Путеводитель в пустыне, или Озеро-море (Следопыт). Часть первая.
Глава VII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путеводитель в пустыне, или Озеро-море (Следопыт). Часть первая. Глава VII (старая орфография)

ГЛАВА VII.

Чудно-хороша была эта сцена. Лодка двинулась, - и в ту минуту великодушная и пламенная Мабель почувствовала, что кровь стала быстрее обращаться в её жилах и выступала на щеках её. Тучи разсеялись, туман редел; но леса, покрывавшие берега реки, деревья, далеко распростиравшияся над руслом Освего, придавали такую мрачность речным окраинам, что беглецы, казалось, никак не могли быть открытыми. Впрочем, они сами совсем не почитали себя вне опасности, и Джаспер, начинавший страшиться за Мабель, обращал кругом себя безпокойные взоры при каждом необычайном звуке, выходившем из глубины леса. Он тихо и с большими предосторожностями действовал веслами, ибо малейший шум посреди ночного безмолвия и в таком месте мог изменить им и тотчас дойдти до бдительных ушей Ирокезов.

Такия обстоятельства внушали еще больше участия к положению Мабели: то были самые тревожные минуты в её жизни. Пылкая, уверенная в самой-себе, подкрепляемая гордою мыслию, что она дочь воина, Мабель не поддавалась влиянию страха; однакожь сердце её билось гораздо-сильнее обыкновенного, и её прекрасные голубые глаза выражали решимость, хотя выражение их в темноте никем не было замечено. Все это вместе придавало какую-то возвышенность этой сцене и ночным приключениям.

-- Мабель! - сказал Джаспер тихим голосом, когда обе лодки были так близко друг от друга, что он мог дотронуться рукою до той, в которой сидела она: - я уверен, что вы не боитесь, и вполне положились на наши попечения и на нашу решимость защищать вас?

"Вы знаете, Джаспер Уэстерн, что я дочь воина и должна бы была покраснеть от стыда, если бы созналась в страхе."

-- Положитесь на меня и на всех нас. Ваш дядюшка, Патфайндер, Могикан, если б несчастный был с нами, и я, - мы решились на все для вашего спасения.

"Я верю вам, Джаспер" отвечала Мабель, и в эту минуту рука её безсознательно играла в воде. "Я знаю, что дядюшка меня любит, и что он всегда прежде подумает обо мне, а потом о себе, - верю также, что вы, друзья отца моего, не оставите без помощи его дочери. Не воображайте же, чтобы я была так слаба. Как горожанка, может-статься, я расположена видеть опасность там, где её нет; но, Джаспер, даю вам слово, что я моей глупой боязнью не помешаю вам исполнять вашу обязанность."

-- Дочь сержанта права, сказал Патфайндер. Она достойна иметь такого храброго отца, как Том Дунгам. Ах, сколько раз, бывало, мы вдвоем с отцом вашим, вот точно в такую же темную ночь, как теперь, поддразниваем неприятеля со всех сторон, ежеминутно подвергаясь опасности попасть в засаду! Я был возле него в ту минуту, как его ранили в плечо. Когда увидите его, он разскажет вам, как мы успели переплыть реку, бывшую позади нас, и каким-образом он сберег свои волосы.

"Я знаю это произшествие" отвечала Мабель с такою твердостию, которая, может-быть, не совсем гармонировала с их положением. "Он мне писал об этом, и я благодарю вас от всего моего сердца за услугу, которую высказали отцу моему. Бог наградит вас за это, - вы можете требовать, что вам угодно от дочери Дунгама."

-- Да, да, так всегда говорят все добрые девушки... Некоторых из них я сам видел, а о других слыхал. Сержант рассказывал мне о своей молодости, и о том, каким-образом он влюбился в вашу матушку, какие были при этом препятствия и неприятности, и как он наконец одолел их.

"Матушка жила так немного, что не успела вознаградить его за все страдания, перенесенные им для получения руки её..." И губы Мабели дрожали, когда она произносила это.

-- Именно так. Благородный сержант ничего не скрывал от меня; старее меня годами, он во время наших наездов считал меня как-бы своим сыном.

"А может-быть, он и был бы рад, если бы ты в-самом-деле был его сыном" сказал Джаспер голосом, вовсе несоответствовавшим этой шутке.

-- Что жь, еслибы и так, Пресная-Вода. Я думаю, тут не было бы ничего дурного?.. Он знает, что я кое-что значу, когда приходится разъискивать след, и он видел меня лицом-к-лицу с Французами. Я иногда думал, что все мы непременно должны жениться, от-того, что человек постоянно-живущиий в лесу и только гоняющийся за зверьми да неприятелями, как ни говори, а теряет что-нибудь из своих природных свойств.

"После всего, что теперь вижу" заметила Мабель: "я нахожу, что долго-живущие в лесах не имеют ни пороков, ни лицемерия городских жителей."

-- Трудно, Мабель, жить всегда пред лицом Божиим, и не чувствовать его благости. Я присутствовал при богослужении в крепостях, и всячески старался, как следует доброму солдату, усердно молиться вместе с другими... Вы знаете, что хотя я собственно и не в службе короля, но не раз таки-сражался за него... Так я говорю, что я хотел молиться так же усердно, как молился весь гарнизон, - но что жь? Я не мог породить в себе, как ни усиливался, того торжественного чувства, которое ощущаю в лесу. Там я один с Богом. Там, мне кажется, я стою перед ним лицом-к-лицу; все окружающее меня свежо и девственно, как в минуту создания; там нет ни форм, ни уставов, охлаждающих сердце. Да, леса - вот истинный храм его, там окриляются мысли и могут возноситься даже выше облаков.

"Правда ваша, Патфайндер" сказал Кап: "и это очень-хорошо понимают живущие в уединении. От-чего, на-пример, все моряки вообще так набожны, так совестливы в делах своих? Отътого, что они по-большой-части все наедине с Провидением, не имеют никаких сношений с мирскими треволнениями. Бывало, стоишь в звездную ночь на вахте, или под экватором, или на Южном Океане, ну вот так и чувствуешь, в эти минуты, как совесть очищается. Именно, еще только в лесу или на море можно найдти человека истинно-богомольного."

-- Я думала, дядюшка, что моряков вообще считают не очень-религиозными?

"Адская клевета, племянница! Спроси-ка у моряка его задушевное мнение о ваших жителях суши, о проповедниках и других, и ты от него узнаешь этот вопрос с другой стороны... Ни на кого так жестоко не клеветали, как на моряков в этом случае, и все за то только, что они не остаются на земле, чтобы защищаться от этих клевет, да не платят церковных треб. Может-статься, они не так сильны в некоторых церковных уставах, но что касается до существенного в христианстве, так ужь моряк перещеголяет в этом ваших земляных-то господчиков."

-- Может-быть, мэстэр Кап, заметил Патфайндер: - во всем этом есть и правда. Мне, по-крайней-мере, не нужно ни грома, ни молнии, чтобы вспоминать о Боге. Никогда в смутах и скорбях моих живее не помышляю я о его щедротах, как в тихий день, так торжественный и безмятежный в лесу. Тогда я слышу голос Его и в треске засохшей ветви, и в пении птицы и еще лучше чем в буре и урагане. Что ты об этом скажешь, Джаспер? Ты ведь так же хорошо изведал бури, как и мэстэр Кап, и должен-таки кое-что знать о впечатлениях, которые оне производят.

"Я думаю, что я еще слишком-молод и неопытен, потому и не могу разсуждать о таком предмете" отвечал Джаспер с скромностию.

-- "Но у вас есть чувства" с живостию заметила Мабель: "вы не можете, - никто не может жить среди таких явлений, не возлагая полного упования на Создателя."

"Я не стану охуждать своего воспитания, говоря, что такия мысли совсем не приходят мне в голову; но мне кажется, это случается со мною не так часто, как бы надобно было."

-- Пресная-Вода! с видом сожаления произнес Кап. - Ты однако не очень слушай этого молодчика, Мабель. - Пресная-Вода! Вас ведь, кажется, мэстэр Джаспер, так называют? Не правда ли, Eau-de-vie?

"Eau-douce" спокойно отвечал Джаспер, который, плавая по озеру, научился по-французски и узнал разные наречия индийского языка. "Это французское прозвание дали мне Ирокезы, чтобы отличить меня от других товарищей моих, плававших на море и рассказывавших Индийцам историю про их великия озера соленой воды."

-- И прекрасное дело! Осмелюсь заметить, что они не делали этими рассказами никакого вреда диким. Если не образовывали их, за то и не погружали в большее невежество. Да, да, Eau-douce - по настоящему, белая водка, которая, право, никуда негодна и может смело назваться deuce {Deuce (дьюс) значат дьявол; в подлиннике - игра слов.}, потому-что это самый дьявольский напиток.

"Eau-douce значит сладкая вода, то-есть приятный напиток; этими же словами Французы называют и пресную воду (freshwater)", отвечал Джаспер, немного-оскорбленный таким объяснением своего прозвища, не смотря на то, что Кап был дядя Мабели.

-- Да как же, чорт их возьми, они делают воду из Eau-douce, когда это значить по-французски "водка"? Это, может, на том французском языке, на котором говорят здесь у вас, а не в Бэрду {Бордо.} и не в других французских гаванях? Eau - у моряков всегда значит водка, а Eau-de-vie - водка самого лучшого сорта. Я не упрекаю вас за это невежество, молодой человек: что делать, в вашем положении это очень-натурально! Вот если бы вы, на-пример, возвратились со мною назад, да исплавали бы раз или два по Атлантическому Океану, то это было бы чрезвычайно-полезно вам для будущого. Тогда бы и Мабель и другия молодые девушки, живущия у моря, получили бы об вас лучшее мнение, особенно, когда бы вы сравнялись годами с деревьями этого леса.

"Нет, нет," сказал Путеводитель: "могу вас уверить, что в этой стране у Джаспера нет недостатка в друзьях. Видеть свет и его обычаи полезно было бы для него, как и для всякого другого; но если он и безвыездно пробудет с нами, мы все-таки будем не меньше уважать его. Eau-douce, или Eau-devie, как хотите называйте его, он храбрый молодой человек, на которого можно положиться, и я всегда сплю мертвым сном, когда он на страже, потому-что уверен в нем, как в самом-себе. Это мое глубокое убеждение. И верно дочь сержанта (он обратился к ней) не думает также, чтобы Джасперу нужно было непременно побывать на море для приобретения уважения других."

Мабель ничего не отвечала на это и невольно обернулась к западному берегу, хотя это движение было напрасно, потому-что темнота совершенно и без того скрывала лицо её. Но Джасперу хотелось непременно объясниться. Его гордость возмущалась при мысли, что он не может возбуждать к себе уважение своих товарищей, или заслуживать внимание молодых девушек одинакового с ним звания. При всем том, он не хотел сказать дяде Мабели ничего такого, что бы могло показаться ему неприятным, и эта власть, которую он имел над самимь-собою, делала ему еще более чести, нежели его скромность и живость.

-- Я не хвалюсь тем, чего не знаю, сказал он: и охотно признаюсь, что не знаю ни океана, ни мореплавания; мы плаваем на наших озерах с помощию звезд и компаса, переходя от мыса к мысу, не имея надобности прибегать к цифрам и вычислениям. Но мы имеем также своего рода притязания, как я часто слышал от людей, проведших многие годы на океане. У нас всегда земля в виду, очень-часто она близка под ветром, а это образует хороших моряков, как я слышал. Порывы нашего ветра так внезапны и сильны, что нам должно безпрестанно укрываться в гаванях.

"А вы употребляете лоты?" спросил Кап.

-- Лот не помогает нам, и мы редко его бросаем.

"В открытом море?.."

-- Я никогда не бывал в открытом море - и потому не знаю...

"Чорт возьми, молодой человек! вы не имеете ни малейшого права быть моряком. Слыхано-ли, чорт возьми, чтобы моряк не знал, что такое открытое море."

-- "Кроме переправ через водопады и рифты, Джаспер. В этом случае, мэстэр Кап, вы верно согласитесь, что он не без достоинств. По-моему, каждого должно порицать или уважать, смотря по его способностям. Если мэстэр Кап совершенно-безполезен в случае переправы через водопад Освего, то я знаю, что он становится человеком чрезвычайно-нужным на открытом море, и если Джаспер безполезен в сем последнемь случае, то у него верный взгляд и твердая рука, когда приходится переправляться через водопад."

-- Но Джаспер точно также полезен и на открытом море! возкликнула Мабель среди торжественного молчания этой сцены таким выразительным голосом, что все присутствовавшие вздрогнули. - Я хочу сказать, прибавила она, что нельзя быть безполезным там, когда приносишь такую пользу здесь; хотя я

"Да, поддерживайте друг друга в своем невежестве!" сказал Кап с насмешкою: "мы, моряки, так всегда бываем поглощаемы этим многолюдством, когда находимся на земле, что, признаться, редко отдают нам должную справедливость. Когда же дело дойдет до того, чтоб защищать вас, или переносить ваши товары, - тогда все сломя голову бегут за нами."

-- Но, дядюшка, обитатели суши не осаждают наших берегов и моряки сражаются только с моряками.

"Экое невежество! Да где же все эти неприятели, приплывшие в нашу землю, Французы и Англичане? Где они, позвольте спросить вас, племянница?"

-- В-самом-деле, где же они? воскликнул Патфайндер. Об этом никто не знает лучше нас, обитателей лесов, мэстэр Кап. Часто отъискивал я тот путь, по которому шли они, потому-что этот путь был усеян их костями, обмытыми дождем, и много лет спустя, когда уже память и о неприятелях и о их гордости исчезла, я находил следы их по могильным насыпям. Генералы и солдаты, все они равно разбросаны в этой земле, как доказательство, что такое люди, живущие для одной славы и мучимые желанием быть выше себе подобных.

"Должно признаться, мэстэр Патфайндер, что - вы, человек, живущий ружьем, дышащий порохом и выходящий из своего убежища только для преследования неприятеля, - вы что-то ужь через-чурь умно и выше своего звания изволите разсуждать."

-- Если вы полагаете, что я провожу всю жизнь в войне с себе подобными, то вы не знаете ни меня, ни моей жизни. Пограничный обитатель лесов должен быть готов на все, что может случиться вокруг него. Я не подвергаюсь никакой ответственности в таком случае, потому-что я простой путеводитель, стрелок без всякой власти. Моя же настоящая обязанность охотиться для армии и во время войны и во время мира, хотя я собственно состою при одном офицере, находящемся теперь в поселениях, куда я за ним никогда не последую. Все-таки мне, как и всякому другому, не следует убегать неприятеля; что же касается до Минго, то я смотрю на него, как на змею, то-есть, как на создание, которое должно раздавить ногою при удобном случае.

"Очень-хорошо, очень-хорошо; я ошибся в вашем промысле. Я думал, что ваши занятия так же регулярны, как занятия корабельного пушкаря. Вот мой зять: он солдат с 16-ти-летняго возраста и воображает, что его звание во всех отношениях так же достойно уважения, как звание моряка... Ну, да об этом с ним и спорить не стоит."

-- "Да, батюшка уверен в том, что звание воина благородно" сказала Мабель: "отец его сделался солдатом еще моложе его."

-- Точно, сказал Патфайндер: у сержанта натура воинственная, и он смотрит на все произшествия здешняго мира через дуло ружья своего. Он предпочитает королевское ружье вот такому длинному ружью. Привычка порождает в человеке такие предразсудки, - и это, может-быть, самый общий недостаток человеческой природы.

"На земле, пожалуй и так, возразил Кап. Правду сказать, всякий раз, возвращаясь из путешествия, я замечал то же самое. Вот и в последний раз, - в Нью-Йорке, я едва мог отъискать одного человека одинакового со мною образа мыслей. Все, которые мне попадались, казалось, только обращали мысли свои в ту сторону, откуда дул ветер, отклоняясь только для-того, чтобы как-можно-скорее поворотить оверштаг и идти бейдевинд на другой галс."

-- Понимаете ли вы это, Джаспер? спросила Мабель в полголоса, обращаясь с улыбкою к молодому человеку, который так близко держал свою лодку, что был почти возле нея.

-- "Разница очень-невелика между пресной и соленой водой - и мы легко можем понимать друг друга. Понимать же язык своего звания, Мабель, вовсе немудрено."

"Даже религия" продолжал Кап: "ошвартовлена не там, где она была в моей молодости. И на нее смотрят, как на все остальное, и с ней обращаются с таким же небрежением, как во время хода корабля со снастями. Чго же мудреного после этого, что снасти скоро спутываются? Все, кажется, изменилось, кроме компаса, да, впрочем, даже и тот имеет свои изменения."

-- А я думал, что религия и компас неизменяемы! сказал Патфайндер.

"Да, только на море. Религия на море и теперь та же самая, что была в ту минуту, когда я первый раз выпачкал руки в смоле. Всякий, имеющий в душе страх Божий, не станет спорить об этом. На корабле она решительно не подвергалась ни малейшей перемене с самого вступления моего в морскую службу, а на земле! ужас как изменилась. - Честию уверяю вас, мэстэр Патфайндер, что не найдешь человека, - я говорю только, разумеется, о жителях суши, - не найдешь из них человека, который бы разсматривал этот предмет теперь так же, как, на-пример, хоть чётыре года назад.",

-- А между-тем Бог не изменился; творения его не изменились; его святое слово не изменилось; кажется и тем, которые должны чествовать и благословлять его имя, не следовало бы также изменяться.

"Хуже этого невозможно ничего сказать о земле. Вот видите ли, хоть воздух на земле и густ, а на ней вечно все в непрерывном движении. Посадите ли вы дерево и потом года на три куда-нибудь отправитесь, - возвратитесь - вы ужь не узнаете этого дерева. Города ростут, являются новые улицы, украшаются набережные, словом, на земле безпрестанные перемены. Корабль же совсем другое: он возвращается из Восточной-Индии точно таким же, каким и отправился туда, не смотря ни на порчи свои, ни на разные морския приключения."

возстает против Его всемогущей воли. Говорят, что на юге и на западе больших озер есть уже страшные признаки будущих переворотов; но я в тех странах не бывал еще.

-- "Что же это такое?" спросил Джаспер.

слышал от многих очень-честных Делаваров, с которыми не был знаком прежде, что гнев Божий до того тяготеет на этих обширных землях, что на них не встретишь ни одного деревца. Это грозный бич, наказующий безвинную землю, и вероятно с тою целию, чтобы показать, какие страшные следствия рождаются от безумного желания разрушать."

-- "Однакожь я знавал многих поселенцев, очень-любивших эти земли без деревьев, потому-что оне не требуют удобрения. Ты любишь хлеб, Патфайндер, а ведь хлеб не ростет в тени."

-- А честность, а любовь к Богу, а простые желания ростуть, Джаспер. Вот и сам мэстэр Кап скажет тебе, что пространство земли без деревьев походит на пустынный остров.

"По-моему" сказал "Кап: "и пустынные острова не совсем безполезны, да и равнины без деревьев очень-недурны. Ведь человеку даны глаза для-того, чтобы видеть, а солнце, чтоб светить ему. Так ли?... И я думаю, что дерево только и годно для постройки судов, да иногда для выстройки дома."

Путеводитель ничего не отвечал на это замечание; из груди его вырвался глухой звук, после чего товарищи его смолкли и тишина водворилась. В-продолжение того времени, как мы передавали читателям только-что-приведенный нами разговор, произходивший в-полголоса, лодки мало-по-малу вошли в быстрину близь западного берега, ибо весла употреблялись только для-того, чтобы удерживать лодки в надлежащем направлении. Сила этой быстрины была неодинакова: в иных местах вода была совершенно-тиха, в других она протекала две или три мили в час; же быстрота её была даже страшна для непривычного глаза. Джаспер полагал, что, следуя по этой быстрине, можно через два часа достигнуть устья реки, считая с той минуты, когда они оставили берег. Патфайндер и он были убеждены, что не нужно ускорять бег лодок, по-крайней-мере до-тех-пор, пока оне проплывут самые опасные места. Они не позволяли себе говорить громко; глубокое безмолвие, царствовавшее в этом обширном лесу, нарушалось только голосом природы, владеющей тысячами языков, и в эту минуту красноречиво говорившей ночью в пустыне. Воздух дышал между безчисленными деревьями, вода журчала окрест, а в некоторых местах, вдоль по реке, глухо ревела, и время-от-времени слышался шум ветвей, колеблемых ветром и ударявшихся одна об другую. Нигде не обнаруживалось ни малейшого признака жизни. Правда, Патфайндер один раз услышал в отдалении завывание волка, но то был звук сомнительный и минутный, может-быть, порожденный воображением. Однако в то мгновение, когда он просил товарищей своих смолкнуть, его чуткое ухо поражено было странным треском сухой ветки, казалось, переломившейся, и если он не обманывался, этот треск слышался с западного берега. Все, привыкшие к этому особенному звуку, поймут, как легко различить в лесу шаги человека, наступившого на сухую ветку, от всякого другого шума.

-- По берегу идет человек, сказал Патфайндер Джасперу, говоря так, чтобы вдали нельзя было услышать его голоса. Неуже-ли проклятые Ирокезы без лодки и с оружием переплыли реку?

"Может-быть, это Могикан. Он верно следовал за нами вдоль по берегу, зная, где найдти вас. Постой-ка, я приближусь к берегу, чтобы удостовериться в этом."

-- Отправляйся, Пресная-Вода; но только помни, что надо грести осторожно и, пожалуйста, не отваживайся выходить на берег не обдумав хорошенько, что ты делаешь.

"Но благоразумно ли это будет?" воскликнула Мабель с живостию, совершенно забыв, что нельзя говорить громко.

-- Разумеется, нет, если вы будете говорить так громко! - отвечал путеводитель. Я, привычный более к голосам мужчин, с удовольствием слышу ваш голос нежный и приятный, но теперь не время так громко разговаривать. Батюшка ваш, храбрый сержант, скажет вам при свидании, что молчание становится величайшим достоинством в ту минуту, когда попадешь на след. - Отравляйся, Джаспер, и поддержи доброе мнение о твоем благоразумии.

Минут десять продолжалось безпокойство после отъезда Джаспера, исчезнувшого в мраке без малейшого шума, будто он был поглощен потоком, - и Мабель воображала, что, решившись на такой подвиг один, он подвергается величайшей опасности. Между-тем, лодка их следовала по течению. Никто не говорил, даже, можно было сказать, никто не дышал, потому-что каждый прислушивался к малейшему звуку, который мог быть слышим с берега... Никак прежде, повсюду царствовало молчание - дивное, торжественное молчание. Лишь волны с шумом ударялись об отмели, да ветер колебал ветви деревьев, нарушая глубокий сон леса. Вот, однако, снова послышалось, хотя слабо, будто несколько сухих веток хрустнули под ногами; вот, до слуха Патфайндера дошли задушаемые звуки нескольких голосов...

-- Может, я ошибаюсь, сказал он: воображение часто живо представляет желаемое, но, мне кажется, это звуки голоса Великого-Змея.

"Разве мертвецы у диких бродит?" спросил Кап.

вигвама.

-- "Вон что-то на воде" произнесла Мабель тихо, потому-что взоры её, с той поры, как исчез Джаспер, непрестанно, казалось, хотели уловить что-то в мраке.

-- Это лодка! сказал Путеводитель с радостию. Видно все идет хорошо, иначе бы Джаспер ранее возвратился к нам.

что лицо товарища его очутилось прямо против Патфайндера и Мабели - и они узнали Делавара.

и я боялся, друг, что ужь этого не случится более...

"Гуф! Минги - настоящия сквау. Три пука волос их привязаны к моему поясу. Нет, не им убить Великого-Змея делавэрского! В их сердцах нет крови, от-того они и думають возвратиться назад через воды Великого Озера."

-- Так ты был посреди их, вождь? Что же сделалось с тем воином, с которым ты боролся в реке?

"Он обратился в рыбу, и теперь там на дне с угрями; братья его могут закинуть уду, чтобы поймать его... Патфайндер, я пересчитал врагов и касался их ружей!"

-- О, я был заранее уверен в его отважности! сказал Путеводитель по-английски. Он был среди их и разскажет нам о них. Говори, Чингачгук, а я рассказ твой передам друзьям нашим.

Могикан тихим голосом передал ему на своем языке все, что он открыл с-тех-пор, как Джаспер оставил его, боровшагося в воде с Ирокезом. Он ни слова не сказал более об участи своего неприятеля, - таков обычай индийских воинов, никогда нехвастающих своими подвигами, когда они принуждены бывают рассказывать них. Оставшись победителем в этой отчаянной борьбе, он поплыл к восточному берегу, без труда достиг его, и под покровом мрака смешался с Ирокезами, не только неузнанный, но и нелодозреваемый. Один раз спросили у него: "кто он?" он отвечал: Арроугед, - и более ужь не спрашивали его. По замечаниям, слышанным им, он узнал, что Ирокезы пустились на этот подвиг именно за тем, чтобы овладеть Мабелью и её дядею, в звании которого они обманулись. Он также удостоверился в том, что Арроугед изменил им, хотя нелегко было угадать причину его вероломства, ибо он еще не успел получит награду за свои услуги.

Из всего слышанного, Патфайндер счел за нужное сообщить своим товарищам только то, что могло, по его мнению, уменьшить их боязнь, и сказал им в то же время, что они непременно должны удвоить свои усилия, не допустив Ирокезов прийдти в себя от потерь, ими претерпенных.

-- Я не сомневаюсь, что мы встретимся с ними в рифте, плыли бы к рифту.

"Это невозможно, Патфайндер!" с живостию сказал Джаспер. "Мабель не в силах будет скитаться по лесам в такую темную ночь. Пересадите ее в мою лодку, и я или лишусь жизни, или безопасно переправлю ее через рифт, не смотря на темноту."

-- В этом я не сомневаюсь, Пресная-Вода, и никто не сомневается в том, что ты желаешь быть полезен дочери сержанта. Но не твой глаз, а только глаз Провидения может провести ее через рифт Освего в такую темную ночь.

"Кто же безопасно проведет ее лесом, если она будет на земле?... Разве ночь не так же темна на берегу, как и на воде? Или ты думаешь, что я не так хорошо знаю мое ремесло, как ты свое?"

-- Все это прекрасно, молодой человек. Но если бы я заблудился в лесу, чего, кажется, со мной никогда не случалось, то мы провели бы только ночь в лесу, этим все дело кончилось бы, тогда, как один не удачный взмах весла на рифте, или нечаянное наклонение лодки - и вы оба свалитесь в реку; тогда дочь сержанта погибает наверное.

"Мабель сама должна решить это. Я уверен, что ей будет покойнее на лодке."

-- "Я полагаюсь на обоих вас" сказала Мабель: "я знаю, что вы готовы сделать все от вас зависящее, в доказательство вашего расположения к батюшке; но, признаюсь, мне не хотелось бы оставит лодки, потому-что в лесу мы уже видели неприятелей. Впрочем, пусть решит это дядюшка."

" - Нечего думать о лесе" сказал Кап: "когда мы так славно идем по течению; к-тому же, мэстэр Патфайндер, не говоря уже о диких, вы забываете акул."

" - Под акулами я разумею волков я медведей. Впрочем, чорт возьми, я думаю дело не в имени, которое дают животному! Ведь ваши волки и медведи также славно кусаются?"

-- Боже мой, Боже мой! не-уже-ли вы боитесь этих животных, бродящих в американских лесах? Леопард, я полагаю, стоить каково нибудь внимания, но и он совсем не страшен для опытного охотника. Скажите-ка лучше о Мангах: они пострашнее, только пожалуйста не пугайте вас напрасно вашими волками и медведями.

" - Вам хорошо так разсуждать, мэстэр Патфайндер: вам эти звери наперечет известны. Привычка - великое дело. Она придает смелость и боязливому человеку. Я видал многих моряков в южной широте, плававших в-продолжение целых часов посреди акул На разстоянии пятнадцати или двадцати футов, и эти молодцы так же мало заботились о них, как крестьянин заботится о других крестьянах, выходящих с ним в воскресенье из церкви"

"Это очень-странно" заметил Джаспер, еще непривыкший к неизбежному качеству своего звания - искусству выдумывать небылицы: "я всегда слышал, что одно и то же быть близь акулы или близь смерти."

" - Правда, я забыл сказать, что они всегда запасались вымбовкою, или аншпугом, чтобы, в случае нужды, щолкать акул по носу. Признаюсь, мне совсем не по сердцу ваши волки и медведи, хотя на мои глаза и киты-то почти такая же рыба, как просоленная и высушенная сельдь. Но мы с Мабелью все-таки предпочитаем водяное путешествие."

"Мабель сделала бы лучше, еслиб пересела в мою лодку" сказал Джаспер. "Лодка у меня никем незанята, и верно Патфайндер согласится, что на воде мой глаз гораздо-вернее его."

-- Да, я совершенно в этом согласен; вода твоя стихия, и ты с нею вполне знаком. Ты имеешь полное право думать, что дочь сержанта, будет гораздо-безопаснее в твоей лодке, чем в моей, хотя я и был бы очень-счастлив, если бы она осталась со мною; но, слушай, я забочусь о её безопасности, и потому вот мой совет от чистого сердца. Поставь свою лодку рядом с моею, Джаспер, и тогда я вверю твоим попечениям драгоценное сокровище.

"Ты прав" отвечал молодой человек, который в ту же минуту придвинул свою лодку, и Мабель, перешед в все, села на поклажи, составлявшия весь груз лодки.

После этого перемещения обе лодки отошли на некоторое разстояние одна от другой, и тогда весла пришли в движение, хотя ими действовали с большою осторожностию, чтоб не наделать шума. Разговор умолкал по мере приближения их к свирепому рифту, и каждый думал только о важности этой минуты. Не было никакого сомнения, что неприятели искали случая достигнуть прежде их того же самого места; но осмелиться переплыть его в такую, страшную темноту казалось невозможным, и Патфайндер был почти убежден, что часть Ирокезов расположилась на каждом берегу реки, чтоб их захватить при выходе на берег. Он предлагал проводить Мабель сухим путем, ибо был уверен, что, в таком случае, он может легко уничтожить планы Ирокезов. В сию же минуту все зависело от искусства тех, кто управлял лодками. Если бы эти легкие челны коснулись скалы, то тотчас же раскололись бы об острия её, или опрокинулись, и тогда все пассажиры, в-особенности Мабель, подвергались опасности потонуть или непременно отдаться в руки неприятелей. В таких обстоятельствах необходимы были величайшия предосторожности, и потому каждый был погружен в свою думу, вовсе не имея желания говорить о каких-либо посторонних предметах.

не предвещали ничего доброго и темнота едва позволяла видеть очерк лесов, величественно возвышавшихся по обоим берегам, а темный свод небес страшно висел над его головою. Ко всему этому, впечатление, произведенное на душу Капа водопадом, еще несовершенно изгладилось, и его воображение увеличивало опасности. Поток представлялся ему в 12 или 15 футов вышиною, как водопад, через который он перешел в этот день, даже еще выше, потому-что сомнение и неизвестность мучили его. Но опасения старого моряка были напрасны, ибо рифт и водопад освежский чрезвычайно различны между собою: первый просто поток, бегущий по камням и по отмелям, тогда как другой вполне заслуживает название, которым его величали.

Мабель также не была совершенно-спокойна; однако новость её положения и уверенность в путеводителе заставляли ее сохранять спокойствие духа, которое может-быть оставило бы ее, еслиб она знала как ничтожна сила человека в-сравнении с силою и могуществом природы.

-- Об этом-то месте вы мне говорили? сказала она Джасперу, когда рев рифта становился слышнее и слышнее.

"Да; но я прошу вас ввериться мне, Мабель. Мы еще мало-знакомы, но и один день много значить в этих пустынях. Мне кажется, будто бы я уже давно знаю вас."

-- Мне также кажется, что и вы не чужды мне, Джаспер. Я совершенно-уверена и в вашем искусстве и в желании быть мне полезным.

"Посмотрим, посмотрим. Патфайндер уже вошел в самый поток, почти на середине реки, русло которой ближе к восточному берегу; жаль, что ему нельзя будет услышать моего голоса... Держитесь крепче за лодку, Мабель, и не бойтесь ничего.

Спустя немного, быстрина увлекла лодку в рифт, и в-продолжении трех или четырех минут Мабель, более-удивленная, чем встревоженная, видела кругом себя только клубящуюся пену и слышала один только рев воды. Двадцать раз лодка готова была сделаться добычею крутящихся волн, которые даже виднелись во мраке, но столько же раз мужественная рука того, кто управлял её движениями, безопасно направляла ее на настоящий путь. Один только раз Джаспер, казалось, как-будто-бы потерял свою власть над лодкой и она несколько секунд вертелась на одном месте; но отчаянное усилие снова возвратило ему над нею прежнюю власть, и он скоро переплыл канал, будучи вполне вознагражден за свою опасную работу и за свои попечения: лодка его плыла по воде тихой и глубокой и была уже по ту сторону

"Теперь все кончено, Мабель!" вскрикнул обрадованный молодой человек: "опасность миновалась, и вы теперь можете надеяться увидеть нынешнюю ночь своего батюшку."

-- Слава Богу! И этим счастием я буду вам обязана, Джаспер?

"Столько же, сколько и Патфайндеру. Но где же другая лодка?"

Джаспер стал гресть сильнее и тотчас приблизился к предмету, привлекшему их внимание. Это точно была другая лодка, но порожняя и опрокинутая. Увидев это, он стал искать своих товарищей, и, к величайшему удовольствию, скоро подметил Капа, плывшого по течению, который предпочитал лучше утонуть, чем попасться в руки диких. Не без труда Джаспер втащил его в лодку и уже не продолжал своих разъисканий, убежденный в том, что Патфайндер верно не разстанется с своим любезным ружьем и достигнет берега, идя по воде, которая не так глубока в этом месте.

Остальной переход совершился скоро, не смотря на темноту. Но через несколько времени вдруг послышался глухой шум, уподоблявшийся отдаленному грому, смешанному с клокотаньем воды. Джаспер сказал своим товарищам, что шум, слышанный ими, произходит от буруна на озере. Оконечности земли показались перед ними, и лодка вошла в рукав, образуемый одною из них, причалив к песчаному берегу. Перемена эта была так неожиданна, что Мабель с трудом понимала все, что произошло. По прошествии нескольких минут, они прошли мимо часовых; ворота отворились, и Мабель очутилась в объятиях своего отца, которого вовсе не знала.