нам остается хотя то утешение, что бродяги не могут приблизиться к замку иначе, как на плотах, которые еще надо построить. Кроме того, с закатом солнца мы подкреплены будем Чингахгоком, если мне удастся принять его в один из челноков, и потом, я думаю, будем иметь возможность продержаться в замке, пока получим помощь из форта, о котором говорил старый Гуттер.

- Солдаты! вскричала Юдифь: - о, на них нечего разсчитывать, и притом я полагаю, что мы достаточно сильны, чтоб защищать наше укрепление. Но прежде всего разскажите вам, что именно случилось с отцом нашим и Гурри.

Зверобой исполнил это требование, и обе девушки с напряженным вниманием выслушали его рассказ. Затем был подан завтрак, и Зверобой доказал на деле, что все опасности и утренний бой не в состоянии были отнять у него аппетит.

- Нам только надо терпеливо дождаться вечера, - сказал он, когда девушки убрали блюда и тарелки со стола. - Если, как я надеюсь, Чингахгок явится к скале, как между нами условлено, и если нам удастся взять его там, вопреки диким, тогда будет предстоять нам некоторого рода война, пока Мингосы овладеют нами, замком или пловучим домом.

- Кто же этот Чингахгок? спросила Юдифь, - он и зачем идет сюда?

- Чингахгок? Ну, это по крови Могикан, живет y родных ему по племени Делаваров, как его собственный народ уже давно уничтожен, властию белых. Он происходит из семейства доблестных предводителей; отец его, Ункас, храбрейший воин и лучший, советник своего народа и даже старый Тамелунд любит и уважает Чингахгока. Когда раз началась война, то мы условились с ним сойтись у этой скалы, чтоб вместе пойти на первый бой с Мингосами. Кроме того, как я уже говорил, у Чингахгока есть другая цель идти именно в эту сторону, но выдать его тайну я не имею права.

- Во всяком случае, я надеюсь, сказала Юдифь, что он не будет иметь против вас никаких враждебных намерений и окажется другом.

- Я вам никогда не изменю, а Чингахгок друг мой, возразил Зверобой, несколько огорченный недоверием, выраженным в словах Юдифи.

- Нет, нет, я не имею к вам никакого недоверия, поспешно сказала Юдифь, чтоб заглушить произведенное на честного Зверобоя впечатление. - Я также не имею права проникать в тайну вашего друга и готова верить на-слово всему, что вы говорите. Если мы приобретем Чингахгока в товарищи, то вам, конечно, это послужит в пользу, и быть может, когда дикие увидят, что мы в состоянии защитить нашу крепость, то возвратят нам пленных в обмен на кожи и порох.

- Да, да, это не невозможно, Юдифь, отвечал Зверобой, - хотя и не очень разделял надежды девушки: - во всяком случае мы с Чингахгоком должны будем сделать попытку к освобождению вашего отца.

- И вы думаете, что действительно можно положиться на Делавара?

- Как на самого меня, быстро возразил Зи: робой.

- Да; но не помешает ли ему собственное дело его служить нам?

- Не думаю. Но я не вижу, что может повредить, если я вам сообщу его тайну; быть может, вы найдете средства пособить ему. Чингахгок жених дочери одного из предводителей его племени, которую зовут Ватава. Два месяца тому назад, она отправилась с матерью и отцом к западным рекам, для ловли лососей, и в течение нескольких недель не было о ней известия. Только дней десять назад дошла до нас весть, что Ватава похищена у своих и именно по вине некоего Бриатгорна, Делавара, который предательским образом выдал ее Мингосам, собственно потому, что не хотел оставить ее Чингахгоку, которого ненавидит за его доблести и мужество. Известие прибавляло, что она должна выйти замуж за Мингоса, но если мы найдем ее в этой стране, то, быть может, представится случай к её освобождению.

Это объяснение вполне успокоило Юдифь.

Когда день приблизился к исходу то Зверобой занялся приготовлениями к поездке за Чингахгоком; Юдифь при этом выказала большую деятельность и, казалось, была очень довольна пособить своему другу советом и делом. Гетти, между тем, была задумчива и молчалива и в продолжение нескольких часов не сказала ни слова.

Наконец, настал час, когда необходимо было пуститься в путь к условленному месту, и не медля все трое приступили к исполнению задуманного Зверобоем плана. Гетти взошла на пловучий дом, и связала вместе два челнока, села в третий и доплыла до отверстия в заборе, окружавшем здание. Она прибуксировала за собою оба связанные челнока и поместила их под домом на цепи, прикрепленной к строению изнутри. Означенный забор состоял из глубоко вколоченных в тину древесных стволов, и служил частию для хранения лодок, частию же имел назначением держать в некотором отдалении неприятеля, который вздумал бы приблизиться к челнокам. В этом доке лодки были хорошо скрыты от глаз, и даже, еслиб их увидали, то было бы трудной задачей увести их, так как проход мог быть плотно задвинут и заперт. Наконец, туда же спрятан был и третий челнок, и затем Зверобой занялся запиранием изнутри оков и дверей. Так как все было крепко и массивно, и маленькия деревья употреблялись вместо запоров, то потребовалось бы по-крайней мере часа два времени, чтоб вломиться в дом, еслиб даже аттакующие действовали разными орудиями, кроме топора, и еслиб никто не оказывал им сопротивления.

Когда наконец все было заперто внутри, то Зверобой показался у опускной двери, из которой и сошел в последний челнок. Затем она была задвинута массивным запором и заперта большим висячим замком, а потом челнок снова выдвинут вне забора. Наконец заперли ворота и ключ взяли с собою, так что дикие могли проникнуть в дом только по-одиночке и притом лишь с употреблением усилий.

Зверобой захватил с собою подзорную трубу, прежде всего внимательно осмотрел весь берег озера, куда только достигал его взор. Нигде не видно было живого существа и по-прежнему везде царство вала невозмутимая тишина. При всем том положение наших друзей было весьма опасно, так как движение врагов легко могли быть скрыты чаще леса, между тем как их собственные открыты были наблюдениям всякого бдительного глаза.

направляя пловучий дом то в ту, то в другую сторону, так что они наконец утомятся и пpeкратят преследование.

На сколько от него зависело, молодой человек привел этот план в исполнение; так как легкий северный ветерок, то, подняв парус, Зверобой направил судно к западной стороне берега.

Пловучий дом плыл тихо и делал не трех или четырех миль в час; разстояние между замком и скалою было около двух часов плавания. Знакомый с аккуратностию индейцев, Зверобой точным образом разсчитал время, оставив себе более, чем нужно было для достижения условленного пункта, в тех видах, чтобы, смотря по надобности, ускорить или замедлить свое прибытие. Когда он поднял парус, то солнце обещало еще более двух часов дня, и чрез несколько минут он убедился, что движение судна вполне соответствует его разсчетам и ожиданиям.

- Разве нам следует достигнуть скалы в самый момент захождения солнца? спросила Юдифь: - разве несколько минут раньше или позже могут повредить вашим видам? Я боюсь, что опасно будет долго держаться так близко от берега.

- Конечно, Юдифь, отвечал Зверобой: - Скала отстоит от берега только на разстоянии ружейного выстрела, и не годится разъезжать так близко. Когда имеешь дело с индейцами, надо быть осторожным, ибо краснокожий хитер и коварен и ему ни в чем нельзя доверить. Я и не направляюсь прямо на скалу, а несколько восточнее, и дикие также погонятся в эту сторону и напрасно утомят свои ноги.

- Так вы, в самом деле, полагаете, что они следят за вами? Я думаю, они ушли в глубь леса, а дадут нам часа два покоя.

- Нет, это женския мечты. Индеец никогда не оставляет своей бдительности, когда он на военном поле, и много глаз в эту минуту направлены на нас. Мы должны стараться осмотрительно приблизиться к скале и оставить бродягам ложный след. Правда, что у них, как я слышал хорошее чутье, но разум белого по крайней мере сравнится с их инстинктом.

Пловучий дом плыл все дальше. Минут за двадцать до заката солнца он находился почти совершенно под мысом, где Гуттер и Гурри взяты были в плен, и Зверобой немало затруднял разгадку своих намерений, направившись сперва в одну сторону озера, а потом в другую. Чтобы еще более затемнить дело, Зверобой держался западного берега так близко, как только было возможно, не упуская из виду необходимой осторожности. Тогда он, пригласив Юдифь и Гетти сойти в каюту. сам съежился до того, что весь корпус его был закрыт бортом судна, дал этому мгновенно противоположное направление и поплыл с возможной быстротою к истоку реки. Ветер благоприятствовал ему и так быстро погнал судно, что он мог надеяться на полный успех своего плана.

Еще в разстоянии двух или трех сот шагов от берега, Зверобой убрал парус и кинул якорь, как только убедился, что судно шло по прямому направлению к скале. Этим изменилось движение судна, так как под влиянием ветра оно повернуло к нему переднею частью. Как только это произошло, Зверобой спустил канат длиннее и предоставил пловучий дом плыть к скале так скоро, как только мог гнать его ветер. Так как судно сидело в воде не глубоко, то это скоро исполнилось, и Зверобой умерил движение его, когда увидал, что зад судна находился в разстоянии от скалы не более пятнадцати или осьмнадцати футов.

Он спешил исполнением всех этих движений, ибо хотя и не сомневался, что ввел своими действиями неприятеля в обман, но не мог знать, что не был им преследуем. Поэтому он не подъехал к берегу так близко, не приняв всех необходимых мер предосторожности для отступления в случае если бы это, против ожидания, оказалось необходимым. Он сам держал в руке канат, прикрепленный к якорю, а Юдифь поставлена была им у окошка, из которого могла обозревать весь берег, дабы тотчас сообщить о появлении врагов или друга.

Солнце уже скрылось за деревьями и не освещало более озера и землю своими лучами, когда Зверобой остановил судно. Но все-таки еще не хватало нескольких минут до настоящого заката, а молодой человек слишком хорошо звал точность своего друга, чтобы предположить безполезную его торопливость. Весь вопрос заключался в том, мог ли он, окруженный врагами, пробиться сквозь их цепь. Обстоятельства последних суток были, конечно, не известны Чингахгоку, и он, как и Зверобой, был еще неопытен в военном деле. Но во всяком случае, он мог ожидать, что встретит шайку, в плену у которой находилась его невеста, но не знал ни количества её, ни расположения своих врагов, и потому был в совершенном одиночестве предоставлен своему верному взгляду и неутомимой осмотрительности, если желал избегнуть окружавших его со всех сторон опасностей.

- Что, на скале никого не видать еще, Юдифь? спросил Зверобой, умерив ход пловучого дома. - Не видать еще моего друга?

- Нет, Зверобой; нигде не видно следов человеческого существа. Но теперь....

- Что такое, Юдифь, что такое? поспешно спросил Зверобой, когда девушка, внезапно озадаченная вдруг смолкла.

- Там, на скале, человек; индейский воин в полном вооружении и раскрашенный сверху до низу.

- На каком месте у него соколиное перо? спросил Зверобой поспешно, отпустив канат, чтоб подъехать ближе к скале. - Плотно к волосам или над левым ухом?

- Над левым ухом; и он усмехается, шепчет слово "Могикан"?

- Ну, слава богу, это Большой Змей! наконец! с восторгом крикнул молодой человек, и оставил канат скользить между пальцами, пока услыхал на другом конце шум легкого прыжка. - Теперь он тотчас остановил спуск каната и снова стал тянуть его к себе, убедившись, что они достигли своей цели.

Вдруг дверь каюты поспешно, распахнулась, и воин, пройдя чрез маленькую комнатку, показался возле Зверобоя и издал индейский клик: "хуг". Вслед за тем Юдифь громко вскрикнула, и воздух содрогнулся от страшных криков около двадцати индейцев, которые соскочили с берега, пробравшись сквозь ветви деревьев, и, полные нетерпения, почти все бросились в воду.

- Зверобой, тяните, кричала Юдифь, запирая поспешно дверь, чтобы воспрепятствовать диким воспользоваться тем отверстием, чрез которое вошел Чингахгок. - Тяните; все озеро покрыто индейцами, которые вас преследуют.

Оба молодые человека - ибо Чингахгок тотчас поспешил к своему другу на помощь, не ожидали вторичного приглашения, но работали так усердно, что сейчас было видно, что и им опасность казалась не менее угрожающею. Главное затруднение заключалось в том, чтоб снова привести пловучий дом в, движение; еслиб это было достигнуто, то судно удалилось бы от берега довольно быстро, чтоб сделать безуспешным всякое преследование индейцев.

переднему до плеч; а все-таки они идут вперед и хотят захватить вас!

Легкий крик и вслед затем радостный смех девушки последовал за этими словами. Первый имел причиной сомнительную попытку преследователей, а второй - неудачу этой попытки. Судно правильно приведенное теперь в движение, поплыло на глубокой воде с такою скоростию, которая делала невозможным всякое нападение неприятелей. А так как каюта заслоняла молодым людям вид на то, что происходило сзади, то они должны были спросить девушек о положении преследования.

- Что теперь делается, Юдифь? спросил Зверобой. - Мингосы еще преследуют нас, или мы на время от них отделалнсь?

- Они исчезли. Последний из них сейчас скрылся в тени деревьев. Ваш друг около вас и мы все в безопасности.

Теперь молодые люди удвоили свои усилия, пока окончательно освободили судно от якоря; потом проплыв немного под парусом, вновь бросили якорь, и затем прекратили работу впервые после их свидания.

Приемы, с которыми оба друга приветствовали один другого, были весьма оригинальны. Чингахгок, красивый, высокий и сильный индейский воин, сперва заботливо оглядел свое ружье, открыл полку, чтоб убедиться, что насыпанный на ней порох не подмок, потом бросил несколько взглядов изподлобья на оригинальное судно и на обеих девушек, но не выговорил ни слова и даже, не сделал своему другу никакого вопроса, чтобы не выказать бабьяго любопытства, недостойного мужчины.

- Юдифь и Гетти! обратился между тем Зверобой к обеим сестрам: - глядите, вот могиканский предводитель, о котором я вам говорил. Его зовут Чингахгок, что значит Большой Змей, и он мой единственный и лучший друг. Я тотчас угадал, что это он стоял на скале, так как ни один другой воин не носит соколиного пера над левым ухом.

Сказав эти слова, Зверобой от души засмеялся от внутренняго удовольствия, и это выражение ощущений было особенно замечательно тем, что не сопровождалось ни малейшим шумом. Хотя Чингахгок понимал английский язык и говорил даже на нем, но он не хотел однако, как большая часть индейцев, высказать свои мысли на этом диалекте. Он вежливо и с достоинством поклонился девушкам, и потом отошел в ожидании минуты, когда другу его заблагоразсудится сообщить ему о дальнейших своих намерениях. Зверобой понял это желание; они оба уселись на переднюю часть судна, и завели разговор за языке Делаваров.

Сперва Зверобой рассказал вкратце о приключившихся обстоятельствах, причем, однако, удержался от рассказа о своем бое с Мингосом и об одержанной победе. После того Делавар начал свой рассказ и говорил все время очень серьезно и с достоинством. Речь его была краткая и ясная, о снабжена различными украшениями, которые не имели прямого отношения к путешествию его из своей страны и прибытию в долину Сускеганны. Когда он достиг последней, и притом только в полумиле южнее истока, то скоро заметил след обнаруживший ему близость неприятелей, так как он был приготовлен на подобный случай, и цель его похода была поблизости к шайке Мингосов, то он принял открытие свое скорее за счастие, чем за неудачу, и немедля приступил к обыкновенным мерам предосторожности, чтоб извлечь из своего открытия пользу. Сперва он шел вдоль реки до её истока и точнее определил ее положение скалы, потом снова назад на след, в течение нескольких часов блуждал во все стороны вокруг своих врагов, частию, чтоб заявить невесте о своем присутствии, а частию чтобы завоевать скальп. Он держался по близости озера направлялся то к одному, то к другому пункту, откуда ему видно было все, что происходит на поверхности воды. Он увидал пловучий дом и наблюдал за ним с той минуты, когда близость его сделала это возможным, хотя, конечно, молодой человек и не подозревал, что судно это будет служить средством к соединению с друзьями. Неопределенность его движений и то обстоятельство, оно, без сомнения, управлялось белыми, навело однако на предположение истины, и он держался и наготове перебраться на борт при первом удобном случае. Когда солнце стало заходить, то он отправился на скалу и, выйдя из леса, имел удовольствие увидать пловучий дом совершенно в готовности принять его.

Хотя Чингахгок в течение нескольких часов внимательно наблюдал за своими врагами, тем не менее внезапное и горячее преследование их, после того, как он достиг судна, озадачило его не менее его друзей. Он мог объяснить себе это только тем обстоятельством, что они были многочисленнее, чем он прежде думал, и выставила часовых, о существовании которых он не подозревал. Правильный же лагерь их во всяком случае был не далеко от того места, где Гуттер и Гурри захвачены были в плен, и притом непременно по близости источника.

- Ну, Змей, спросил Зверобой, когда тот окончил свой краткий, но живой рассказ: - так как я знаю, что вы бродили кругом этих Мингосов, то, пожалуй можете сказать нам, что делается с пленниками?

- Чингахгок видел их; старик и молодой юноша, падающая ель и высокая сосна.

- Справедливо. Что они были связаны или подвергались какой либо пытке? Я спрашиваю для молодых девушек, которые жаждут узнать что нибудь об их отце.

- Мингосов так много, что им не нужно запирать в клетку свою добычу; одни бодрствуют, другие спят; одни смотрят, другие охотятся. Сегодня с белыми обращаются как с братьями, а завтра они могут лишиться своих скальпов.

- Ну, это согласно с природою краснокожих и к этому надо привыкнуть. Послушайте, девушки. Делавар рассказывает мне, что ни отец ваш, ни Гурри не страдают, и что они вообще так же здоровы, как и мы.

-- Ну, этому я очень рада, отвечала Юдифь: - теперь, когда ваш друг между нами, я не сомневаюсь, что мы найдем средства освободить пленных. У нас есть большой шкап, который содержит много вещей, могущих служить приманкой для индейцев.

- Да отпустят ли индейцы отца, еслиб мы дадим им ваши лучшия вещи? кротко спросила Гетти.

- Ну, это возможно, если в дело вмешаются женщины. Скажите, Змей, иного их в лагере?

- Шесть, отвечал Чингахгок, кроме этой.

Под этой он разумел свою невесту и обозначил ее тем, что приложил руку к сердцу.

- Вы их видели? спросил Зверобой, - и также видели приятное личико Ватава?

- Нет, деревья были слишком густы и покрыты листьями; но я слышал их смех, он звучал в моих ушах как щелканье крапивника. А что, молодой белый охотник уже давно здесь?

Взгляд, который индеец при этих словах бросил на своего друга, был так резок, что он, при увеличивавшейся темноте ночи казался насмешливым. Когда Зверобой заметил этот взгляд, то увидал, что два острые глаза сверкали, нам глаза барса или голодного волка. Он понял значение этого взгляда, и отвечал уклончиво, как, по его мнению, приличествовало образу мыслей человека с понятиями белых.

- Оно так, как вы подозреваете, Змей: да, нечто в этом роде. Я наткнулся на врага, и думаю, можно также сказать, что я с ним сразился.

Радостное восклицание торжества вырвалось у индейца, и, живо схватив своего друга за руку, спросил он: добыты ли также скальпы?

- Это против моих правил, спокойно отвечал Зверобой. - Мой скальп при мне, как вы видите, а это был единственный, который находился в опасности.

- Разве воин не пал? Зверобой получил свое прозвище не за то, что у него совиные глаза, и не за неопытность в стрельбе.

- В этом случае вы говорите благоразумно и близко к правде. Да, я могу сказать, что Мингос пал.

- Предводитель? спросил Чингахгок с неудержимой силой.

- Ну? это больше того, что я знаю и могу сказать. Он был хитер, предатель и злобен, и, быть может, приобрел себе много значения в своем племени чтобы возвыситься до начальника. Он сразился хорошо, хотя глаз его был не довольно быстр для человека, вышедшого из вашей школы, Делавары.

- Так мой брат и друг сразил врага?

- Мне это было не нужно, потому что он умер на моих руках; впрочем, я могу прямо высказать правду: он сражался, как краснокожий, а не как белый. Бог даровал мне победу, я же не мог наругаться над Провидением, захватив его скальп и забыв чрез то мою природу и происхождение. Я сотворен белым и таким хочу быть и умереть.

- Хорошо; Зверобой бледнолицый и руки у него белые. Делавар отыщет скальп, повесит его на кол и пропоет воинскую песнь в честь Звербоя, когда мы вернемся домой. Честь принадлежит племени и не может быть потеряна.

- Это легче сказать, чем сделать. Труп Мингоса в руках его друзей и, без сомнения, запрятан в трущобу, откуда Делавар, при всей хитрости своей, едва ли добудет скальп.

Затем молодой человек в немногих, но ясных словах рассказал другу своему утреннее приключение, не скрывая ни одного обстоятельства, но не забывая ни на минуту приличия, и тщательно старался избегать индейского хвастовства. Но Чингахгок неоднократно выражал радость свою по случаю приобретенной другом его славы; потом оба поднялись и снова обратились к работе, так как теперь благоразумие советовало держаться с пловучим домом подальше от берега.

Уже совсем стемнело, небо было облачно и Парус был поднят, и как чрез это грести не представлялось нужным, то Чингахгок, Юдифь и Зверобой уселись на корме судна, где первый управлял рулем. Здесь они условились о будущих действиях и мерах, которые можно было употребить, чтоб достигнуть освобождения пленных.

Таким образом прошло полчаса, в течение которого судно тихо плыло по воде и темнота делалась все сильнее и гуще. Вдруг разговор был внезапно прерван Юдифью, которая вскочила и спросила:

- Вы ничего не слышите, Зверобой? как будто вблизи шумит вода.

- Да, да, точно шум весла, опускаемого с особенною осторожностью.

В этот момент Делавар нагнулся вперед и указал на темный горизонт, как будто вдруг глазам его представилось что-то важное. Зверобой и Юдифь взглянули по указанному им направлению, и оба увидели челнок, в котором один человек стоял и поспешно работал веслами. Все это показывалось в весьма темных очертаниях, так что ясно увидеть что-либо было о невозможно.

смерть. Переставьте грести и отвечайте.

- Стреляйте, и умертвите бедную, безоружную девушку, отвечал тихий женский голос. - Идите своей дорогой, Зверобой, и оставьте меня на моей

а была видна как в тумане, подобно привидению, плывущему по воде. Вслед за тем парус был спущен, чтобы пловучий дом не мог миновать того места, где находился челнок; но было уже поздно, так как тяжесть судна и действие ветра гнали его мимо. Следствием этого было то, что Гетти было уже не видно и потому находившиеся на судне, после некоторый поисков, должны были оставить надежду взять ее снова к себе.

- Что бы это значило? спросил Зверобой: Юдифь, зачем сестра ваша взяла челнок и покинула нас.

- Это дурно, сказал Зверобой, покачав головой. Впрочем, индейцы не сделают ей никакого вреда, именно потому, что она слабоумная, а мы, - мы всячески должны предоставить ее собственной участи, так как никаким образом не можем ей помочь.

Затем, сознавая всю важность занятия замка прежде, чем неприятель мог бы овладеть им, Зверобой снова поставил парус и направил нос судна прямо на строение.

Зверобой молчал во время всего пути, потому что должен был опасаться, что все предосторожности его относительно челноков разрушатся необдуманным и озабочивавшим его поступком бедной, слабоумной Гетти.